Слова благодарности

София должна быть благодарна. Так ее учили. И передавая храмовнику своего сопящего сына, неуверенно отправляется в залу. Пытаясь сформулировать все то, что хочет сказать божествам. Пока двери за ней закрывались, оставляя в непривычной тишине. Опускаясь на колени, была уверена в одном. Ее мольба затеряется среди других. Услышит кто? Может даст шанс хоть кто-то из богов. Ведь кто она такая в мироздании этого мира? Душонка, что песчинкой проскочит из собирающих дланей светлых душ, падая в прямиком в преисподнюю. Ее сын, да, более значимая фигура. Дитя сказаний. Она же не питала иллюзий насчет своей судьбы за гранью этой жизни. Вы просто посмотрите на ее семью. Мать проклята, отец убийца-каннибал, братья его помощники и она, предательница своего рода. Это если смотреть попроще. Ко всему можно найти пару тройку оправданий. Что отец убивал во имя любви, ради спасения ее матушки, что все отказались лечить от проклятия. И вроде все ради благой цели, спасении и выживании семьи, убиваем тех кто не достоин: воров, смутьянов, алкашей. Так нашептывала мать, под одобрительные кивки отца, пока София, вся в слезах смотрела на капающую кровь с тех рук, что обнимали всегда с любовью. Но образ его, с тесаком в руках отрубающую человеческую руку, когда она любопытства ради заскочила на дальнюю часть кухни, маячил на подкорке сознания всю последующую совместную жизнь. Правда она не боялась. Морщилась, объявляла бойкот, питаясь исключительно корешками и травами, на что все снисходительно смотрели, принимая за новомодное желание похудеть, о чем рассказывали гости их постоялого двора. И только сузившиеся глаза отца, когда девушка подталкивала свою порцию братьям, говорили, что он то прекрасно все понимал. Но не вмешивался. Ей же было просто дурно. Ладно мать, та проклята. Но остальные? Как можно так спокойно есть тех, кто говорил с тобой, разделял такие же чувства. У кого там, за пределами, этих снежных бурь и пронизывающего до костей холода, была такая же семья, ждущая возвращения своего путника. Которого так, получилось, что съели. И не волки или какие-либо друге монстры. А может они и были теми самыми монстрами. Вот только язык, даже мысленно не поворачивался. Несмотря на проклятие матери и ее превращение в огромную паучиху, на внешность ее братьев и таившуюся жесткость отца. Брат Юлиан пожимал плечами на ее вопросы. Он был глуп, даже безбожно туп, но единственный из братьев, кто любил ее сильнее, даже больше чем родители. И единственный, возможно по не знаю, говорил, чтобы она поступала так как сочтет нужным. С чего и решает начать. С благодарности. За семью, хоть и не лучшую, за брата, доброго душой. Может хоть так ее слова будут отличаться от других, тех, кто решил заговорить с богами вместе с ней. Даже за Эрика мать его Пэнисова. Кратко. За причастие к рождению сына. Возможно за чуть большее. А дальше все та же тишина, которая позолоченными сводами давит на нее. Пока ее морозит. Может из-за холода от каменного пола. От сна, где ее малыша выдернули из ослабевших рук. София не забудет. Взгляд, которому все не могла пойти на перекор. Он чувствовался в том сне. И она совершенно не знает, какой это знак. К спасению ли? Ее так воспитали. Мужчина глава семьи. Он прав. Папа ее не трогал, не бил и особо даже не наказывал. Оно как-то само, накрепко обвило сознание, не позволяя ослушаться. Тело, под внимательный взгляд, относило блюда с отравленными яствами для их новых жертв, вымученко улыбалось. Несмотря на то, что девушка не хотела, была даже против, не пыталась что-либо изменить, сбежать. Пока ворох слухов от гостей, рассказывающих, что все может быть иначе, что где-то семьей правит женщина, что от любого проклятия есть способ излечится, не начали пытаться развязывать эти узлы. И вот, когда она, казалось бы, решилась, будь что будет, но девушка поможет путникам, отец нашел чем опутать ее вновь. Вручив муженька. И когда София услышала впервые, то не поверила. Серьезно отче, вот это ее муж? Брат вообще, предлагал убить. Втихушку. Ей казалось это было ее наказанием. За все детское непослушание. За что-нибудь еще. Насмешка, очередной урок, ирония судьбы. Но что все не всерьез. Пока сидя за столом их трактира, вместе с Эриком, смотря как он и все другие посетители поедают блюда из тех несчастных, на празднестве их свадьбы, отчаянно пыталась подавить подкатывающую тошноту. Вместе с тем отнекиваясь от попыток мужа ее накормить, подсовывающему к ее рту ложку, изворачиваясь от загребущих его рук, лапающих прям у всех на виду, вызывая улыбки и перешептывания о горячности их молодой крови, и от поцелуев перепачканного тем отвратительным яством рта, ухмыляющегося и тонкой улыбочкой намекая, как доволен сложившейся ситуацией. Ведь он теперь не пленник и не съеден, так что имел право считать себя победителем. Эту его улыбку София помнит ярче всего из шума и забот того дня. А еще ноющую тяжесть где-то внутри. Что все еще только впереди. Ведь предстояла первая брачная ночь. В одной кровати с ненавистным полуросликом. Ее даже готовили к этой ночи. Мать, расчёсывая ее волосы, после мытья в бани, нашептывала что да как, отчасти утешая, что сперва надо потерпеть, а потом все будет хорошо. Отчасти все это оказалось правдой. Девушка смогла стерпеть, даже привязаться и немного, но понять. Как себя вести, оградить от ненужного внимания. Понимая тот факт, что отец в нем увидел, не достойного руки и сердца своей дочери, а очередного монстра, что должен и мог бы заменить отца, потом вставая во главе семьи. Что отчасти и произошло. Отец мертв, из братьев остался только Юлиан. И Эрик худо-бедно, но справлялся с перемещениями в поисках новой лучшей жизни. И без него они бы не прошли весь этот путь. Но Эрик оставался Эриком. И когда брат принес печальные вести, не скрывая свою улыбку, ей стало даже проще. София предупреждала и просила его. Ушел? Ну что ж. У его души один путь и точно уж не наверх. Но даже за это она была благодарна. Ее муж не только облегчил своей смертью ей жизнь, но помог найти ее душе путь. Теперь, оставаясь на время в этом храме, примыкая к ордену Солнца, видит это в искуплении грехов своей семьи. И все что теперь просит, молит, стоя в подземном зале храма Солнца, лишь благосклонности к ее сыну. София постарается, правда, сделает все чтобы тот не пошел по стопам отца. Но материнскому сердцу было неспокойно. И ей трудно представить через что им и ее сыну придётся пройти в будущем. И хоть она совершенно не верит, сидит до боли в коленях. И еще чуть-чуть Пока поднимаясь понимает, что ее отпустило. С тихим кряхтением вставая с пола, ей кажется что теперь у нее наконец есть надежда, несмотря на пугающую неизвестность их дальнейшего пути. - Спасибо тебе. И принимая своего сына из рук храмовника с голубыми глазами, тихо с улыбкой, молвит эти слова благодарности. За него она не благодарила богов, да и зачем, когда может сказать лично, смотря в эти глаза.