Братские узы

      Санджи привык к приглушённым цветам.       Хотя снаружи главной крепости всё было возмутительно ярким: слишком синее небо, море, не уступающее ему красками, и даже панцири кораблей-улиток, отливающие лиловым. Но снаружи юные Винсмоуки бывали не так уж и часто. Всё необходимое им находилось внутри: лаборатория (где у них брали анализы и осуществляли замеры), тренировочный зал (в котором они проводили бо́льшую часть времени), аудитория (где их пичкали историей их славного королевства, начиная с короля Винсмоука Завоевателя), а также обеденный зал и личные комнаты. Здесь, внутри крепости, доминирующим цветом, несомненно, был серый, и его удушающее давление лишь подчёркивали редкие яркие пятна: индиговые стяги, жёлтые шейные платки солдат, да их с братьями и сестрой разноцветные шевелюры.       Самым же серым, что было в крепости, был их отец, Джадж Винсмоук. Он как будто был высечен из цельного куска скальной породы — такой же холодный, твёрдый и несокрушимый. Как будто сама крепость родила его ночью, исторгла из серой стены — огромного, сурового, не прощающего промахов.       В самом раннем детстве, когда маленький Санджи только начинал осознавать себя и мир вокруг, он никак не мог взять в толк, как Джадж мог быть их отцом. Он тайком щупал себя и братьев за руки. Те были мягкими и тёплыми, ничего похожего на твёрдые, жёсткие ладони Джаджа. Санджи знал, что была у них и загадочная «мама». Она обитала где-то на задворках королевства, на самом маленьком вспомогательном корабле, но Джадж никогда не позволял им навещать её, а со временем и вовсе перестал о ней упоминать. Может быть, на самом деле у них и не было никакой «мамы». Может быть, это был каменный юмор Джаджа — кто знает.       Джаджу казались смешными странные вещи. Однажды он напугал Санджи, внезапно разразившись своим скрежещущим (такой звук издают неисправные механизмы) смехом прямо посреди тренировки на выносливость. Он стоял где-то на трибунах, наблюдая за тем, как его отпрыски отжимаются, поднимают тяжести и бегают сотню кругов по залу, и параллельно с этим читал газету, терявшуюся в его огромных лапищах. Его смех гулко прозвучал под сводами тренировочного зала, и в нём можно было различить слова: «Вот, значит, как… Сора… Воин моря… Морганс, паршивец! Я ощиплю твою тощую шею и скормлю тебе твои же яйца!»       В другой раз это случилось за ужином. Маленькие Винсмоуки послушно поглощали необходимые жиры и углеводы, запивая их коктейлем с высоким содержанием протеина. Служанки, как серые тени, сновали по залу. Джадж вновь читал газету, попивая пиво из гигантской кружки, и на его острых усах оставались белые пенные разводы, придавая ему непривычный, почти расслабленный вид. Когда он грохнул кружкой по столу и расхохотался, Ниджи, сидящий сбоку от Санджи, вздрогнул, но тут же сделал вид, как будто ничего не случилось.       — А этот спутался с пиратами! Даже листовкой обзавёлся, ха! Всегда был большим и тупым, только таланта и хватало — у меня сдирать идеи! Что ж, таким дорога на эшафот!       Но больше всего маленькому Санджи и его братьям запомнился день, когда отец внезапно вызвал их всех в лабораторию. Они стояли перед ним, вытянувшись в струнку, как на плацу, пока он прохаживался взад и вперёд, вертя в руках один из лабораторных журналов. Санджи украдкой вытянул шею, чтобы попытаться рассмотреть надпись на обложке, но тут же втянул обратно, услышав смех отца.       — Что ж… Я знал, что вы модифицированы без изъяна, но есть и кое-какие интересные особенности. — Джадж пролистнул пару страниц в журнале. Затем гаркнул, будто проводя смотр: — Ичиджи! Ниджи! Санджи!       — Здесь! — дружно, в унисон, отозвались братья. Это было отработано у них до автоматизма, как и многое другое. Джадж рассмеялся повторно:       — Вольно! Вас здесь трое, и это превосходно! Ведь в утробе вашей матери был ещё и четвёртый плод, не прошедший модификацию в должном объёме! Если бы он родился, то покрыл бы семью Винсмоук несмываемым позором!       Джадж сделал паузу, вглядываясь в лица своих отпрысков. Похоже, увиденное его удовлетворило, потому что он снизошёл до объяснений:       — Но вы не допустили этого! Уже тогда вы были прекрасно отлаженными, запрограммированными на выживание механизмами!       И он поведал им, что тогда, по результатам лабораторных исследований, случился «ярко выраженный случай химеризма». Проще говоря — что Санджи с братьями «поглотили» своего неудавшегося близнеца.       — Вы полностью оправдали все ожидания, возложенные на вас! И я рассчитываю, что будете оправдывать и впредь!       С этими словами Джадж захлопнул журнал и с очередным довольным смешком покинул лабораторию, оставив маленьких Винсмоуков пытаться осмыслить услышанное.

