Тео. Теодор. Мистер Нотт.

Осень 1991, Хогвартс, Шотландия Сон в Хогвартсе у Тео был крепкий и чуткий. Поначалу он даже не мог понять, как это происходит, что он встаёт самый первый среди ребят (а Блейз, напротив, оказался соней), и всегда становится бодрый и весёлый, несмотря на тяжести учёбы. Артур, когда они обсудили свою первую неделю в замке, тоже задумчиво поделился, что перестал видеть кошмары, которые постоянно посещали его в Лондоне. Назойливая райвенкловка Перкс, которая пыталась понравиться Гэмпу, услышав обрывки их разговора в библиотеке, сморщив нос, заявила, что это всё из-за воздуха — в Лондоне его отравляют заводы магглов. Эту мысль стоило обдумать, решил в тот раз Тео. За несколько недель регулярной вкусной сытной еды он неожиданно для себя самого вырос вширь и вверх, а его ступни стали неуютно и скованно чувствовать себя в купленных только недавно туфлях. С грустью он понял, что при таких темпах, ему придётся часто менять одежду и обувь, и никаких средств не хватит. Томас, столкнувшийся с похожими проблемами, в коридоре как-то прошептал ему, что отправил «банде» в Лондон записку о том, что летом будет готов пойти «на дело» с другом из школы взломщиков, и Тео, несмотря на бурчание Арчи, был готов пойти уже сейчас. Им всем были нужны деньги. На второй неделе учёбы, впервые посещая Астрономическую башню, Тео едва не упал в обморок — так много всего магического оказалось вокруг замка, пестря и застилая взор. Чёрные чары над лесом, огромные купола над Хогвартсом, сияющие, как рождественская ёлка, домики Хогсмида вдалеке — это было настоящим чудом, но это чудо его едва не свело с ума в тот миг. С помощью Забини он добрался по спящему замку до Больничного крыла, и медиведьма, узнав о его проблеме, ахнула и отправила кому-то своего Патронуса, как когда-то сделала в Аврорате сестра певицы Уорк. Впрочем, не дождавшись ответа, она напоила Тео успокоительным и отправила спать. Лишь на третьей неделе обучения эта история продолжилась. Началось всё с того, что Драко Малфой в своей излюбленной манере попытался задеть Гарри Поттера. Тео раньше не был особо сведущ в том, что именно сделал Поттер, чтобы стать известным — да, чистокровный маг, да, из древнего рода, но лишь в школе он осознал весь масштаб исторических событий. Неудивительно, что Малфой, по словам Грегори, попытавшийся дважды подружиться с Поттером, потерпев провал («он встал на сторону Уизли, парни, дай ему здоровья», — шептал Грегори под туповатые «угу» Винсента, — «и, видит Мерлин, пусть Драко и дальше с ним лается, чем лезет к остальным»), выместил на Поттере и его друге всю свою ядовитую желчь. Теодор и весь Слизерин наблюдали за этим маниакальным упорством с облегчением — а уж когда попытка уязвить Поттера на уроке полётов привела к зачислению его в сборную Гриффиндора в исключительном порядке, Малфой и вовсе сошёл с ума! С другой стороны, квиддичные фанаты на факультете поставили Драко на место, и тот слегка унял пыл — но не остановился. Когда Малфой вызвал Поттера на дуэль, очевидно, намереваясь туда не явиться, Тео решил хитростью наказать проклятого блондина, отец которого похожим образом провернул свою аферу с Ноттами и другими семьями. Вечером, когда время двигалось к отбою, Теодор вышел из спальни вместе с Блейзом, которому была назначена отработка на Чарах за шалости с произношением ругательств на итальянском под видом чар, и пошёл по следам призраков. Факультетский призрак, как считалось, Кровавый барон, проводил вечер в подземельях, беседуя с невесть что забывшим в сыром углу портретом некого Д. Грея, с которым они обсуждали ограбление Гринготтса, не то случившееся, не то миновавшее прошедшим летом. — Добрый вечер, уважаемый мессир. Тео, благодаря натренированной памяти, прочитал все учебники первого курса (пусть и не всё было ему понятным и не всё он счёл полезным), а потом принялся за многотомную «Историю Магии», прервавшись на «Историю Хогвартса». Кем был Барон при жизни, он так и не узнал, но как с ним говорить — выяснил. — Доброго вечера, мистер Нотт. — Как