Не забудьте про урок латыни

Тихие шаги эхом разлетаются по длинным коридорам. Высокое, статное создание не проходит, а проплывает мимо роскошных картин, не задерживаясь подле них ни секунды. Зелёные перья еле заметно покачиваются от наклона головы – демон останавливается и поправляет галстук-бабочку, перед тем как коротко постучаться в высокие двери. – Ваше Высочество. Принц Столас отрывается от толстой книги и откликается, глядя на вход в комнату: – Заходите. Пока ожидаемый гость проскальзывает внутрь сквозь приоткрытые двери, Столас бросает короткий взгляд на время: 12:00. Ровно 12, как и всегда. Дуолинго никогда не опаздывает и не приходит заранее – вся его жизнь расписана по минутам. В этом Столас убедился ещё много лет назад, и герцог, несмотря ни на что, продолжает придерживаться своего графика. Дверь закрывается, и перед молодым принцем возникает знакомая фигура: извечная учтивая улыбка, слегка прищуренные чёрные глаза с белой (весьма отличающей его от прочих) склерой; мягкие зелёные перья, большинство из которых спрятано под донельзя опрятным пиджаком цвета индиго... Образец воспитанности, не иначе. Однако в глазах его мелькает не столько хитрость, сколько странная... Маниакальность, на первый взгляд не присущая подобному образу. Впрочем, Столас имел честь (или, скорее, несчастье) убедиться в том, что Дуолинго прекрасно выглядит и с перепачанными чёрной кровью рукавами. Герцог Дуо провожает принца до рабочего стола, протягивает ему свою неизменную зелёную книгу и становится рядом, заключив руки за спиной в замок. Буквы на обложке книги меняются из секунды в секунду, ведь меняется язык, на котором написано название. Столас уже может прочитать большинство из вариаций. Даже в свои гордые пятнадцать лет принц упорно продолжал видеться с Дуолинго и обучаться у него, несмотря на то, что всю основную программу он давно вызубрил наизусть. Возможно, в этом сыграла роль неутолимая тяга Столаса к знаниям, но всё же основной причиной их встреч было его доверие к герцогу. С ним можно было не только обучиться чему-то новому, но и просто поговорить. Расскажи Столас об этом кому-нибудь, его бы подняли на смех: Дуолинго не допускал того, чтобы во время его урока ученик отвлекался даже на самые незначительные детали, и спешил уйти сразу после окончания занятия – график не позволял задержаться подольше. Но Столас никогда не пропускал занятия. Ни разу. Ни единого часа не было выброшено в мусорку: если герцог Дуо приходил, маленький принц неизменно ждал его и был готов впитывать новые знания. Это и сыграло в их взаимоотношениях ключевую роль: разве ради такого прилежного ученика нельзя пойти на маленький уступок? Особенно если он всё чаще грустит и отвлекается на невесть что. Никто из них не помнит, в какой именно момент это произошло, но Дуолинго незаметно выкроил из своего графика десять минут и пристроил их прямо после занятий. И Столас, который за долгие годы обучения привык к нахождению учителя рядом, был только рад поговорить не о глаголах и диалектах. Столас открывает зелёную книгу, и страницы светятся изумрудным сиянием – прямо на глазах у принца выстраиваются в ровные ряды буквы. Пока Дуолинго рассказывает о планах на сегодняшний урок, принц позволяет себе немного полетать в облаках. Он бросает взгляд на герцога – и перед глазами всплывает давний образ, который он пожелал бы забыть... Столас в онемении пятится к стене, прижимая к себе большую энциклопедию. Пол небольшого зала испачкан в чёрной крови, а в противоположном углу жмётся к стене худощавая фигура, ещё не успевшая обрести взрослые черты. Именно её кровь стекает по стенам, зелёной книге, парящей в воздухе и рукам герцога Дуо, с которых тяжёлыми каплями падает на пол. – О, Ваше Высочество, доброго вечера, – как ни в чём не бывало здоровается сова, поворачиваясь с Столасу с неизменной улыбкой. Принца от этого вида передёргивает. – Прошу прощения за то, что вам пришлось это лицезреть. Я совсем вас не заметил, мне подумалось, что двери приоткрыл сквозняк. Столас узнаёт того, кто поддерживает израненную руку и кашляет в попытке выровнять дыхание – это старшая дочь одного из маркизов, на которую мимолётно жаловался Дуолинго. Пару дней назад он упомянул о её халатности по отношению к занятиям и ужасному поведению во время них, но... Принц никогда бы не подумал, что его учтивый, тактичный наставник способен на такое. Дуолинго проследил за взглядом Столаса и, нисколько не смутившись, ответил на его немой вопрос: – Если ученик отказывается от занятий по тем или иным причинам, то это понятно. У каждого есть свобода выбора, особенно когда дело касается саморазвития. Но если ученик заявляет, что намерен