***

      — Зачем он нам всё это рассказал? Это же не может быть правдой! — Санджи в полнейшем смятении. Он не хочет признаваться (и уж конечно не перед старшими братьями), но эта история вовсе не вызвала в нём гордости. Скорее, ему от неё стало не по себе. — Я уж точно не стал бы такого делать!       — Да ты от него, поди, и отожрал больше всех, такая дылда вымахала! — Ниджи яростно улыбается, пытаясь скрыть свою зависть — и к кому? К своему младшему брату?       Разумеется, Санджи знает, что Ниджи завидует: ему — за его хорошую физическую форму, Рейджу — за то, что она умнее (а ведь она всего лишь женщина, разменная монета для будущих выгодных союзов), и, конечно же, Ичиджи — ведь тот станет королём Джермы после Джаджа. Но терпеть его насмешки и оскорбления Санджи отнюдь не согласен. Однако едва он сжимает кулаки с намерением хорошенько намылить Ниджи шею (что сойдёт за дополнительную дневную тренировку), как их прерывает Ичиджи:       — Полагаю, что всё мозговое вещество в итоге досталось мне, ведь вы двое просто необычайно тупые!       Он оглядывается по сторонам, понижает голос до шёпота и добавляет, не обращая внимания на горящие яростью взгляды своих близнецов:       — Сегодня вечером, в библиотеке. Если будут вопросы — отвечайте, что на уроках вас слишком поразила фигура Винсмоука Пятого, Расчленителя Империй, так что вы хотите узнать о нём побольше.       Санджи и Ниджи изумлённо переглядываются. Это что-то новенькое!       Тем не менее любопытство — одна из немногих эмоций, которую Джадж, наряду со злостью, соревновательным духом и тщеславием, не вырезал полностью, сочтя это качество полезным для своих наследников. Как учёный он хорошо понимал весь его потенциал. Поэтому Санджи и Ниджи коротко кивают старшему брату (Ниджи скорее обозначает кивок, ему не нравится в чём-то соглашаться с Ичиджи и склонять перед ним голову), а затем расходятся по своим комнатам в ожидании вечера.