считаете, есть ли должествование чести у студентов Слизерина? — Честь для Слизерина в чистоте крови, — проскрипел барон. — А для случая с равным? — Тогда честь в чести, — призрак склонил голову. — Неужто вы намекаете на бесчестие? — Нет ли бесчестия в том, чтобы вызвать на дуэль, а затем не прийти туда? — Бесчестие! — глаза мужчины вспыхнули гневом. — Кто это? — Это мой сокурсник, Барон. Я не могу его назвать, могу лишь порицать, но не в лицо. — Достаточно слов, мистер Нотт. Расплата найдёт его. Завершив разговор, призрак вошёл в стену, а Тео, покосившись на подслушавший разговор портрет, ушёл обратно. Когда Тео прикладывал руку к трости при входе, что должна была принять от него волну магии (Винсент не ходил один, потому что так и не научился этому трюку), ему навстречу вылетел пунцовый Драко с палочкой в руке. Бросив взгляд на часы в гостиной, Тео с удовлетворением понял, что время уже близилось к отбою, и ушел спать. Наутро оказалось, что Малфой, Поттер, Грейнджер и Уизли (вот так компания!) оказались связаны какой-то тайной. Малфой с важным видом ходил, довольный тем, что мрачные Поттер и Уизли терпели его, а Грейнджер отводила взгляд. После занятий староста-пятикурсник, тем не менее, передал озадаченному Тео, что его хочет видеть декан. — Добрый день, профессор, — постучав, заглянул в кабинет Снейпа Тео. — Можно? — А, мистер Нотт. Лицо Снейпа по-прежнему пугало Тео с некоторых ракурсов, но он храбро держался. Впрочем, на первом занятии, когда Снейп мучил вопросами Поттера, Тео едва не прикусил язык от того, каким именно тоном говорил декан Слизерина. — С вами хочет поговорить директор Дамблдор, — фамилию чародея Северус выплюнул. — Студентам Слизерина вредит получать такие новости напрямую, — он криво усмехнулся. — Воспользуйтесь камином. Потеряв интерес, он продолжил чиркать что-то в свитках. На первой неделе Тео досталось насмешек от райвенкловцев, когда в библиотеке он, чистокровный маг, использовал стилизованную под магический антураж, но всё же технологически маггловскую писчую ручку с обычными чернилами, такими же, какими писали с помощью перьев. Такие перьевые ручки им подарил на прощание Джереми Яксли, подмигнув, что его контакт можно давать тем, кто заинтересуется. В прошедшие выходные на стол Тео после завтрака прилетело сброшенное сипухой письмо от Джереми, где тот витиевато благодарил Тео; Артуру досталось такое же. Арчи рассказал, что Флитвик, комментируя кляксы первокурсников, поставил Гэмпа в пример, и его буквально осадили с просьбой достать такие же ручки. Снейп же будто бы не заметил ровного письма и отнёсся как к данному — пожалуй, хотя бы в этом декан оказался беспристрастен к Слизерину. — Кабинет директора, — сказал Тео, бросив горсть пороха в камин. Огонь вспыхнул зелёным — и вот, мгновение спустя, Тео был в другом месте замка. Директор Дамблдор, без шляпы, но в причудливом узоре защитных чар и заклинаний на одежде, восседал за столом, полном артефактов. У Нотта зарябило в глазах. — Мистер Нотт, прошу вас, присаживайтесь. Прошу прощения, мне стоило отнестись внимательнее к Патронусу мадам Помфри в тот раз, но, увы, дела меня отвлекли. Я надеюсь, ваша голова не сильно болит? — Простите, господин директор? — Поппи рассказала мне, на какие симптомы вы жаловались. Скажите, какого цвета… — он на мгновение задумался. — Какого цвета защитные чары на шкафу левее вас? Шкаф слева от Тео мерцал разными цветами. Его ящики и дверцы в основном светились синими чарами, а некоторые — мерцали с рыжим проблеском. — Великолепно! Тонкий дар, мистер Нотт, — Дамблдор улыбнулся и даже захлопал в ладоши. — Предыдущий раз мне встречался такой случай уже тринадцать лет назад! Да-да, — он встал со своего места и задумчиво прошёлся вдоль стены с портретами. — Как же быстро летит время. Портреты зашевелились, многие лишь делали вид, что спали. Теодор не был настроен на откровенный разговор с Дамблдором. Отец никогда не упоминал его, скорее виня во всех трагедиях своей жизни Малфоя и своего же отца, умершего от оспы, но втянувшего сына в движение