Все мосты сожжены. ...Или нет?

Денек выдался чересчур тяжелым, хотелось отдохнуть и хотя бы попытаться выспаться перед грядущими делами, которых никогда, казалось, не станет меньше. Олег заехал во двор своего дома и, припарковав машину поближе к парадной, по инерции нашел глазами окна квартиры. Так вдруг захотелось, чтобы там кто-то ждал, но пока их с Шерлоком холостяцкий быт никто не собирался нарушить. – Э-эй, привет, привет, дружище! – ласково поздоровался с обезумевшей от счастья собакой майор. – Как ты тут, заскучал уже, да? Прости, Шер, денек выдался ужас какой, задержался к вечерней прогулке. Чтобы не заставлять Шерлока ждать и дальше, Платонов взял с полки поводок и ошейник и указал на дверь. – Гулять! Пёс радостно повернулся ещё разок вокруг себя и, вильнув лохматым хвостом, выбежал к лифтам. Молодой человек подобному энтузиазму лишь позавидовал – ему почему-то было не до радости, на душе скребли кошки. А причина была все та же: следователь по особо важным, Швецова М.С., подполковник и просто дорогая сердцу женщина. Как бы там Платонов не убеждал окружающих в том, что всё давно в прошлом, себя не обманешь. Когда у Маши всё было хорошо, ему ещё хоть как-то удавалось играть в обиженного и оскорблённого, но в минуты её слабости мужчина был готов обрушить весь мир на головы тех, кто заставил его Марию плакать. Парень опустился на скамейку, пока засидевшийся за целый день дома щенок носился за голубями на полянке, и снова подумал о Люсе с Игорем, с которыми он проводил всё больше и больше времени. Да, их здорово сломала вся ситуация и, более того, продолжает ломать. Однако Зольников терпит и отстраненность, и моментами недоверчивость, и нежелание наверстать упущенное за два года в один день. А Людмила в свою очередь безропотно приняла ошибку своего мужчины, которая фактически стоила им обоим личного счастья. История наглядно показывает, что так бывает. «Почему же тогда мы с Машей не смогли? – пронеслось у Платонова в голове. – Неужели гордость может быть выше любви? Нет, не верю. Я…я же не могу Машу вот так вот бросить одну в этот сложный момент!» – Шерлок, ко мне! – скомандовал оперативник, резко вставая со скамейки, но собака сделала вид, что на минуточку оглохла: уж больно было весело гонять птиц. Тогда Олег повторил ещё раз, и Шерлоку уже ничего не оставалось, как послушаться. Молодой человек нацепил на него поводок и бодрым шагом отправился к машине. – Нельзя, нельзя, Шер, оставлять любимых людей одних, когда им плохо. Поехали к Маше! И всё бы ничего, только вот смелость и решительность бравого майора куда-то вдруг улетучилась, когда он с бутылкой вина из соседнего магазина в одной руке и поводком в другой не мог отважиться на звонок в дверь Швецовой. Шерлок громко гавкнул, заставляя мужчину вздрогнуть от неожиданности. – Тихо! Сам знаю, что поздно заднюю давать. А если не одна она? Ладно, поехали… Трель дверного звонка, казалось, эхом раздалась в сердце у Платонова, а те минуты, что он провел в ожидании, показались ему вечностью. – Олег? – На пороге показалась все та же Мария, только уже в пижаме и с ещё более красными глазами. – Что-то случилось ещё? – Маш, я приехал тебя поддержать и просто побыть рядом, – он решил не юлить и сразу обозначить причину своего внезапного возвращения. – Я же вижу, что тебе очень тяжело. – Всё в порядке, – пожала плечами хозяйка, надевая на себя эту полюбившуюся за последние годы маску ледяного спокойствия, – переживу. Хм, первый раз что ли? – Ладно тебе хорохориться, вон заплаканная какая, – парень по-доброму улыбнулся и, освободив руки от вещей, распахнул их, приглашая Машу