Разговоры в пустоте

      В светлой комнате с фальшивыми окнами, занавешенными шторой с ненавязчивым орнаментом, в двух глубоких креслах рядом друг с другом сидит пара. Между ними и единственной дверью на журнальном столике стоит горячий чайник и две чашки.       Девушка в домашней одежде мягко улыбается, зарывается босыми ногами в ворс ковра и наливает в чашки чай, берёт одну из них и немного отпивает. Молодой парень с усталыми глазами сидит с прямой спиной и смотрит на неё, положив руки на подлокотники. — Зачем я здесь? — спрашивает парень, так и не взяв в руки свою чашку.       Девушка искренне смеётся: — Мне хотелось побыть с тобой, разве нужна особая причина? — Ты права, мне уже давно известно, что тебе не нужны особые причины, чтобы что-то сделать, — парень вымученно выдохнул и потёр переносицу. — Не говори мне, что ты до сих пор обижаешься за ту девушку… — Хорошо, я тогда промолчу.       В комнате воцарилось напряжённое молчание, Автор уже не улыбалась. Она настойчиво громко отпила свой чай. — Только я не обижаюсь, ты же знаешь. Ты меня сломала. Она была не просто какой-то девушкой, она была последним дорогим мне человеком, который у меня остался, я её любил. А ещё я любил мою маму, отца. И друг друга родители тоже любили, но ты заставила не только меня смотреть на них в тот момент, но и они умирая видели друг друга. Ты забрала у меня всё, всё что было мне дорого, и то что осталось мне в конце. В этой Истории не Он злодей, не Он виноват во всём, а ты и только ты… — Ну, довольно, — девушка поставила на столик чашку, скрестила руки на груди и повернулась обратно к парню, — всё что я написала было обязательно для твоего Становления. Ничего более того, что требовалось, я тебя слишком люблю, чтоб заставлять тебя страдать больше, чем оно требуется для сюжета! — Спасибо тебе от всех оставшихся от моей души ошмётков! Так лицемерно называть это любовью ко мне, это не любовь, ты упиваешься своей властью надо мной, моей болью, но никак не любовью. — Есть определённые каноны развития персонажа, это придумала не я, это грёбаные стандарты, если ярко не прописать муки главного героя на пути к его Цели, то людям не будет интересно следить за всеми изменениями, которые в нём происходят, — девушка всплеснула руками и снова подняла чашку. — Не в «нём», а во мне, этот абстрактный «главный герой» это я. Ты заставляешь меня чувствовать, видеть всё это не ради меня самого, а ради того чтобы люди читали твои рассказы и говорили какая ты молодец, как хорошо прописала мне эмоции от потери дорогого человека. Только ты совсем забыла, что я существую не только на бумаге, что я живой человек… — Прекрати сейчас же, ты не живой человек, ты — чернила, буквы, ты — моя идея, — девушка вскочила с кресла, уронив чашку на пол и не обратив внимания, что та разбилась и отколки разлетелись вокруг, — ты всё испортил! Я не так хотела, я пришла сюда не для того, чтобы меня упрекали и пытались заставить чувствовать вину за то, что я пишу! — Таким меня написала ты сама, уж извини, и спасибо за это… — Я больше не собираюсь это слушать, — Автор кинулась к двери, осколки кружки впились ей в голые стопы, но та, кажется, даже не почувствовала боли, оставляя за собой кровавые следы. — Я уже заставил тебя задуматься, и забыть ты об этом не сможешь. Помни, в конце, когда я останусь один и вновь буду владеть своими телом и душой, я сделаю Всё, чтоб твои труды сгорели дотла, вместе со всем Миром и мной самим. Я никогда не хотел быть Героем и однажды я перестану им быть.       Дверь ведущая в Никуда захлопнулась за Автором. Мир погрузился во тьму.