Найденное прощение

      Проснувшись, Нюша, как и обещала себе вчера, принялась тот час быстро собираться к Совунье в гости. Она долго не могла заснуть ночью и впала в сон только лишь из-за сильной усталости. На душе остался горький осадок вчерашней истории: Нюша была в нехорошем расположении духа. Как там совушка? Наверное, ей сложно там одной справиться со вчерашним потрясением… Именно так думала свинка, заплетая наскоро хвостик у туалетного столика.       Свою разбитую мудрую наставницу девочка не видела никогда. Не видела никогда её слёз, которые проливала она вчера над письмами — упущенными возможностями. Прошло уже слишком много времени, позади остались те года, и ничего уже не вернёшь обратно. Ни сказанные слова, ни совершённые поступки, ни принятые решения…       Может, то и к лучшему. Жизнь поворачивается к нам разными боками, а иногда и разворачивается спиной. Кто знает, как бы она повернулась тогда.       «Но… почему ты уехала? Наверное, ты не хочешь меня видеть. Извини…» Эти слова, произнесённые срывающимся, прерывистым голосом, с разрывающимся сердцем в груди; как рыдала Совунья, читая роковые строки, пока слёзы закрывали всё пеленою и туманом, вспоминала с досадой Нюша.       — Он мог объясниться. И объяснился, — говорила Нюша и вышла за калитку, вспоминая прошлый разговор. — И вот зачем письма вложили в журналы!       — А ведь она и вправду любила его, — вдруг с ужасом осознала девочка, — раз уж не забыла и так расстроилась из-за писем. Значит, она ждала эти строки, тогда, ждала и надеялась. А он?.. У-у-ужас…       Нюша засеменила ногами по тропинке, и осознание случившегося, которое приходило к ней с каждой секундой, пробирало до самых костей. По пути вспоминала она ненароком свои любимые сказки и начинала понимать, что истории в них такие наивные и умышленно добрые, со счастливым концом, и реальности в них нет ни капли. Реализм жесток, непредсказуем и печален. История Совуньи тянет на драматическую, трагическую повесть.       По той же тропе к домику свинки шёл меланхоличный романтик Бараш с букетом пышных, пахучих полевых цветов, вприпрыжку, фантазируя о предстоящей прогулке со своей музой, девушкой души. И вот она перед ним, быстро шагает навстречу. Бараш остановился и, вздохнув, заговорил развесёлым тоном:       — О! Нюша! Слушай, а, может, мы… Девочка прошла лишь мимо, не вскинув в сторону поэта даже взгляда, и грозно сказала, не останавливаясь:       — Не до тебя сейчас, Бараш! Давай в другой раз. — И скрылась.       Поэт что-то хотел было сказать вслед, но не успел. Юноша взбесился и швырнул в сторону букет…       На опушке, где раскинулся завораживающий вид на высоченные горы, восхищающие своей величественностью, показался такой же величественный старый дуб, в дупле которого и жила Совунья. Всегда из трубы выходил серый дым, окна открыты настежь. А ароматы печёных пирогов и фруктового варенья разносились по всей Ромашковой долине. Но не сейчас: двери и окна плотно прикрыты, из трубы не валит дым…       Нюша насторожилась. Никогда такого не было, чтобы около домика Совуньи застаивался воздух. Она быстрее побежала туда, вскарабкалась по лестнице и отворила дверь.       Девочка вбежала в дом, переводя дыхание, и остолбенела на месте: Совуньи дома не было, что случалось с ней нечасто. Но где же тогда?       — Может, — рассуждала свинка, — она на ромашковой поляне? Или собирает грибы в лесу? Точно!       С такими мыслями Нюша, ловко спрыгнув с лестницы, побежала туда.