в свои объятия. Швецова колебалась ровно три секунды. Ей, и правда, очень нужна была поддержка кого-то, кто мог беспристрастно высказаться по поводу сложившейся ситуации и вот так вот банально обнять. Следователь держалась до последнего, но, оказавшись в крепком кольце рук мужчины, всё-таки расплакалась в, наверное, сотый раз за сегодня. – Почему в-всё так?! Я же…я же для этой работы всё, а м-м–еня… За что они так со мной?! – причитала Мария сквозь всхлипывания, которые уже напоминали Платонову истерику. В таком состоянии он прежде девушку не видел никогда, к счастью. – Ты лучше всех, слышишь? Самая талантливая, самая достойная, самая-самая. Ты зачем себя винишь?! – Сейчас было не время для реальных аргументов и разбора полётов, главное было немного привести Швецову в чувства, успокоить и…напоить. Нет-нет, водичкой! А то от бесконечных слёз обезвоживание случится. – Я хочу выпить, – внезапно заявила она, выпутавшись из объятий Олега. Она деловито вытерла слезы и, схватив с тумбочки бутылку купленного гостем вина, посмотрела на него будто ничего и не было. – Чего стоим-то? Проходите раз пришли! То, что Маша ещё была в силах вспоминать, что Платонов ей никто и звать его никак, сейчас внезапно обрадовало майора. Значит, не всё так плохо, новость не добила её окончательно. Только вот легче всё равно не становилось, ведь всё это казалось ему напускным, эдакий защитный механизм. Маша ведь всегда так делает! Чуть что – так сразу в домик, никому ничего не объясняет, много плачет, а потом возвращается как ни в чём ни бывало, только становится чуточку грубее прежнего. – За похороны моей карьеры выпьем не чокаясь. – Когда вино было уже налито по бокалам, мужчина хотел было соблюсти этот жест правильности, но Мария резко отдернула руку. – Ну, не драматизируй, – покачал головой Олег, – ты на пенсию не собираешься ведь, успеешь в кресле посидеть с погонами полковника. Неужели ты, правда, хочешь руководить? Я думал по-другому, правда. – Да нет, Олег, мне моя работа действительно нравится. Я, бывает, устаю, бывает, выгораю, бывает, вообще думаю, что давно уже надо было всё бросить… Только ведь вопрос тут не в погонах, а в признании. Выходит, что все мои заслуги перед страной никому не нужны, раз на должность назначают человека со стороны? – Швецова задумчиво крутила бокал за ножку, глядя в одну точку перед собой. Это было впервые, когда она делилась с кем-то своими переживаниями о случившемся, и осознавать, что этим человеком стал именно Платонов, было так странно. Вот вроде бы они расстались, причем некрасиво, почти со скандалом, а всё равно рядом друг с другом и в радости, и в горе… – Мы все знаем, почему именно Горчаков, не нужно копать дальше очевидного, Маш, – загадочно сказал он. – И если бы я мог что-то изменить, то… – Я знаю, – Мария неожиданно накрыла его руку своей. – Спасибо, Олеж. Майор удивлённо посмотрел сначала на руку, а затем взглянул на саму собеседницу. Сей нежный момент было так важно не спугнуть, сохранить и, может, вырастить во что-то более серьезное, атмосфера располагала. Однако телефон Швецовой внезапно зазвонил, а на экране высветилась фамилия, которую Платонов совершенно бы не хотел видеть. Женщина тут же стушевалась, звонок скинула и телефон экраном вниз положила, только вот в условиях того, что Платонов уже всё видел, смысла в подобном не было. – Ответь уж, ждёт товарищ, – язвительно и с долей ревности хмыкнул он. – Нехорошо. – Да слушай, мы с ним… – она уже собиралась оправдываться, но парень одним жестом перебил её, не давая договорить: – Маша, я бы хотел знать об этом поменьше. А лучше вообще ничего не знать! Не пригубивший до этого ни капли вина оперативник внезапно опрокинул в себя целый бокал. Не смущал уже ни руль, ничего. Внутри неприятно клокотало гнусное чувство ревности, которое злило ещё больше. Казалось бы, откуда?!... – Алло, да, Паш, – всё-таки рискнула ответить Маша, – ты что хотел? … Нет, у меня нормально всё. … Гостей принимаю, так что занята. … Пока не знаю, давай потом когда-нибудь созвонимся. ...