КРИВИЦКИЙ - ПАВЛОВА: ОХ УЖ ЭТОТ ЧИСТЯКОВ!

***

В законный выходной Ирина Алексеевна, моя ненаглядная начальница и по совместительству супруга выдернула меня из лености и безделья, как она думала. На самом деле, я был более чем занят, выполняя её очередную прихоть. Ремонт в нашем гнёздышке давно был завершён, но прошло полгода, и моя драгоценная Егорова поняла, что телевизор находится не там, где ей всегда хотелось. И, конечно, его нужно обязательно перевесить. Если честно, я откладывал перенос зомбоящика до последнего. Но именно вчера, когда она заснула под его бормотание, и, кажется, ей было абсолютно всё равно, на какой стене он создаёт убаюкивающий фон, я попытался его выключить, она проснулась и в ультимативной форме заявила, что если я его не перевешу туда, куда она просит уже больше месяца, то я лишусь жены. Зная свою несравненную, я мог дать голову на отсечение, что она действительно может остаться без мужа, с лёгкостью променяв меня на волшебный 4К экран. Разведётся одной нажатой кнопкой на Госуслугах и всё - мой статус свободного и независимого мужика будет подтверждён. В общем, я ползал на брюхе нашей гостиной, старательно окультуривая телевизионный кабель в кабель-канал плинтусов, когда раздалась знакомая мелодия, оповестившая, что моя богиня хочет вступить со мной в переговоры или призвать к ответу. - Ген, чем занимаешься? — строгим тоном поинтересовалась она без предисловий. Как будто вчерашнего ультиматума не существовало. - ??? - Бросай валяться на диване и бегом в отделение. Я за тобой машину уже послала, — не дожидаясь моего ответа, скомандовала она. Я отмер и задал вполне логичный вопрос: - У нас ЧП? - Не у нас. У меня. Только ты можешь помочь. — Её пояснение не внесли никакой ясности в отданный приказ. - А телевизор? — я почесал затылок и посмотрел на демонтированную телевизионную панель. - Бросай, я сказала. Всё. Жду. — И она отключилась, так и не внеся никакой ясности в необходимость моего появления в Склифе. Быстро переодевшись, я посмотрел на торчащий кабель, около которого крутился Жорик и понял, что в таком виде всё оставить не могу. Быстро забросив плинтуса и собранный кабель на антресоль, я пригрозил псу, чтобы он даже не думал погрызть и привести мои заготовки в нечто негодное. После чего услышал подъезжающую транспортную и помчался навстречу любимой, точнее неизвестности, которую она мне приготовила. В машине транспортной я ничего не добился от водителя. Всё, что мне удалось из него вытащить, «Только за вами послали». И эта фразочка напрягла меня ещё больше. Ерунда какая-то!