Тёмного лорда, а вот школьники в Доме Тео ругали директора, по чём свет стоит. В первую очередь, за лоббизм в отношении грязнокровок, лоббизм на мировом уровне — но Тео не видел в этом беды: маги были магами, пусть и в первом поколении. Вот в том, что дети старых семей растут в нищете, куда их загнали дрянные законы министерства и такие, как Малфои, проблема была. Половина Лютного существовала именно так, потому что полвека назад семейство Монтегю выкупило разрушенные в войне магглов части магического Лондона и других городов и продало магглам, согнав магов в загон! И всё же слова Дамблдора вызвали у него некоторый испуг и страх. — Что вы имеете в виду, господин директор? — голос предательски дёрнулся на последних слогах. — Как вы думаете, мистер Нотт, все ли маги видят чары, что наложены другими? Видят волшебство. Теодор задумался. Раньше эта мысль не приходила ему в голову. Как будто бы это было нормой и данностью… — Вы хотите сказать, что со мной что-то не так, профессор? — Не совсем, мой мальчик. Я полагаю, что последствия трагедии, что разразилась тринадцать лет назад, стали причиной того, что у тебя есть такие… способности. Это большой дар, видеть чужие заклинания. Маги обычно видят лишь, хм, некоторые чары и проклятья, их лучи. Ты же развил, пусть и неосознанно, гораздо более глубокие способности. Видеть многие, если не все, чары в любом месте. Тео закрыл глаза. Ну, конечно. Поэтому ему одному стало плохо на Астрономической башне. — В предыдущий раз ко мне с такой проблемой обратился мальчик из древней, чистокровной, пусть и… переживающей не самые лучшие времена с точки зрения достатка, семьи. Он выбрал развивать свой дар, и сейчас, уже после Хогвартса, работает с самыми страшными проклятыми местами, потому что видит чары, наложенные на них, и может их снять. Это очень ценится, например, гоблинами. Не нужно бояться такого дара, мистер Нотт. — Я и не боюсь, господин директор. Но вы же не для этого позвали меня? — Очень хорошо, мистер Нотт, что вы не боитесь. Я думаю, что ваш декан разделяет, пусть и не показывает этого, волнение, что есть у меня. Я несу ответственность за всех студентов, а студенты интенсивно творят волшбу — с непривычки это может оказаться для вас ударом. — Вы хотите мне предложить какое-то лечение? — Стабилизацию. Любая способность, даже дар, хороши, когда можно использовать их себе во благо, а не страдать от её существования. Анимагия, например, как вы наверняка слышали на вводной лекции профессора Макгонагалл, это одна из таких способностей, а ликантропия — болезнь. Так и вашу способность можно развить упорными тренировками, а вас она может беспокоить… в разных случаях. Теодор ощутил мурашки. Сравнение с оборотнями ему… не понравилось. — Будь вы старше, конечно, можно было бы попробовать изучить окклюменцию, но… Я думаю, что мы с Северусом, то есть, с профессором Снейпом, постараемся разработать для вас зелье, что сняло бы побочные эффекты от вашего дара. Я вижу, что вы не боитесь его. — Истинно так, профессор. Дамблдор сцепил руки в замок, и вернулся в своё кресло за стол. — В таком случае… я бы попросил вас, мистер Нотт, не ходить на третий этаж и не пытаться рассказывать никому, даже другим преподавателям, если вдруг вам будут задавать вопросы, что именно и где именно вы видите. Взгляд Дамблдора стал колючим, и Тео на секунду испугался. Он вспомнил, что вынудил пойти Малфоя на дуэль, и как он и гриффиндорцы оказались связаны какой-то тайной. — Кровавый барон, — продолжил как ни в чём не бывало директор, налив себе в чашку какого-то отвара, — рассказал мне, что вы поборник чести среди студентов дома Салазара. Это похвально. Но впредь, прошу вас, мистер Нотт… будьте благоразумны относительно правил. Правила не для того, чтобы их нарушали вы — или кто-то из ваших сокурсников. Теодор кивнул, заворожённый невероятным сочетанием цветов в паре, поднимавшимся от кружки Дамблдора. — Хорошо, господин директор. — А за вашу шалость я сниму один балл со Слизерина. Можете идти, мистер Нотт. Советую воспользоваться камином.