***

      Три разноцветные макушки клонятся друг к другу над толстой книгой по истории Джермы. Юные наследники Джаджа Винсмоука приглушённо, но горячо о чём-то спорят, иногда взмахивая руками и сжимая кулаки. Даже у их строгого ментора, выжимающего из них последние соки на изнурительных контрольных, это могло бы вызвать скупую слезу умиления, случись ему это увидеть. Такая прилежность! Вот только если бы кто-то, оказавшись в этот поздний час в библиотеке, дал себе труд напрячь уши и вслушаться в диалог молодых Винсмоуков, то не нашёл бы там и следа исторических дат и известных имён.       — …И вот тогда Санджи понял, что в Джерме ему делать нечего…       — Стоп-стоп, что? Ничего я такого не понимал, — озадаченно хмурится Санджи. Ичиджи смотрит на него снисходительно:       — Да не ты, а наш потерянный брат.       — Ха-а? Почему это он Санджи? А я тогда кто? — Санджи слегка вспыхивает. Язва Ниджи ухмыляется, поддерживая старшего брата:       — Йонджи, конечно! Ты ж вылитый Йонджи! Башка твоя зелёная!       — Точно, а ещё… у Санджи был заклятый враг, тоже пират! И у этого пирата голова была зелёная, как газон. — В глазах Ичиджи что-то мелькает. — Он был… Он хотел стать лучшим мечником на свете.       — Да почему мечником?! — собственная зелёная голова Санджи (или уже Йонджи?) идёт кругом. Он не успевает за фантазией Ичиджи и от этого злится (тем более что ему не без оснований кажется, что старший брат и придумал-то это всё только для того, чтобы над ними посмеяться).       — Просто так, — надменно пожимает плечами Ичиджи. — Потому что мне так захотелось.       — Да ты!.. — задыхается новоявленный Йонджи, яростно почёсывая злосчастную зелёную шевелюру. — А я, может, хочу, чтобы он был… Охотником на пиратов, вот!       — Как он может быть одновременно пиратом и охотником на них, башка твоя садовая? — покатывается со смеху Ниджи, с наслаждением наблюдающий за их ссорой. — Ну точно, вместо мозгов — капуста! И даже наверх сквозь череп проросла! Не знал, что тебя модифицировали при помощи генов овощей!       — Да сам ты!.. Баклажан! — орёт Йонджи, багровея. Пусть сначала Ниджи выжмет на тренировке такой же вес, как и он, а потом уже зубоскалит!       — Тихо, вы так стол перевернёте! — Ичиджи повышает голос. — По-моему, вы оба лабораторные ошибки! Джадж просто держит вас под рукой как лишние наборчики совместимых органов, если вдруг заболеет!       После этой фразы в библиотеке вдруг воцаряется звенящая тишина. Йонджи и Ниджи смотрят на Ичиджи, а тот… Тот неожиданно опускает взгляд и слегка пожимает плечами — от него это выглядит как извинение.       — Хватит так на меня пялиться! Не стал бы Джадж вас так тренировать, если бы такое планировал. И учить бы не стал. Зачем донорам знать наизусть всю трёхсотлетнюю историю Джермы? Он даже Санджи как донора не оставил, а тот бы подошёл лучше вас.       — Ладно, — хмуро говорит Йонджи, решив не спрашивать почему. — Лучше объясни, с какой стати это он всё-таки — Санджи.       — Потому что третьему сыну в сказках всегда достаются самые интересные приключения, хоть он и дурак, — снисходительно поясняет Ичиджи, опять вовлекаясь в придуманную им самим историю. — И красотка тоже ему достаётся… А тебя я с красоткой, хоть убей, не вижу. Вот на того Санджи девицы бы вешались гроздьями.       — В каких ещё «сказках»? — Йонджи округляет глаза. Старший брат иногда какой-то… Кидается непонятными словами, говорит странные вещи.       — Вы сегодня нарочно прикидываетесь более тупыми, чем всегда? — Ичиджи закатывает глаза. — Конечно же, в тех, что старуха Мэри рассказывает, когда вы не можете уснуть.       — Когда что? — недоумённо повторяет Йонджи. Он неожиданно и правда чувствует себя не то чтобы тупым — скорее, очень сильно выбитым из привычной колеи. Ичиджи не может уснуть? Как это вообще? Сам Йонджи всегда отрубается мгновенно — стоит ему только донести голову до подушки.       Йонджи смотрит на Ниджи и ловит злорадный блеск в его глазах. Кажется, уже к вечеру старая служанка Мэри получит наказание от Джаджа. Ниджи никогда не упускает возможность выпендриться перед отцом, а если это к тому же поможет бросить тень на безупречную репутацию Ичиджи…       — Если кому-то из вас в тупые головы придёт хоть что-то ляпнуть об этом, — почти шипит Ичиджи, сообразив, что случайно подставился, — то можете навсегда забыть об этих посиделках! И никогда не узнаете ничего ни про Санджи, ни про то, почему охотник на пиратов сам стал пиратом!

