Картон и пионы

      Жёлтые очки, и куртка гонщика, и взгляд, которым можно было одновременно вскрыть грудную клетку и успокоить мятущееся сердце... Она судорожно стиснула пальцы. Казалось бы, тонкий кусочек ламинированного картона: сожми чуть сильнее — сомнётся; но сколько эмоций и чувств вызывало у неё это маленькое фото! Эйтини не смогла сдержать отчаянного вздоха.       Чон Юнхо. Два слова, три слога, девять букв на не родном Эйтини языке. Имя, которое ежедневно слетает с её уст. Человек, который ворвался в её жизнь и сделал её той, кто она есть сейчас. Эмоция, которую невозможно охарактеризовать никакими словами. Больше, чем любовь, выше, чем уважение, сильнее, чем... Айщ!       Карточка, упакованная в прозрачный протектор, выскользнула из вспотевших пальцев. Эйтини кинулась поймать. Сумка и биндер упали с коленей наземь, носок туфли запнулся о бордюр. Серый асфальт бросился в лицо и вдруг по велению крепкой руки остановился, замер. Длинные пальцы подхватили с него карточку, а твёрдая рука заставила Эйтини поймать равновесие и выпрямиться.       «Немая сцена, как в дешёвой дораме», — подумала она, всё ещё не веря. Безлюдный парк, пение птичек над головой, она и Чон Юнхо с охапкой белых пионов под мышкой. Эйтини сбивали с толку ощущение его сильных пальцев на руке и неизвестная в уравнении «что делать дальше». То ли плакать, то ли охать, то ли в обморок, то ли радоваться...       Мысль о дораме шевельнула, наконец, шестерёнки в голове. Паническое, детское «этого не может быть» сменилось на удивлённое «какого чёрта происходит» и спасительно-логичное «здесь где-то точно камеры». История, как с Хонджуном и той корейской девочкой, встреча ради шоу, разве не так? Но на Юнхо не было микрофона, а редкий кустарник вокруг скамейки не прятал ни одного оператора.       Отсутствие логики в происходящем напрочь разрывало все шаблоны в мозгу Эйтини.       Юнхо аккуратно вручил ей карту. Карий взгляд обдал теплом. Ласковый голос поинтересовался на корейском: «Кенчана? (Всё хорошо?)», и Эйтини ничего не оставалось, кроме как кивнуть и вслед за ним опуститься на скамью. Он поднял с земли её сумку, потом биндер и улыбнулся, увидев на обложке Ззанмона.       Эйтини поспешно открыла биндер и принялась запихивать карту в ячейку. Кусочек картона сопротивлялся, деревянные пальцы никак не хотели раскрывать пластиковый кармашек. Неловкость от того, что на этой же странице находились ещё три карты с Юнхо, заставляла её дрожать и краснеть.       Юнхо что-то сказал на корейском. Фраза была длинной и утвердительной, безмятежный бархатный голос звучал над ухом, успокаивая. Совладав, наконец, с упрямой картой, Эйтини захлопнула биндер, убрала его в сумку и сложила на коленях руки, отчаянно размышляя, что теперь делать.       — Тебя ведь Анита зовут, верно? — перешёл он на английский. — Я так боялся ошибиться, но увидел биндер и... вот, это тебе.       Белые пионы, шелестя листьями, легли на колени. Эйтини почти машинально поднесла их к лицу. Цветы пахли... почти ничем, и этот недо-запах ударил в нос одновременно с мыслью «Да что я маюсь неизвестностью, это же просто сон!». Облегчение охватило её душу, однако червячок сомнения всё ещё шевелился где-то под рёбрами.       Щипать себя она не стала. Пришедшая в голову идея была проста, как задачка по математике для первого класса. Эйтини повернула букет и лизнула каплю смолы, выступившую на нераскрывшемся бутоне пиона.       «Если сплю — вкуса не почувствую».       Приторная маслянистая гадость растеклась по нёбу и языку, убивая остатки сомнений. Ошарашенная одновременно осознанием и вкусом, Эйтини повернулась к Юнхо и поймала его удивлённый взгляд и растерянную улыбку на чётко очерченных губах.       — Что ты делаешь?       — Я думала, это сон, хотела проверить.       — Облизывая цветы?!       — Во сне вкуса не чувствуешь... — пробормотала Эйтини, ощущая, как скулы заливает краска стыда.       Губы Юнхо дёрнулись. Он приложил к ним палец, пытаясь сдержаться, но не смог — всё же засмеялся. По-доброму так, хорошо... Эйтини молчала, сжимая в руках пионы, и думала о том, что, несмотря на собственную неловкость, она могла бы вечно сидеть так и слушать его смех. Но Чон Юнхо вдруг перестал смеяться, встал и протянул ей руку.       — Идём. Даже если это сон, мы должны взять от этой встречи всё, верно?       Эйтини взглянула на него, всё ещё полностью не веря. Потом глубоко вдохнула, зажмурилась и вложила свою ладонь в его.       «Ведь сегодня четверг. С четверга на пятницу снятся вещие сны. А потому этот точно должен сбыться».