продолжать обучение, и при этом упорно игнорирует мои рекомендации, считая, что нарушение графика никак не повредит усвоению знаний... Хороший наставник обязан принять меры. Герцог движется в сторону Столаса, и принц вжимается в стену с новой силой, уже собираясь кричать и звать на помощь... – О, так вы пришли, чтобы вернуть одолженный материал? – окровавленная рука с лёгкостью выхватывает энциклопедию, несмотря на то, что маленький принц держался за неё, как утопающий за соломинку. Пара чёрных капель пачкает Столасу перья, из-за чего тот вздрагивает. – Похвально, похвально. Не желаю вас больше задерживать, так что книгу в библиотеку я верну сам. Возвращайтесь к себе, Ваше Высочество, и не забудьте про завтрашний урок латыни. Дуолинго исчезает за дверьми, и Столас, пробежавшись глазами по мерзкой картине, по-детски визжит от ужаса. Принц вырывается из воспоминаний и косит взгляд на герцога, как раз начавшего повторение пройденного материала. Дуо ненавидит халатных учеников. И если любой другой учитель после проявления неуважения со стороны обучаемого сразу подаст жалобу родителям или кому-то ещё, то герцог действует исключительно по своим методам. Если какой-то ученик совсем перестанет проявлять инициативу в обучении, то Дуолинго резко прекращает занятия и вместо них каждый раз посылает напоминание. От дня ко дню письма становятся всё страннее по содержанию, от «Вы вновь пропустили сегодняшний урок. Жаль. Ничего противоречивого не испытываете?» до «Вы знаете, что сегодня могло бы быть, останься в вас хоть капля надлежащей честности. Впрочем, кого я спрашиваю..?» На все эти письма ещё можно ответить, чтобы попросить возобновить уроки либо прекратить их. Но если так и продолжать игнорировать послания, то в один момент придёт письмо, на которое уже нельзя отправить ответ: «Сегодняшний урок состоится» И тогда случится то, что Столасу не посчастливилось узреть. О письмах он узнал уже от самой нерадивой ученицы, когда та снова встала на ноги и растрепала об этом всем своим ровесникам. Возможно, она надеялась, что хотя бы их родители примут это во внимание и назначат должное наказание герцогу Дуо, только вот не учла одну деталь: большинство из родителей когда-то пережили то же самое наказание. Дуолинго был невероятно сильным демоном. Он старше весомой части членов Гоэтии, и эту же весомую часть он обучал. Уважение, проявляемое к герцогу, куда сильнее жалоб очередного беспечного ребёнка, чья бы кровь не текла в его жилах. Герцог Дуо в совершенстве владеет всеми языками мира, настоящими и давно канувшими в лету. Он чудесно адаптируется к новшествам, следит за изменениями не только в языках, но и в других аспектах культуры. Учтивый, умный, известный и сильный – этих качеств вполне достаточно для того, чтобы беспрепятственно использовать "особые" методы наказания. Несмотря на то, что Дуолинго предпочитал телесные наказания, считая их в этом деле незаменимыми, он мог бы спокойно сводить любых недовольных с ума, просто заменяя язык их мыслей. Жертва начинала думать на том языке, который не способна понять, и хаос в её собственной голове играл на руку герцогу. Дуолинго также мог подолгу преследовать любое создание вне зависимости от того, где оно находилось и чем занималось. Спокойствие и привычный ритм жизни жертвы с поразительной быстротой разрушались, стоило ей увидеть герцога Дуо за своей спиной в комнате, которая была только что заперта на десять замков. Он не отреагирует на крик, не ответит ни на один вопрос, а лишь пристально посмотрит и исчезнет, оставляя после себя острую улыбку. Избавиться от такой слежки можно лишь назначив встречу с герцогом и обговорив с ним всё с глазу на глаз – Дуолинго не будет скрывать причин своего преследования, ведь обычно они и так лежат на поверхности. Столас временами боялся, что и на его участь выпадет какое-нибудь из издевательств герцога. Однажды он напрямую спросил об этом Дуолинго, на что тот с усмешкой ответил: – Пока вы прилежны, принц, вам нечего опасаться. Я не различаю в вас вредительного духа бунтарства. В любом случае, вы можете отказаться от занятий когда душа пожелает, я не в праве вас останавливать. Столас не прекращал занятия до тех пор, пока не женился и не стал жить в одном доме со Стеллой. Когда он встретился с Дуолинго на одном из вечеров своей жены, герцог вежливо поклонился и сказал, что был очень рад поучаствовать во взрослении такого достойного члена общества, как принц. И что был бы рад ещё больше, если б смог принять участие в обучении потомков Столаса. Поговорив с ним некоторое время и распрощавшись на доброй ноте, принц принял решение, что это желание герцога Дуо вряд ли когда-нибудь исполнится.