***

      К удивлению Йонджи, Ниджи всё же держит язык за зубами, и их тайные собрания продолжаются. История «потерянного» брата обрастает новыми и новыми подробностями. У него постепенно появляется команда — какой пират без собственной команды!       Йонджи (уже смирившийся со вторым тайным именем) до хрипоты спорит с Ичиджи, заверяя его, что брат должен быть капитаном. Он же Винсмоук! Пусть даже неудавшийся! И что это ещё за резиновый человек? Старшие опять просто издеваются над ним, не иначе!       — Сын Золотого Роджера, Короля Пиратов, — Ниджи смотрит на Йонджи поверх очков. — Представляешь, у пиратского короля — такой несуразный сын! Это же умора!       — Ха-а-а? Ты на что это намекаешь? — тут же вскидывается Йонджи, который чувствует некоторую странную близость с придуманным братом из истории — может быть, потому что тому присвоили его имя… А может быть, из-за чего-то другого, что он и сам не в состоянии толком себе объяснить.       Каждый день, тренируясь бить, уворачиваться и бегать, Йонджи пытается придумать оправдание их тайным сборищам. Что-то, что звучало бы рационально и логично, как он и привык. Например… Например, так: «Мы развиваем фантазию, чтобы в будущем уметь находить нестандартные подходы к задачам». Что ж, это сработало бы, если бы каждого из них по часу в день не натаскивал на нестандартные решения строгий ментор.       Иногда у Йонджи возникает странный зуд поделиться их маленькой историей с сестрёнкой Рейджу. Она бы точно не выдала их отцу, он уверен. Он знает, что Ичиджи и Ниджи не одобрили бы такого, но кого и когда интересовало мнение этих напыщенных болванов! Просто это ощущается каким-то очень… Личным. Это слово с трудом отыскивается в памяти Йонджи, и он ему удивляется.       У маленьких Винсмоуков никогда в жизни не было ничего полностью личного.       Всё в них, включая мысли и скудные эмоции, обмеряется, взвешивается и заносится в гигантские лабораторные журналы. Возбудители болезней (которых благодаря генетическим модификациям почти не случалось) тщательнейшим образом рассматриваются сквозь увеличительное стекло, а образцы бережно хранятся в нескольких плотно запаянных колбах в лабораторных шкафах — как же, вирусы и бактерии, способные прошибить толстые шкуры генно-модифицированных идеальных солдат! Возможно, из них получится в будущем сотворить оружие массового уничтожения (правда, опробовать это на деле Джадж пока так и не решился).       Даже внешность близнецов — чужая, скопированная с Джаджа. А цвет волос и разные причёски — что ж, это не проявление индивидуальности, просто так их удобней различать.       Теперь же у них и правда возникает что-то своё, какая-то тайна, которая внезапно заставляет их как никогда остро чувствовать родство. И эта тайна, как это ни иронично, связывает их прочнее крови, внешности или общих модификаций.

***

      Рейджу вот уже который день замечает в братьях… Нечто странное. Иногда они начинают тайком переглядываться, иногда на их лицах мелькают нетипичные выражения, а иногда они и вовсе выглядят так, как будто вот-вот рассмеются над одной им известной шуткой.       Рейджу давно не питает иллюзий в их отношении. Когда ещё была жива мама, та рассказывала ей, что братья… Не такие, как она, Рейджу.       — Только не бойся. — На лице мамы появлялась вымученная и усталая улыбка, когда она говорила об этом. — Они не сами такими стали. Твой папа совершил кое-что… Не очень хорошее. Он делал это ради науки и ради будущего Джермы, но так нельзя… Так нельзя поступать со своей семьёй… Просто будь к ним добра, Рейджу. Может быть, то, что я сделала, всё же не было напрасно…       Рейджу тогда не понимала, о чём она говорит, но хорошо понимала кое-что другое: нельзя рассказывать об этих разговорах отцу.       Она, Рейджу, не будет «доброй», хоть и знает, как это — на уровне понятия. Ей нужно быть сильной и умной, но никак не «доброй» — чтобы не закончить так же, как мама.