Олег, мы… – Знать по-мень-ше, – ещё раз напомнил Платонов, давя в себе нервный смешок. Нет уж, подробности о новых отношениях своей дамы сердца он точно не выдержит. Лучше жить в неведении, чем знать, что он чуть ли не собственноручно отдал её другому… Швецова собиралась что-то ещё сказать, но в коридоре громко залаял Шерлок, и двое, встрепенувшись, пошли проверить что там. Щенок ощетинился и лаял на висящий на вешалке комплект формы следователя. Вероятно, в темноте собака перепутала силуэт с человеком, а потому и встала на защиту территории, своего хозяина и этой малознакомой, но довольно доброй тётеньки. – Шерлок, фу, перестань, – мужчина зажёг свет, чтобы успокоить питомца и показать, что ничего страшного в углу нет. – Это форма Машина, ну что ты как здрасте! Прекращай, ложись спи дальше. Мы пока не уходим… Олег бросил взгляд на стоящую чуть поодаль Швецову и постарался никак не акцентировать внимание на том, что та снова готова расплакаться от вида собственного форменного пиджака. Он потянулся к выключателю, чтобы погасить свет и увести Марию обратно на кухню за новой порцией успокоительного напитка, но случайно заметил отсутствие звёздочек на погонах. Это наблюдение гостя не смогло укрыться и от Машиного взгляда, и теперь уже сдержать слёзы она не могла. – Ну что такое опять? Скоро соседей затопим, – мужчина по-доброму улыбнулся и снова пригласил Швецову в свои объятия. – Куда звёздочки дела, а, Маш? – К новым готовилась, – шмыгнула носом та. – Какая я всё–таки дура! Уже мысленно себе полковника присвоила, хотя чуть невиновному человеку жизнь не сломала. Даже двоим! Мне кажется, что Люся меня после этого возненавидит… – Пойдём, пойдем ещё винца выпьем! Не плачь ты, всё в порядке, никто даже не думает тебя ненавидеть. А звёзды вообще ерунда, Машка! Давай я тебе свои отдам? Прикрепишь себе все сразу, будешь в уникальном звании! – Нести всякие глупости может и было странно, но Мария хотя бы начала улыбаться. Дать ей зависнуть в этом подавленном состоянии Платонов не мог: во-первых, оно было разрушительным для самой Швецовой; во-вторых, её мысли и идеи были бы совсем не лишними в делах Зольникова. У них было ещё столько белых пятен, которые хотелось закрыть как можно скорее… Именно поэтому Олег продолжал отвлекать следователя от её самокопаний, он рассказывал какие-то истории, шутил, и она невольно начала увлекаться и переключаться на какую-то другую волну. Может, и не так страшно принимать подобные удары судьбы, когда рядом с тобой такие друзья… Но друзья ли? Людмила знакома с ней без малого лет пятнадцать, она застала одно из предыдущих карьерных разочарований Маши. Сейчас же девушка была слишком сильно потрясена личной историей, ей и самой нужна была поддержка кого-то, кто бы смог выслушать все тревоги и опасения, подбодрить и, возможно, дать совет. Мария не винила, нет, об этом не шло и речи. Она действительно чувствовала свою вину за случившееся, а потому не слишком спешила лезть к Людмиле со своей дружбой. А вот поведение Платонова вызывало все больше вопросов. Неужели они всё-таки что-то большее, чем друзья? За их короткие отношения они пережили столько, что на целую жизнь хватило бы, а после расставания