Спасение

Было холодно и страшно. Хотя, когда было по-другому? Вспомнить тяжело. Давно ни она, ни её семья, ни город спокойствия не видели. Всё сознание уже не так часто тянулось к счастливым воспоминаниям о безмятежной жизни, силы были только на то, что бы дальше бороться за жизнь. Но многие уже и не назвали бы это борьбой, так, барахтанье перед неизбежным. Но Ладочка так не считала. Маленькая и до ужаса хрупкая девочка несла в себе священную веру — веру в победу. Некогда статный Ленинград стремительно пустел, людей на улице с каждым днём становилось всё меньше. Смерть ходила за всеми по пятам, рыскала в каждом тёмном закоулке и наводила ужас на невинных людей. Еды катастрофически не хватало, кто-то нашёл в себе силы быть человеком и поделиться с другим, а кто-то опускался до воровства. Каждый в эти минуты справлялся, как мог. И ведь воровали не только еду… *** Старший брат не возвращался домой уже третий день. Аркаша пошёл за водой к проруби, водопровод разбомбили, но так и не вернулся. Матери страшно рассказать своей дочери, что ещё два дня назад нашла замерзшее тело своего мальчика, лежащее в сугробе. Только одно ее остановило от того, чтобы притащить тельце домой, постараться похоронить – с тела были срезаны куски мяса. Ужас сковал женщину по рукам и ногам, не давая сделать вдох. Слёзы полились градом, а на голове в тот день появился самый первый седой волос. Ладочке женщина не рассказала ничего. Внезапные смерти не были новшеством в их положении, девочка могла принять это. Лада, согласно ожиданиям, не задавала много лишних вопросов, только молчаливо поддерживала свою маму. Они держались друг за друга отчаянно крепко, ведь больше в их жизни не осталось никого. Совсем недавно с фронта им пришла похоронка, отец семейства, танкист наводчик, умер, фашисты разбомбили в танке. Все родственники были очень далеко, за пределами этого смертельного кольца, и не могли даже надеяться, что Мама с девочкой живы. Вот так и получилось, что остались они только вдвоём. Хотя Мама, совсем молодая женщина, и не желала отпускать Ладу на улицу одну, девочка не слушалась. Четкое стремление помочь матери и быть полезной пересиливало любые её запреты. Так в привычку вошло подниматься неприлично рано и идти за водой, после же получать хлеб по карточкам. Если оставалось время или силы, девочка могла затеять стирку. Столько силы и духа было в этом маленьком ребёнке, сколько хватило бы на всю страну. Жаль, поделиться этим нельзя никак. *** Поначалу мать могла ругаться, но а после уже смиренно принимала любую помощь. Быть медсестрой в госпитали значило не иметь времени ни на что другое, кроме работы. Каждый день женщина могла наблюдать то, что никогда бы не увидела в своём самом страшном сне. Больше всего рвали ей душу не военные больные, которые были заранее обречены на смерть. Их лечение было самым не приоритетным, а состояние иногда было до дрожи ужасающим. Прочая задумчивость сыграла с ней злую шутку. Поздний и холодный зимний вечер после работы, женщина шла, сильно кутаясь в свою потрепанную шубку, которая уже совсем не грела. На уме были лишь хоть немного тёплая квартира и милая дочь, светлый луч в жизни. Мечты о привычном вечере были сорваны одним мгновением, одним ударом топора по голове. Людоеды – самые бесчеловечные люди в их ситуации. Именно они дали позорную слабину, позволили самим себе опуститься на дно, потянув за собой других людей. Каждый день кто-то терял родственника, друга, любимого. Жизни не вернуть, как и этим людям чувство вины. Сытость, тепло и силы в теле дурманили разум, не давая даже на секунду задуматься об угрызениях совести. Так Ладочка и осталась одна, даже не узнав, куда пропала мама. Без вести пропавших понятное дело не искали, не на то силы тратились. Хотя эта потеря и была более значимой, медик ведь. *** Смертельно бледная светловолосая девочка молча сидела на кровати в заледенелой комнате. Мамы больше нет. В этом сомнений не было, даже в госпитале о ней не слышно