***

      — Принцесса Виви была очень красивой, и у неё были большие… — Ичиджи оглядывается по сторонам, понижает голос и благоговейно выдаёт: — Сиськи.       — Как у той рыжей из их команды? — тут же интересуется Йонджи, жадно подаваясь вперёд.       — Может, даже больше! И она разрешила Санджи их потрогать!       — С чего бы? — подаёт голос Ниджи. За его вечными очками не видно, скачут ли у него в глазах те же сердечки, что и у братьев, когда они думают о принцессе Арабасты и рыженькой воровке. — Он же нищий пират! Даже не принц!       — Во-первых, он принц, — поправляет его Ичиджи. — И он сам ей об этом сказал. Так и представился: «Мистер Принц». Во-вторых, перестань портить историю своей дурацкой завистью.       — Было бы чему завидовать! — огрызается Ниджи. — Лично я считаю, что он был жалким неудачником-извращенцем, и все эти красотки над ним смеялись. И ждали настоящего принца!       — Угу, принца-баклажана, — фыркает Йонджи. Ему тут же приходится уворачиваться от книги лозунгов Джермы разных лет, которой запускает в него взбешённый Ниджи.       — Хватит! — шипит Ичиджи. — С чего ты вообще взял, что он был извращенцем?       — Потому что однажды он случайно съел дьявольский фрукт и приобрёл силу невидимости. С тех пор он мог следить за женщинами в ванной!       — ВАУ-У-У-У…       …Рейджу, притаившаяся между двумя книжными шкафами, прячет пылающее лицо в ладонях. Это омерзительно! Вот, значит, чем занимаются её братья в свободное время — рассказывают истории про извращенцев! Такого она терпеть точно не намерена! Но её собственного авторитета вряд ли хватит, чтобы они все послушались (особенно выскочка Ичиджи). И кроме того, ей совсем не хочется признаваться в том, что она подслушивала — это недостойно принцессы и старшей сестры. Что ж, придётся обратиться к тому единственному человеку, чей авторитет в Джерме железно непререкаем.

***

      — Я разочарован в вас, — тяжело припечатывает Джадж, для надёжности хлопая ладонью по столу. — Тратить драгоценное время на бесплодные фантазии… Абсолютно недостойно фамилии Винсмоук! Я готовил из вас воинов и правителей, а не дешёвых репортёров, сочиняющих небылицы! Но я забуду об этом досадном просчёте, если вы сейчас же доложите мне о том, кто рылся в моих документах!       Братья, неожиданно вызванные в кабинет отца прямо с урока точных наук, с изумлением переглядываются. О чём это он?       — Я жду. — Взгляд Джаджа словно застыл. — Откуда вы всё это узнали? Отвечать! Быстро!       — Что ты имеешь в виду, отец? — безукоризненно вежливо и вышколено говорит Ичиджи, глядя прямо Джаджу в глаза (для этого ему приходится задрать голову ещё выше обычного).       — Не смей притворяться, что не понимаешь, о чём речь! — лицо Джаджа (по крайней мере, те его участки, что видны из-под шлема), некрасиво багровеет. — Если вы сейчас же не отчитаетесь мне о своём проступке по всей форме, то я прикажу высечь вас на дворцовой площади, как провинившуюся прислугу!       Ичиджи слегка бледнеет, в то время как Ниджи и самого Йонджи уже начинает ощутимо потряхивать. Это невозможное, позорное наказание! Раньше самым страшным, что отец с ними делал, было отправление на гауптвахту!       Джадж вглядывается в них пристальней, а затем отрывисто бросает:       — В лабораторию! Живо!       В лаборатории ко всем троим подключают противно липнущие к коже датчики, считывающие мозговую активность, и Джадж долго пытает их дурацкими вопросами, прежде чем наконец успокоиться и вынести вердикт:       — Что ж, вы и правда не врёте. Это похвально. Но если я ещё раз — хотя бы раз! — услышу о том, что вы продолжаете рассказывать эти небылицы, то устрою вам порку на глазах у всего королевства, как и обещал. А теперь — бегом в зал, сегодня вас ждёт штанга с увеличенным весом! Становитесь сильнее и прославляйте имя Джермы!