этот список только пополнился. Маша боялась ошибиться, ей было проще уйти и забыть навсегда, но почему-то сделать это не получалось из раза в раз. «Люда молодец, умеет прощать, а я… А я, кажется, даже те слова в кабинете ей так до сих пор и не простила!» – подумала Швецова, уже не вслушиваясь в то, что вещал Олег. Концентрироваться, правда, становилось всё труднее, начала болеть голова. Заметив эту перемену, молодой человек внимательно посмотрел на Марию и с беспокойством в голосе спросил: – Машень… – отпираться уже было поздно, проговорился, – Машенька, может спать? Тебе нужно отдохнуть. Я поеду… – Я не усну, бесполезно, – отмахнулась хозяйка. – Ты же знаешь, что я и без подобных потрясений плохо сплю. – И всё-таки постарайся поспать. Утро вечера мудренее. Всё наладится, вот увидишь. Платонов достаточно скоро собрался, взял в охапку сонного и не понимающего ничего Шерлока, который даже не лез сегодня к ним, а просто спал на коврике в прихожей, и отправился домой. На прощание он ещё раз взял со Швецовой обещание, что она больше не будет плакать и выспится, и у Марии вроде как выбора не осталось: придётся послушаться. Уже лёжа, как было обещано, в постели, Маша размышляла обо всем произошедшем. Помимо мыслей об Игоре, Людмиле и дележке власти в комитете к ней теперь добавилась и новая напасть. Сердце с разумом снова начали свой бой…

***

Налив свежесваренный куриный бульон в кружку и дополнительно прихватив с собой некоторые лекарства, Людмила аккуратно отправилась в спальню. Зольников снова спал беспокойно, из-за чего девушка волновалась ещё сильнее, а одеяло он и вовсе скинул на пол. Очутившись в комнате, она поставила всё принесённое на прикроватную тумбочку и, присев рядом с возлюбленным на край постели, дотронулась ладошкой до его лба. Горячий, ё-мое… – М? – конечно, от её прикосновения капитан проснулся…но пока мало что понимал. – Что-то случилось? – Голос у мужчины сел настолько, что он сам себя практически не слышал. – Хм…Вы случились, Игорь Викторович, – мягко усмехнулась следователь, уже включив градусник и поставив его в подмышку больного. – Боюсь, без парацетамола не обойтись. …Трудно говорить? – В ответ Люся получила молчаливый кивок. – Ясно. Тогда не разговаривай. Поешь хоть немного, потом полечу тебя и шею будем греть. Пока парень «ужинал», Колонкова сходила за водой и жаропонижающим, потому что 38,5 – это вообще никуда не годится! Температура почти как у водки! – Слушай… – задумчиво начала она, устроившись в кровати возле опера, пока тот пил бульончик, – а у тебя есть контакты…ну, соседки твоей? Ну, которая…Валентина, что ли. Ну, у которой должно быть письмо тебе от мамы. Вдруг оно хоть немного нам поможет. Игорь соображал действительно очень туго, поэтому отозвался он только после значительной паузы, отрицательно замотав головой: – Я её даже не видел и не слышал за эти несколько дней. – Ладно, сейчас попробуем выяснить, – проговорила женщина, беря в руки свой телефон. – Нечего Курочкину филонить на дежурстве. …А квартира у неё, получается…205? – 203. – Угу. …Алло, Федь. – Людмила Андреевна, это снова Вы?! Что-то зачастили…особенно для субботы. – Пожалуй, отвечать не буду. Ты в отделе? Нужна твоя помощь, кое-что узнать надо. – Я уже говорил: за информационной помощью – к Башмакову. – У меня совершенно нет времени ждать понедельника! – Позвони ему, и, поверь, Аркаша по первому же зову примчится на работу и специально для тебя взломает всевозможные базы данных! – Курочкин, не зли меня! Просто кликни на нужную иконку два раза! – Ох… Чёрт с тобой! Только запомни мою доброту! – Сочтёмся! – …Чё ищем-то