* * *

В разгар жаркого весеннего дня солнце, благодаря высоким окнам ничем не заграждённое, освещало бо́льшую часть дворца. Маленькая совушка в красивом платьице вприпрыжку бежала по коридору, а Столас неторопливо нагонял её. Октавия добралась до приёмного зала, развернулась и, ойкнув, спряталась за угол. На лице принца отобразилось недоумение, и он, уже куда более серьёзный, заглянул в приёмный зал. – Ваши Высочества. Дуолинго стоял подле стола, так и не заняв стул для гостей. Слуги-бесы, переглядываясь, поспешили поклониться королевским персонам и ретироваться в дальний угол. Черты лица Столаса разгладились, однако напряжение так и не ушло полностью. – Приветствую герцога, – слегка кивнул он и жестом указал гостю на стул. Тот наконец принял надлежащее положение, усевшись с прямой спиной и сложив руки на коленях. Принц повторил его позу, усадив Октавию рядом с собой. – Столько лет прошло. Казалось, и глазом не успеешь моргнуть, как у твоих маленьких учеников уже подрастают собственные дети. Забавно вспоминать былое и сравнивать родителей с детьми, – Дуолинго поправил галстук-бабочку и с почтительной улыбкой кивнул Октавии. Та с опаской пробежалась по нему глазами и повернулась к отцу. Столас на мгновение одарил её улыбкой и вернулся к разговору с герцогом. – Да, и впрямь быстро время летит, – он уже понял, по какой причине Дуо пожаловал к нему в ничем не примечательный день: он всё ещё помнил предложение на давнем вечере Стеллы. Герцог желает стать учителем для Октавии. Кажется, раздумия были написаны у Столаса на лице, потому как Дуолинго хмыкнул и подтвердил его догадки: – Возможно, вы до сих пор сомневаетесь в надёжности моих методов, Ваше Высочество. Спешу вас заверить, что кратковременная память мне не присуща, и я прекрасно помню вас и времена вашего ученичества. Даже если ваша прелестная дочь обладает иными качествами, нежели вы в её возрасте, это не означает, что я перестану проявлять к ней всякое почтение. Я уважаю вас, значит, уважаю и ваших потомков. Похоже, Столас действительно сумел запасть в душу герцогу Дуо, иначе тот не стал бы изменять своим принципам и менять отношение к возможному ученику только из-за его родителя. Принц задержал взгляд на Октавии, борясь с двумя самыми яркими образами, связанными с Дуолинго: тем, как он сам чудесно проводил время за изучением нового и обсуждением всего насущного, и тем, как окровавленное тельце с хрипом старалось слиться со стеной, чтобы спрятаться от маниакальной улыбки герцога. Лишь одно из двух воспоминаний станет частью жизни Октавии. И Столас боялся даже предположить, что это будет не первое. Дуолинго терпеливо ждал, и с его лица не сходила извечная улыбка. Несмотря на то, что он появился на свет гораздо раньше принца, его внешность не претерпела никаких изменений. Даже на паре старых картин, на которых герцог изображён подростком, он никак не отличается от себя нынешнего, словно всегда был, есть и будет загадочным учителем с пронзающим взглядом и опасной ухмылкой. – Вы, случаем, не обновляли свои методы обучения? – спросил Столас спустя минуту напряжённого молчания. – Ни коим образом, – тут же ответил Дуолинго. Значит, он всё ещё посылает письма перед более радикальными действиями. Это немного успокоило Столаса, ведь так он сможет на корню прервать развитие ветви событий, ведущей к кошмарным последствиям. – Вия, сбегай к маме и позови её обед, – принц поставил дочку на пол и слегка подтолкнул её, чтобы та побыстрее скрылась за поворотом. Только после этого он повернулся к Дуолинго и сказал: – Я позволю вам обучать её, потому как знаю, насколько эффективны ваши уроки. Однако учтите, что с момента начала занятий моя дочь станет для вас самым сокровенным созданием, каким только может быть. Нанося вред ей, вы нанесёте вред мне, а я этого просто так не оставлю. Я не боюсь вас и ваших всевозможных наклонностей. И гость, и хозяин дворца догадывались, что последнее утверждение не до конца верно, но никто из них не подал виду. Дуолинго встал и поклонился Столасу, призывая свою зелёную книгу: – Это честь для меня, Ваше Высочество. Когда я смогу приступить к занятиям? Столас смерил его пристальным взглядом и тихо вздохнул. Несмотря на всю напряжённость, он рад был встретиться с герцогом Дуо, давно не появлявшимся в его поле зрения. Всё-таки зеленопёрая сова был ему каким-никаким, но другом. Столас с ранних лет мог доверить ему парочку своих переживаний, даже если их разговор не длился дольше десяти минут. Уходя, Дуолинго поклонился прибывшей Стелле и жестом подозвал к себе Октавию. Под настороженным наблюдением Столаса совушка подошла к высокому герцогу, присевшему так, что их лица оказались почти друг напротив друга. – Рад узреть вас воочию, Ваше Высочество. Моё имя Дуолинго, я – герцог, владеющий всеми языками мира. Вас, случаем, не интересует изучение чего-то нового? Видя сомнения Октавии, чей взгляд метался от него к родителям, герцог Дуо улыбнулся теплее и сказал, задействовав вместе с речью язык жестов: – Мне кажется, у меня есть, что вам предложить. По загоревшимся интересом глазам Октавии стало понятно, что способ Дуолинго подействовал. Напоследок герцог кивнул Столасу, назначил маленькой совушке время первого занятия и скрылся за дверьми своей обыденной, плывучей походкой. Может быть, и у Октавии будет такой же чудесный опыт работы с ним, какой довелось испытать принцу. Но только может быть.