***

Восемь лет спустя

      — Ичиджи! Ниджи! Санджи! Рейджу!       Джаджу нет нужды так кричать — они и так уже на замковой площади. Одетые с иголочки, с идеально прямыми спинами, вежливо-отстранёнными лицами — образцовые королевские наследники. Зная о прибытии делегации Пиратов Биг Мам, с которыми Джерма давно и плотно сотрудничает, они заранее заняли свои позиции, готовые встречать гостей.       — Вот и мы-ы-ы! — пропевает носовая фигура гигантского корабля, превышающего флагманскую улитку Джермы в размерах раза в полтора, а то и больше.       Рейджу украдкой смотрит на братьев. Она в курсе, как их раздражают эти встречи, и это неимоверно её забавляет. Пускай проявят хоть какие-то эмоции! Им полезно!       Пираты Биг Мам — полная противоположность строгой, чопорной Джермы. Их всегда как будто слишком много, и они присылают на встречи непонятно кого. Сначала это был вырвиглазно одетый фрик с огромным языком, оказавшийся в итоге старшим сыном самой Биг Мам. После его первого посещения Санджи неделю оставался без ужина и вынужден был заучить наизусть хроники Джермы времён правления Винсмоука Двенадцатого (прозванного в народе Королём Душнил, а официально — Винсмоуком Кровавым Зубодёром, так как сильно не любил первое прозвище и тех, кто его использует). И всё только за то, что шепнул Ниджи на ухо, как было бы интересно проверить, оторвётся ли этот язычище, если схватить за него и покрутить тощего пиратского хрена над головой, как метательный снаряд? К сожалению, слух у «тощего хрена» оказался слишком хорошим, и Джаджу пришлось долго извиняться за непутёвого отпрыска.       Затем к ним зачастил тип, больше всего напоминающий яйцо на ножках, облачённое в розовый костюмчик, в сопровождении говорящего кота (до хрипоты утверждающего, что вообще-то он лев, даже кисточка на хвосте имеется). Рейджу втайне надеется, что сегодня прибыли именно они. Языкастый пижон раздражает её своими безвкусными «карамельными» каламбурами и попытками поцеловать (а точнее, лизнуть) ей руку в издевательской пародии на куртуазность. А кот кажется ей даже вполне… милым. К сожалению ей как принцессе Джермы нужно держать себя в руках, иначе она бы уже давно поймала его и проверила, действительно ли у него настолько мягкие и пушистые ушки, как выглядят.       Но когда делегация спускается по трапу прямо к главной крепости, у Рейджу едва не отвисает челюсть.       — О, так это и есть мой… мэзон наталь? Абсолютно не манифик! Можно даже сказать, террибль!       — Да-да, Санни, все именно так, как ты и сказал! Террибль! Что за ужасные цвета!       Во главе делегации следует худощавый и довольно вычурно одетый юноша (впрочем, как подмечает Рейджу, далеко не настолько вычурно, как обычно одеваются в семье Шарлотта). Он скорее походит на рокового соблазнителя из книги, которую Рейджу недавно изъяла у Козетты (кто знает, как эта тихоня ухитрилась протащить её на корабль, но ей повезло, что заметила это Рейджу, а не, допустим, Ниджи — тогда одним словесным выговором Козетта бы не отделалась). Чёрная кружевная рубашка с пышным жабо, узкие чёрные брючки, изящные сапожки с бантами и чёрный плащ, великолепно расшитый золотым тиснением. Длинные золотистые локоны сделали бы честь любой девушке, даже сама Рейджу на миг чувствует лёгкую зависть. Как будто этого мало, его глаза подведены изящными стрелками, а красиво очерченные губы подчёркнуты сочной алой помадой.       Но вовсе не это заставляет Рейджу, а также всех троих её братьев уставиться на новоприбывшего, как на привидение. И даже не то, что за ним шествует кортеж из сногсшибательных красоток, а на его правом плече сидит здоровенная откормленная мышь. Нет, всё это меркнет перед тем фактом, что лицо у этого франта до боли знакомое — это то самое лицо, которое каждый из юных Винсмоуков привык видеть в зеркале по утрам. Разве что брови-завитушки непривычно глядят в другую сторону.       Тем временем белокурое видение добирается до Рейджу и обозначает поцелуй над её машинально протянутой рукой.       — Добрый день, миледи. — Видеть подобную обворожительную улыбку на этом лице, лице Винсмоука, очень странно, но то, что он говорит, ещё страннее. — Должно быть, вы Рейджу, принцесса Джермы? Разрешите мне представиться — я, волею судеб, разлучённый с вами в детстве младший брат. Меня зовут Санни. Санни Винсмоук-Шарлотта, если быть точнее. Я счастлив наконец познакомиться с вами, ведь вы, как мне и рассказывали, очаровательны, словно летний полдень в волшебном саду.       Рейджу растерянно смотрит на него, не зная, что отвечать на такое приветствие. Но громкое покашливание Джаджа быстро выводит её из ступора, заставляя вспомнить об этикете.       — От имени семьи Винсмоук я рада приветствовать вас в королевстве Джерма… Санни. Давайте проследуем в обеденный зал. Я надеюсь услышать вашу, несомненно, в высшей степени интригующую историю за лёгким аперитивом. Подобные истории необычайно разжигают аппетит, вы не находите?