хоть? – Кто зарегистрирован по адресу Приморский проспект, дом 155, квартира 203? – Ща… Чё-то как будто адрес знакомый какой–то, – пробормотал майор, вбивая данные в строку поиска. Хм, «знакомый»… Ещё бы!.. В ожидании информации Люда села вполоборота к молодому человеку и стала поглаживать его по тяжеленной, многострадальной голове… – …Тебе просто прочитать? Или записывать будешь? – Сначала просто скажи. – Квартира принадлежит Проничевой Валентине Олеговне 1968 года рождения. Проживает одна. – Подходит. – Хорошо. А теперь надо найти способ с ней связаться. Какие-нибудь контактные данные есть? – Это надо в другую программку лезть. – Так залезь! – Ну, жди тогда. – …Может, тогда перезвонишь или просто номер скинешь? – За такую услугу с тебя сэндвич. С красной рыбой. Три! – Окей, договорились. – Завершив разговор и убрав мобильник в сторону, Колонкова полностью сосредоточилась на, в прямом смысле слова, горящем возлюбленном. – Если температура не снизится в ближайшие полчаса, я вызову скорую, – она действительно была не на шутку напугана таким его состоянием. – Не паникуй, – нашёл в себе силы вслух проговорить капитан, повернувшись на бок и взяв девушку за руку. – Просто простыл. Пройдёт, – для успокоения он дотронулся горячими губами до её относительно прохладной ладошки. – Хотелось бы надеяться, – нервно улыбнулась Люся и, пользуясь близостью его лица, коснулась пальчиками щетинистой щеки. – Да, и в ближайшие дни тебя домой я не отпущу. Сначала надо тебя на ноги поставить. – Парень благодарно ей улыбнулся – кажется, сейчас он действительно не в состоянии нормально позаботиться о себе. – …О, Курочкин номер твоей соседки скинул, – следователь, услышав уведомление о пришедшем сообщении, дотянулась до своего телефона. – Давай, я позвоню? Меня-то она знает. – Угу, знает, но не узнает, поверь! – усмехнулась Людмила. – Твой голос сейчас совершенно не похож на тебя обычного, да и не слышен почти. – Тогда надо ехать. – Даже не думай, Игорь! Побереги себя! – А у нас разве есть время на это?! – Нам, конечно, нужно спешить, но не до такой степени. И не такой ценой. …Ну, сам посуди, а вдруг её вообще дома нет? Надо в любом случае сначала прозвониться и договориться. А для этого давай хотя бы вернём тебе голос. Хотя бы на минуту. …Будешь что-нибудь ещё? – она сменила тему, когда мужчина отставил опустевшую кружку, на что он снова мотнул головой. – Тогда пей жаропонижающее и побрызгай горло. Послушно приняв лекарство, Зольников лёг на бок, по самый подбородок укрывшись одеялом, и как бы он ни пытался бодрствовать, это не получалось – глаза закрывались сами собой. Хозяйка же отнесла использованную посуду на кухню, приготовила себе какао и вернулась в спальню, а молодой человек, похоже, за это время уже успел задремать. Люда осторожно легла с ним рядом, включила настольную лампу и, убедившись, что больного это не сильно тревожит, взяла книгу, которую никак не получалось дочитать вот уже месяц. …Правда, всё равно все её мысли занимал Он, а никак не происходящее в романе. А женская ручка неспешно поглаживала отдыхающего парня по бедру…

<…>