***

Зайдя в отделение, я также не увидел привычной суеты и хаоса, когда происходит нечто из ряда вон. Когда все носятся как ошпаренные, когда твой мозг работает в усиленном режиме, а организм выделяет такой адреналин, что любой скалолаз или фридайвер обзавидуются. Конечно, у нас в этот момент нет красот заснеженных гор или синевы океанских глубин. У нас другой адреналин. Жёсткий, тяжёлый, выматывающий. Но когда всё заканчивается и мы выползаем едва живые из операционных, это невероятные ощущения. Ощущения спасённых жизней и благодарных пациентов. Ради этого стоит погружаться в такие нештатные ситуации и носиться по отделению со скоростью чемпионов мира. В общем, ничего подобного не было. Ирина Фёдоровна спокойненько грызла сухарики и запивала их чайком, время от времени посматривая на монитор компьютера, создавая иллюзию работы. Около стойки Эльчин и что-то отмечал в своих картах. Фаина, мой лучший друг, распекала молоденькую медсестру. Хотя она уже не была старшей сестрой отделения, отстраниться от нерадивой работы среднего персонала у неё не получалось. Она сетовала мне на то, что ей достаётся от новой старшей, дочери Полонского, которая недовольна её вмешательствами, но продолжала «руководить». Ничего не поделаешь, привычка — вторая натура. По коридору вразвалочку протопал Куликов, кинув на ходу: «Привет, Геннадий Ильич», и скрылся за дверями противошоковой. Я подошёл к стойке, отметился в журнале и, услышав напутствующие слова Ирины Фёдоровны: - Геннадий Ильич, наконец-то! Ирина Алексеевна уже дважды звонила по вашу душу, - направился в кабинет заведующей. - Привет! — Я вошёл, как обычно, без стука. Зачем он нужен, если меня ждут? Ира выскочила из-за стола, и я почувствовал облегчение в её голосе: - Ну, наконец-то! Я же сказала, бросай всё! - Ир, ты хотя бы объяснить можешь, в чём дело? — Я продолжал недоумевать. - Я тебя, как бога жду! Держи. — И с этими словами она протянула мне карту пациента. — И даже не думай отказываться! Я взял из её рук бумажный носитель и, не взглянув на титульный лист, засунул нос сразу в диагноз. Он интересовал меня куда больше, чем его обладатель. Ничего сверхъестественного я там не увидел. Более того, пациент был не по моему профилю. - Ир...ина Алексеевна, я здесь при чём? Это же не мой профиль. Его любой другой хирург прооперирует, и пойдёт он через неделю гулять. - Я не хочу огребать за него, ясно? И никакой другой его оперировать не будет! «Ничего себе! А как же Брагин?» Подумал я, но вслух произнёс: - У него всего лишь паховая грыжа. Не ты ли говорила, что мы не берём, если это не наш профиль. - Ой, Ген всё. Не начинай. Итак, от всей этой истории уже голова кругом. — Супруга сжала пальцами виски и показала всем своим видом, что уже столько наслушалась про данного товарища, что моё непонимание её беспокоят меньше всего. - Ты даже не представляешь, кто за него просил. - Главный, что ли? — предположил я. - Да какой главный, Ген! Те, с кем нам ссориться ну никак нельзя. Понял? — Ирина сделала толстый намёк и показала указательным пальцем наверх. - Ну, понял. Не дурак. — кивнул я и, усмехнувшись, добавил, - так вот, оказывается, как выглядит моё еврейское счастье. - Ой, всё, Ген, иди. — Проворчала она и немного мягче добавила. - Знакомься с подопечным, оперируй. Я на тебя очень надеюсь. - А кофе? Я между прочим голодный. — уже в дверях я повернул голову и задал как мне казалось логичный вопрос. Всё-таки выдернули меня из зоны покоя и домашнего уюта. - Подкрепиться бы не мешало. - Ничего. Тебе полезно. — Приговор был вынесен и обжалованию не подлежал. - Разберёшься, потом поедим. Я другими делами займусь. С самого утра по его душу только ленивый не позвонил. - Пошёл. — Вздохнул я и, вспомнив, задал главный вопрос. — В какой палате наша жертва? - Сам-то как думаешь? Во второй платной, конечно. Действительно, этот вопрос я мог не задавать. И всё же, я пытался предположить, что же такого удивительного в этом пациенте из второй платной палаты. Идей никаких не было.