***

      Вечером, после отбытия блистательной делегации, трое принцев Джермы впервые с того злосчастного дня, восемь лет назад, нарушают отцовский запрет и собираются вместе для приватного разговора. По злой иронии, предметом этого разговора остаётся ровно то же, что и в детстве, — их четвёртый брат. Вот только теперь вместо радостного предвкушения на их лицах столь зверские выражения, что вражеские армии дрогнули бы при одном взгляде на них.       — Теперь я понимаю, почему отец скрывал это, — цедит Ичиджи сквозь плотно сжатые зубы. — Он и правда ошибка Джермы, наша позорная страница!       — Мне никогда ещё никому так сильно врезать не хотелось! Посмотрел бы я, как он поулыбается выбитыми зубами! — присоединяется к нему брат, который в итоге действительно оказался Йонджи. — Он же нарочно так размалевался, хотел нас позлить! И мышь с собой притащил! Чёртову мышь! «Ах, это же мистер Моцарелла, он помогает мне с готовкой, всегда чует лучшие ингредиенты!»       — Да кого интересует мышь, башка твоя зелёная! — злобно скалится Ниджи. — Самое главное — те красотки, которые за ним бегали кучей! «Ах, Санни, взгляни, какое тут всё унылое!» Я поймал эту дурищу Козетту, когда она на него пялилась и краснела! На меня она никогда так не смотрела, моль паршивая! Абсолютно бесполезная девка, зачем мы всё ещё её держим! Давайте лучше наймём какую-нибудь штучку с буферами, как те, что с ним притащились!       — Это недоразумение не может быть нашим братом, — заключает Ичиджи. — Это издевательство! Он же… Он же…       Все трое на мгновение замолкают, неожиданно вспоминая собственные детские фантазии. Санджи — пират, Санджи — отменный повар, Санджи — красавец-блондин, на которого вешаются женщины (как бы Ниджи ни доказывал обратное)… Реальность жестоко посмеялась над их наивностью. Больше они не допустят такой ошибки.       Когда они наконец расходятся по комнатам, то план уже готов и надёжно закреплён у каждого из них на подкорке. Несомненно, Биг Мам и её прихвостни были ужасно рады возможности заполучить одного из Винсмоуков. Они смеялись, зная, какое оскорбление наносят Джерме, воспитав его под себя. Что ж… Джерма может долго терпеть, вынашивая планы мести, но Джерма не прощает насмешек. Никогда. И пускай Джадж решил, что сомнительный союз с пиратами стоит чести Джермы… Его дети так отнюдь не считают.

***

      — Ну и что же ты думаешь про своих дорогих родственников, перорин? — Перосперо насмешливо смотрит на Санни, грея в узких ладонях свою вечную чашку чая. Санни пожимает плечами.       — По первому впечатлению — невероятные снобы. Столько гонора, как будто это Мари-Джоа, а не какая-то задрипанная улитка с обшарпанной крепостью! При этом Джадж тот ещё солдафон, а мои… братья… — Санни капризно кривит губы. — Мне говорили, что Джадж лишил их эмоций, но для людей, лишённых эмоций, они слишком злобно на меня пялились. Да, они умеют состроить бесстрастную мину, но в чём смысл строгого фасада, если на окнах нет штор!       — Прелестная аналогия. — Взгляд самого Перосперо становится хищным. — Но не забывай, что старина Джаджи и впрямь модифицировал их тела. Их кожа прочнее стали, реакции на уровне хищных зоанов, а их рейдовые костюмы…       — Да, да, дядюшка Перос, я прекрасно знаю, что ты фанат технологий Джермы, — скучающе тянет Саннни, накручивая на тонкий ухоженный палец прядь волос. — Нет пользы в рейдовом костюме, если не успел его надеть, верно?       — Ку-ку-ку! Да, пожалуй. — Перосперо довольно ухмыляется. — Но ты всё ещё ничего не сказал про маленькую сладкую розовую бабочку… Так нетипично для тебя, перорин.       — Дядюшка Перос, что за инсинуации! Она ведь моя сестра! — восклицает Санни, прижимая руку к губам. — Однако принцесса Джермы и правда прелестна… Хрупкий элегантный цветок среди этого стада мужланов. Мамочка отдаст её тебе в жёны после финальной фазы нашего плана?       — Разумеется нет. Что за мысли? И я не настолько выжил из ума, чтобы брать в жёны женщину, способную в любой момент меня отравить.       — Ах, как жаль… — Санни задумывается. — Если бы мы с ней не были связаны кровными узами… Может, в таком случае выдать её за дядюшку Оперу? Даже если она его отравит — что ж, невелика потеря…       В следующую секунду Санни охает и трёт затылок, пострадавший от чувствительного удара карамельной тростью.       — Ты мой любимый протеже, Санни, но Опера — всё ещё мой брат, насколько бы он ни был бестолковым, — наставительно говорит Перосперо, отхлёбывая чай.       — Ты так заботишься о семье, дядюшка… — улыбается Санни, и его лицо на миг делается расслабленным и безмятежным. — Кстати, в путешествии мне пришёл в голову новый рецепт…       Перосперо благосклонно кивает. Всё-таки в их приёмыше, призванном скрепить союз с Джермой, ничего не осталось от Винсмоуков, кроме пресловутой внешности. Теперь он плоть от плоти их семьи, семьи Шарлотта, — Смертоносный Кулинар, Тёмный Обольститель, Солнышко Тотленда.       Шарлотта Круассан.