Спустя час с небольшим, когда было уже около девяти, а капитан так и продолжал дремать, Колонкова решила проверить, подействовало ли жаропонижающее, поэтому она дотянулась ладошкой до его лба. – …Ну, что? – прохрипел мужчина, отчего следователь даже немного вздрогнула, совершенно не ожидая от него такой осознанной реакции. – Да, похоже, ничего хорошего. Горячий. – Пока Игорь, не открывая глаза, переворачивался на спину, Люся нависла над ним, чтобы взять с тумбочки градусник, только вот незадача – дотянуться не получалось. – Не раздавить бы тебя. – Не раздавишь. Можешь даже лечь, если надо, – он рефлекторно одной рукой приобнял возлюбленную за талию и с удивлением почувствовал под пальцами прохладную атласную ткань, что и вынудило его всё же «включить» зрение. Как оказалось, девушка уже переоделась ко сну, сменив «выходную» одежду на розовую шёлковую сорочку, одна бретелька которой слетела с женского плечика, при этом немного оголяя левую грудь (но пока всё в рамках приличия). Да, у молодого человека кружилась голова, перед глазами всё плыло и сосредоточить свой взгляд на чём-либо было очень уж сложно, но… Ради такого завораживающего, соблазнительного зрелища он смог это сделать. …Даже если это всего лишь сон. Нет, он определенно не уставал любоваться ею. Особенно сейчас, после двух лет в неволе. Эти плавные изгибы женского тела, аккуратность и утонченность, читающиеся в каждом движении, буквально дурманили воспаленное сознание. И почему-то именно в этот момент проскользнула мысль, что любить – это хотеть касаться. А касаться он действительно хотел. Желание накрыть губами каждый миллиметр кожи, ощутить божественную по сравнению с его собственным прохладу тела сжигало изнутри. Нет, ну какая же она красивая! А главное...Его. И хотелось бы, чтобы навсегда. Опер успел дотронуться губами до её обнажённого плечика прежде, чем Людмила снова поднялась, успешно взяв градусник и его включив. – …Меряй, – она протянула ему приборчик, после чего встала с кровати и покинула комнату. То, что температуру опять надо сбивать, было ясно для женщины уже сейчас, но общая ситуация приобретала такой оборот, что…становилось страшно. Вот вроде обычная простуда (наверное), Зольников скоро обязательно поправится, но она всё равно сильно волновалась. Опять «кормить» его таблетками для снижения температуры ей не хотелось, поэтому Люда решила попробовать более безвредный способ – обтирание. Она налила в небольшой тазик приятно тёплую воду, после чего отправилась искать полотенце и сухую одежду для своего пациента (кажется, где–то у неё оставалась его футболка ещё с прошлых времён). – Ну, что? – поинтересовалась Колонкова, занося в комнату стопку текстиля и положив одежду на постель, а полотенчико – на тумбочку. – Не знаю, не смотрел. – Так, – майор взяла градусник, чтобы посмотреть последнее зафиксированное значение. 38,6. Парацетамол не помогает. – Боже… – её ладошки невольно задрожали, и она снова сделала несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки и помочь-таки нормализовать состояние парня. – Так, ты… – она несколько резко вскочила на ноги, – ты только не засыпай, пожалуйста, ладно? Не спи. Дождись меня. Следователь опять быстрым шагом покинула спальню, а вернулась совсем скоро, принеся глубокую ёмкость с водой. – Я предупреждаю: сейчас будет прохладно, – она несмело стала убирать одеяло в сторону. – Но нужно потерпеть, и тогда тебе станет лучше. А мужчине было просто пофиг на её предупреждение:) Любимая девушка, самая привлекательная и сексуальная, совсем близко, тонкая сорочка почти не скрывала изгибов её тела, а, скорее, наоборот, позволяла ему наслаждаться той самой «тайной», скрытой лёгкой атласной тканью, но так выгодно и маняще чуть-чуть приоткрытой его взору. Намочив махровую ткань, Людмила приступила к процедуре, которая для неё самой может пройти даже труднее, чем предполагалось, – слишком уж она соскучилась по этому супероперу, что сделать всё абсолютно невинно она вряд ли сможет. Она взяла Игоря за руку и лишь потом принялась охлаждать его кожу. …Женщина не могла удержаться от соблазна касаться пальцами его тела… Изящная