уже несколько дней. Впервые за очень долгое время просто опустились руки, от страха и бессилия. Никого рядом не осталось, больше нет и надежды. Зачем ей выкарабкиваться из этого кошмара, если не с кем больше будет разделить радость от победы? Ничего не хотелось делать. Но организм с этим был категорически не согласен. Желудок болезненно ныл, напоминая о том, что Лада всё ещё живой человек. Пришлось вставать, идти стоять очередь за картонным хлебом. Сборы были более долгими, чем обычно. Любая вещь валилась из рук, перед глазами плыло. Ладе хотелось просто бросить всё, остаться неживой статуей на месте и не мучаться дальше. Улыбающаяся фотография родителей с полки подбадривала, не укоряла за безделие. Нужно было пытаться ради них. За такой заминкой девочка к ларьку пришла достаточно поздно и хлеба просто не хватило, как не хватило ещё нескольким людям перед ней. И даже дома не осталось ни крохи. Идя по узким и темным улочкам домой, девочка постоянно оборачивалось назад, прибавляя скорости. Липкий страх не покидал ее сознания с самого утра, а тревога завладела разумом. Может быть, не зря. За спиной послышались удивительно бодрые шаги и весёлый разговор. Девочка обернулась, там были их соседи, милая супружеская пара. Они были веселые и… упитанные, румяные? Страх снова нахлынул. Мужчина звонко свистнул девочке и подозвал жестом, задорно улыбаясь. Лада будто пришибленная застыла на месте. Муж и жена медленно подходили к девочке, нервно оглядываясь по сторонам. Было тихо, улица пуста. Сквозь страх и бесконечный поток мыслей Лада услышала чьи-то голоса, мужской и женский. Они не были похожи на те, что девочка слышала прежде. Голоса отчаянно звали её. Наконец-то девочка смогла поднять глаза. За её соседями стояла ещё одна пара, приятные старик и старушка. От них исходил совершенно особенный свет, мягкое тепло. Именно они звали Ладу. Неожиданный прилив сил ударил в голову. Девочка буквально сорвалась с места, буквально в паре шагов от себя оставляя убийц. Бежать было тяжело, но Лада не останавливалась. Ноги вязли в сугробах, заледенелые руки еле как двигались, но девочка бежала. Через несколько улиц силы окончательно покинули тело, и девочка была готова рухнуть в сугроб, как её подхватили тёплые и сильные руки. Лишь мельком взглянув, Лада узнала в этом мужчине и его спутнице тёплую и светящуюся пару. В миг стало так спокойно, как не было никогда в жизни, и она заснула. Пришла в сознание Лада только в своей квартире, укрытая тонким одеялом и своей курточкой. На дворе уже была ночь. Сон так и норовил утащить девочку к себе, но та решила развести огонь в старом ведре. Замёрзшие руки плохо слушались, несколько спичек были сломаны просто так. Через множество попыток и вместе с последней спичкой спасительный огонь зажегся. Яркие языки пламени успокаивали, дарили такое тепло, будто девочка была совсем не одна. Огонь быстро тух, приходилось подкатывать всё больше книжек, ведь ничего другого не осталось. Так девочка добралась до семейного альбома. Сжигать его просто так было бы самым страшным делом в её жизни, так что она открыла книжечку дрожащими руками. Фотография за фотографией, страница за страницей, и девочка не заметила, как начала плакать. У неё ведь была семья, дружная и счастливая. Почему кто-то решил, что может лишать людей этого? Было невероятно тоскливо. Дойдя до первых страничек, она обомлела. Со старых фотографий на неё смотрела семейная пара, та, которая спасла её сегодня. Бабушка и дедушка. Маме рассказывала Ладе о них, прекраснейшие люди. Они брали зимний дворец, впереди всех помогали строить их страну заново. Такие молодые и красивые, такие же счастливые, как и все остальные в этом альбоме. Девочка дрожащими руками достала их фотографию, прижимая к себе. Каждая мысль о них успокаивала, дарила надежу. Совсем быстро она позабыла про огонь и позволила себе уснуть. На следующее утро не стало и Ладочки, только несколько снимков вокруг неё дали понять, что девочка была не одна.