***

Эпилог

      — Эй, ребята, дед выдал новое задание! — загорелый паренёк в криво нахлобученной форменной кепке с широкой улыбкой врывается в курилку, чуть не сбивая с ног веснушчатого серьёзного офицера, о чём-то переговаривающегося с блондинистым приятелем.       — Луффи, опять у тебя форма не по уставу… — вздыхает блондин, поправляя пареньку кепку. — Ты же талантливей нас с Эйсом вместе взятых, но если не соберёшься — вечно будешь в коммандерах ходить! Давно бы уже мог дослужиться до капитана!       — Да забей ты, Сабо, это же Луффи, — смеётся его веснушчатый собеседник, разом теряя всю свою серьёзность. — Какие у тебя там новости, братишка? Выкладывай давай, пока не лопнул!       — Вы не поверите! Штаб наконец-то решил развернуть масштабную операцию против Йонко! Не знаю, кто их там в жопу клюнул… Ай, Сабо, больно же! Это дед так сказал! Так вот, они готовят свержение Большой Мамочки! А заодно и её союзников — королевства Джерма!       — Никогда не слышал о таком королевстве, — озадаченно хмурится Сабо. — Ты точно ничего не перепутал?       — Стоп, стоп, Джерма… Это же комикс такой был, мне Дрейк все уши прожужжал, когда мы с ним были на задании. — Эйс хлопает себя руками по бокам. — Сора, Воин моря! Что-то про бравого дозорного и робота…       — Да это бывшее королевство, щас они какие-то наёмники, — машет рукой Луффи. — Я не уточнял, но дед аж скривился, когда про них рассказывал. В любом случае это будет мощно! Биг Мам — настоящая монстриха!       — Ну не знаю… — Эйс хитро смотрит на Луффи. — По-моему, просто выжившая из ума старая бабка… Пожрать вот любит… Прямо как ты, братишка…       — Что-о-о-о-о? — от вопля Луффи у Сабо закладывает уши, а тот молниеносно растягивает свою резиновую руку и залепляет Эйсу по уху… Точнее, пытается залепить, ведь Эйс легко уворачивается.       — Хорошая попытка, братишка! Но я не зря капитан дозора, а не какой-то там коммандер!       Сабо вздыхает, глядя на то, как они крушат курилку. Снова им не миновать выговора от Гарпа… С другой стороны, новое задание и впрямь обещает быть интересным. Возможно, что и повышение удастся получить… И может быть, наконец-то и Луффи подтянется, он и правда засиделся уже в коммандерах…       …Солнце потихоньку клонится к закату. Неспокойный климат Гранд Лайн в кои-то веки радует мягкой погодой.       Сабо облокачивается на фальшборт и глядит в невыразимо глубокое и чистое синее небо. У него легко на душе. На свете столько всяких чудес, но самое главное чудо — это то, что их маленькая семья по-прежнему вместе.       И впереди у них бескрайняя, бесконечная, восхитительная жизнь.