Кислородное голодание

      Ника в последнее время была очень странная: ходила задумчивая, бывало что могла подзависнуть посреди диалога, у неё был потерянный вид, но больше всего «Сорок седьмого» тревожило то, что она почти всегда грустила. Он только только начал потихоньку оттаивать, осознавая свои чувства к Нике вместе с тем, что они у него действительно есть и это вовсе не прихоть воображения, а самая что ни на есть реальность, пусть даже такая ошеломляющая, нежданная, сбивающая с толку, но в то же время необходимая и желанная. Быть любимым и нужным — это прекрасно, нежно, в этом смысл жизни, которую хочется беречь теперь несмотря ни на что, так как открывая своё сердце для любви, автоматически обзаводишься уязвимым местом, несомненно есть, что терять и это пугает просто до безумия. По этой причине агент с момента последней встречи с Никой старается держать дистанцию по возможности, чтобы не подвергать её опасности. Конечно, он в мгновение ока устранит абсолютно любую опасность, отведёт от любимой беду, и нужды в длительной разлуке как таковой вовсе нет, однако страх все-таки присутствует в нём. Он не может рисковать, очень опасно делать её мишенью для врагов, которых у него всё ещё оставалось в избытке по всему миру. Глупо, самонадеянно, опрометчиво думать, что раз уж он решил оставить заказную работу, то теперь все те, кто так рьяно за ним охотились, внезапно сложат ручки и забудут о его существовании. Агент оставался верным себе, предпочитая не пренебрегать осторожностью, и потому обучил Нику азам конспирации, кое каким правилам поведения в людных местах, но и само собой оставил инструкции касаемо того, что и как надо делать, если вдруг ей придётся столкнуться с тем же, что они вдвоем пережили не так давно с Беликовым. Он очень надеялся, что этого удастся избежать, да и все-таки они большую часть времени проводят вместе в особняке в тех самых виноградниках под Питером, которые он подарил Нике сначала как надёжное, безопасное место, а уж потом в знак его тёплых и искренних к ней чувств. Он поклялся себе, быть рядом, а если не рядом, то всегда на расстоянии, оберегать и низачто не оставлять без внимания. Быть любимым это несомненно высшая награда, которой как агент сам считал, он не достоин, однако любить в ответ — бесспорно тяжелее, ведь страх потерять, не оправдать надежд, в один миг совершить ошибку, всегда маячит на периферии подсознания, иной раз граничит с паранойей и сводит с ума. А уж учитывая то, кто он такой, нельзя утверждать, что у него нет оснований опасаться. Вместе с тем, любить для него жизненно необходимо. Ощущать себя живым, учиться постигать столь чистое, прекрасное чувство с нуля, дышать любовью и оберегать ценой собственной жизни. Любовь делает «Сорок седьмого» живым. И ради этого, определенно стоит сражаться с любым препятствием, которое только могло встать на пути. Когда любишь, открываешь душу, то начинаешь постепенно чувствовать связь со своим любимым человеком. Считывать любое волнение, или тревогу, чтобы сделать всё возможное, только бы помочь и забрать это себе. Агенту пришлось потратить на это совсем немного времени, ведь ощутил притяжение к Нике ещё когда они только познакомились. В миг, когда осознал, что совсем не хочет убивать её. Просто не может. А смог бы он жить если бы все же сделал это? Сложно сказать. Его состояние в тот момент говорило само за себя: невнятное дёргание прямо в груди, и дрожащие ресницы, стоило только твёрдо решить оборвать жизнь этого хрупкого, нежного создания, прожившего до встречи с ним, в аду похлеще, чем обычный выстрел в голову. Никогда прежде он не сомневался, а с Никой впервые его рука дрогнула, а сердце воспротивилось. Тогда агент был все ещё на перепутье, ни в силах дать точное определение тому, что с ним происходит, но теперь точно знает ответ. Поток его размышлений прервался, когда он взглянул на любимую, стоявшую к нему спиной возле большого панорамного окна на прекрасный вид уже заходящего за горизонт солнца. Сегодня как раз один из тех вечеров, который они планируют провести только вдвоём. Агент слишком соскучился по ней, чтобы отказать себе в желании быть рядом. Он плавно, как всегда бесшумно поднялся, подошёл поближе к ней: её плечи опущены, и мужчина касается их подушечками пальцев, нежно поглаживая. Она чем то опечалена и от этого «Сорок седьмому» плохо почти физически. Он аккуратно поцеловал её в шею, затем прижался губами к ямочке у неё за ушком. Как же это прекрасно, не сдерживать своих желаний и не бояться касаться её, словно весь мир сосредоточен только в ней, её шелковой коже, изгибах тела, и биении сердца. Ника почувствовав его губы всхлипнула, крепко зажмурилась, а затем развернулась в его руках, порывисто обнимая, как будто хотела найти защиту. Агент понял, что не ошибся и проблема все-таки есть, поэтому охотно прижал её к себе, успокаивающе гладил по волосам и терпеливо ждал. Что бы ни случилось, нет такой проблемы, с которой он бы не справился ради неё. Всего полминуты проходит в молчании, прежде чем Ника все-таки решилась открыться возлюбленному: — Пожалуйста. Умоляю тебя, помоги мне. «Сорок седьмой» отстранил её, чтобы коснуться ладонями её щёк, убрать с них дорожки от слёз. — Что случилось? Расскажи мне. — он взял Нику за руку и отвёл к кушетке, на которой сам сидел пятью минутами ранее. Сел рядом с ней, а она так и продолжала держать свою руку в его и склонила голову к плечу. — Понимаешь, есть кое что, чего ты обо мне ещё не знаешь. — начала она, а агент заинтересованно кивнул головой, в знак того чтобы она продолжала. — Вернее кое кто. — Ника почувствовала, как напряглись его мышцы под рубашкой и подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза. — У меня есть сестра. Агент ещё не знал, что последует дальше и не решил для себя, как именно воспринять эту информацию. Он снова кивнул. — Она в опасности. Ей нужна помощь. — договорила Ника, наблюдая как выражение лица агента постепенно меняется. Он ещё не знал подробностей, однако предчувствие кричало ему, что слишком рано поверил в их с Никой спокойную жизнь.