ладошка лежала на его груди, отчётливо чувствуя стук сердца… Её губы иногда касались его кожи, почти обжигая… Он, словно изголодавшийся зверь, наблюдал за Её медленными, плавными движениями. Видя её приоткрытые губы, ему хотелось жадно впиться в них, чтобы утолить жажду обоих… Его взгляд то и дело соскальзывал с её лица вниз, к груди… Два округлых бугорка с выступающими и оттого отчётливо видными бусинками на вершинах сводили его с ума… – Ну, всё, – брюнетка убрала мокрое полотенце в миску и поднялась на ноги. – Сам переодеться сможешь? – В ответ был лаконичный кивок от капитана, однако его выражение лица и затуманенный взгляд давали понять, что думает он сейчас никак не о своей болезни. – Хорошо, тогда переодевайся и ложись на другую сторону кровати. А я…я тебе чай тёплый сделаю, чтобы обезвоживания не было. Через пять минут Люся принесла возлюбленному большую кружку тёплого чая с лимоном и мёдом. Молодой человек же к этому моменту, как послушный мальчик, уже выполнил предыдущие наставления, а сейчас он лежал, повернув голову ко входу в ожидании своей персональной, самой желанной медсестры, которая даже одним своим видом пробуждала в ослабленном мужском организме желание, что так стремительно бежало по венам. – Поднимайся аккуратно, – следователь поставила чашку с напитком на прикроватную тумбу и приподняла Зольникову подушку, чтобы он мог откинуться на неё. – …Побудь со мной. – Ну, хорошо, я… Я сейчас на пару минут отлучусь и приду, хорошо? А ты пока пей чай. – Угу. Не было в спальне Колонковой дольше, чем она планировала, но к моменту возвращения чай больным был уже выпит, а сам он вновь привычно устроился под одеялом. – Быстро ты справился, – отметила она, увидев опустошённую кружку. – Молодец. А теперь тебе можно и спать. – Угу. Только не уходи, пожалуйста. – Ну, ладно. Закрывай глаза. – Парень покорно прикрыл веки, а вот Людмила опустилась на мягкий ковёр и села на колени, после чего крепко сплела свои пальцы с его… …И отчего-то стало так…необычно. Она ласкала его ладонь своим большим пальцем, она прижимала его руку к своей щеке, иногда сменяя ощущение кожи на ощущение немного влажных губ… А мысли, которые атаковали её сознание, возымели на следовательницу такое влияние, что…из глаз потекли слёзы. – …Люд, ты чего? – оперативник с трудом понимал, что происходит вообще в течение дня, а то, что происходит в последние пару минут, его вовсе шокировало, поэтому появилась острая необходимость разобраться хоть с чем-то. Насколько это позволит собственное состояние. – Почему ты плачешь?.. Почему ты…на полу?.. – Игорь, ты… – девушка несколько раз шмыгнула носом, чтобы вернуть способность членораздельно говорить. – Ты поправляйся скорее, ладно?.. …Выздоравливай…пожалуйста, – успокоиться у неё никак не получалось – весь испытываемый стресс нашёл выход именно сейчас. – Да куда ж я денусь, – он нашёл в себе силы немного улыбнуться и сжать женскую ладошку чуть сильнее. – Тебе нужен хороший сон. Ты…ты засыпай, а утром проснёшься – а тебе уже лучше. – Угу… – Закрывай глаза, а я с тобой посижу и подожду, пока ты уснёшь. – …Спасибо. Больше пара не произнесла ни слова: мужчина провалился в сон весьма быстро из-за плохого самочувствия, а женщина всё так же держала его за руку, иногда её поглаживая или целуя, что, в свою очередь, оказалось для неё самой неплохим успокоительным. Немного придя в себя и убедившись, что молодой человек спит, Люся не без труда поднялась на ноги и ушла на кухню, временно прикрыв за собой дверь, но перед этим она всё-таки сделала «контрольный замер» – 37,8. Отличный результат. Можно немного выдохнуть.