***

      Шагая по коридору отделения по направлению к указанной палате, я всё же решил ознакомиться с титульной частью истории болезни. Я вновь поблагодарил создателя за неожиданно свалившееся счастье, а как же иначе. На этот раз создатель подкинул мне профессора, доктор физико-математических наук Алексея Михайловича Чистякова. «Ну и что не так с этим профессором, если у Егоровой из-за него мигрень и просьба о помощи, обращенная, даже не к Михалычу, а ко мне? Шестьдесят с хвостом от роду, как впрочем и мне. Понятно, звание и регалии в наличии и что с того? У кого их нет в нашем возрасте. Все приличные люди уже чего-то добились. Всё равно ничего не понимаю! Ладно, познакомлюсь, а там разберёмся. Мы как-то тоже не пальцем деланные». С этими мыслями я постучался и вошёл в палату. - Да, да. — отозвался пациент и попытался подскочить на кровати. - Добрый день. Лежите, не вставайте. Ну что ж, давайте знакомиться. Кривицкий Геннадий Ильич, ваш лечащий врач. - Чистяков Алексей Михайлович. — всё-таки он приподнялся с подушки, но намётанным взглядом я заметил, что далось ему это нелегко. Несмотря на бледность кожных покровов, он был довольно интересным мужиком. Седая шевелюра и очки, восседавшие на носу, не портили его облик, а, напротив, придавали ему солидности. В палате царил строгий порядок, как будто я зашёл в солдатскую казарму. Обычно ВИПы так не лежат. На прикроватной тумбочке я сразу обратил внимание на стопку книг.       «Ну да, ему как раз сейчас до чтения будет», - подумал я. Его постельное бельё не было даже смято. Хотя я видел свет в туалете, это говорило о том, что Чистякова рвало. Типичный симптом для осложнённой паховой грыжи. Он лежал на кровати поверх одеяла в новой пижаме и явно пытался скрыть боль. Долго собирать анамнез не пришлось, диагноз был предельно ясен: ущемлённая паховая грыжа. Произведя осмотр, назначив обследования по cito!, договорившись, чтобы везде нас приняли без очереди, я собрался покинуть палату сообщив: - Ну, всё, Алексей Михайлович, пока пьём воду без газов, быстро проходим всё обследования и готовимся к операции. Но не тут-то было! Физик-математик решил уточнить пару моментов своего лечения. И тут я понял: попал! Чистяков оказался нудным и въедливым дядькой, ещё похлеще меня. Ему нужно было знать, для чего делается каждое исследование, под каким наркозом будет проходить операция, какие варианты существуют, возможна ли альтернатива, каков ход самой операции. Будет ли она открытая или лапароскопическая. Что последует за иссечением грыжи и её удалением. Какой методикой я буду пользоваться. И только после того, как я буквально по полочкам разложил ему весь ход операции, объяснил ему, что буду применять ненатяжную пластику для укрепления пахового канала, я почувствовал, что мой язык буквально прилип к нёбу от всего сказанного. У меня было такое ощущение, что я сдавал экзамен в мединституте и меня проверяли на вшивость целая аттестационная комиссия, а не какой-то профессор физики. Даже не медицины. Здесь я бы ещё понял. Но Чистяков буквально вынул из меня всю душу. «Да откуда ты такой свалился на мою голову!» - подумал я, но он, опередив, и мои мысли, и возможные слова, сказал: - Извините. Я ужасный зануда. - Педант, - рассеянно пробормотал я, и спохватившись, добавил, - я понимаю. Ничего страшного. - Последний вопрос. «Надеюсь...», мало веря в подобное, подумал я, но, оставаясь предельно вежливым, весь превратился вслух: - Да, пожалуйста. - А какой ваш профиль? - Челюстно-лицевая хирургия. - Но мне сказали, что вы лучший. «Да, чтоб тебя! Я знаю, что это полнейшая подстава! Я не виноват, что в отделении нет спасителя всех больных и страждущих! Что гангрену будем ждать или перитонит? Хватит уже трепаться, Чистяков! Тебя палаты белокаменные ждут. Развёз на целый час». - На сегодняшний день в отделении, вероятно, да. Вам придётся довериться доктору медицинских наук. Уж извините. - Нет, нет. Я ничего. Я просто уточнил. Я вышел из второй палаты буквально мокрый насквозь. «Ничего так клиент! Я ещё не посмотрел, что у него по УЗИ брюшной полости. Ещё УЗИ мошонки, УЗИ мочевого пузыря, диафаноскопию и цистоскопию делать, анализы ждать. Если он меня после каждого анализа так пытать будет, я до операционной не доживу. Вот же нудила! Один, наверное, живёт. Такой же мёртвого достанет». Решил я для себя и, отдав команды среднему медицинскому персоналу, сказав, где меня искать и что я на телефоне, отправился в кабинет моей любимой заведующей, докладывать обстановку. В моей голове уже полным ходом шла операция по иссечению грыжи, но моё внимание привлекла возрастная светловолосая женщина. Она шла по коридору, рассматривая двери палат. На плечи был накинут одноразовый халат. В одной руке у неё был телефон, в другой - чёрный пакет, из которого торчали бутылки с водой, и я невольно подумал, что она направляется в палату к моему Чистякову. Но тут же, отогнав от себя эту мысль, я свернул за угол и оказался там, где и был должен быть, - на ковре любимого кабинета.