Босяк и пакостник и немая девушка

На следующий день, как и следовало ожидать, вновь посетила цзинши второй леди Лин старшая сестра. Заблаговременно припрятав Сюэ Яна (вернее, не самой спрятать, а ему сказать, чтобы спрятался) от пары любопытных глаз, Лин Ю впопыхах вышла к сестре на улицу. — А-Ю? Что с тобой? Бледная какая-то… Ну, конечно, бледная. Кто же тут не побледнеет, когда ты тайком прячешь в своем доме постороннего человека? А если учесть, что это ещё и мужчина… Это вверх неблагопристойности для младшей госпожи. Собираясь с духом, девушка жестами сказала рядом стоящей Су Инь. — «Передай ей, что с мной всё в порядке. Немного неважно себя чувствую. Хочется побыть одной». — при этом кривая улыбка не покидала изящные черты лица. Служанка с поразительной точностью передала старшей госпоже наказ младшей. Лин Су, несмотря на перевод служанки и просьбу сестры, подметила в её поведении… Некую подозрительность. Сощурив изумрудные глаза, госпожа поинтересовалась. — Точно всё хорошо? Ответом послужили интенсивные кивки каштановой макушки. — Ну… Если так, то отдыхай и восстанавливай силы. Попрошу всех не беспокоить тебя в лишний раз. Сказав это, сразу же удалилась в свои покои. Правда вот… Су Инь осталась с младшей госпожой, не шелохнувшись с места. Та тоже подметила странное поведение Лин Ю, о чем поспешила заверить. — Вы действительно ведете себя подозрительно. Всё точно в порядке? Снова частые кивки. Неожиданно для обеих девушек послышался громкий стук из глубины цзинши. Как будто… Что-то (или кто-то) упало. Су Инь забеспокоилась не на шутку. — Г-госпожа… Что там такое? Если у служанки возникло беспокойство, то у Лин Ю скорее опасения на пару с мысленными проклятиями на озорного юношу. Жестами начала выражать: — «Это…». Не успела она что-либо сказать в оправдание этому шуму изнутри, как послышался протяжный, громкий и тоскливый звук, больший похожий на… — Мяяяяу! …Мяуканье кота. «Ты издеваешься надо мной?» — мысленно ругалась Лин Ю, с опаской окинув взглядом верную служанку. И какого было её удивление, когда вместо привычного побледневшего лица и сжатых плеч предстали взору два сияющих глаза и лицо, охваченное восторгом. — Госпожа! Так у вас котенок появился! Что же вы не говорили ничего? Можно посмотреть? «Прости, Су Инь, но на этого «котенка» я взглянуть не позволю». — «Прости, но как-нибудь позже. Хорошо? Просто…» — запнувшись, продолжила жестикулировать, — «Я его вчера во время прогулки нашла. И ещё в комнате приживается. Давай через какое-то время? Пусть привыкнет». Казалось, подозрительная улыбка на одну сторону не выказала никаких подозрений на слишком перевозбудившуюся девушку, что от мысли о кошачьих начинала сходить с ума. Но, судя по всему, повлияли слова, поэтому Су Инь пришла в себя и с грустью ответила: — Хорошо-о-о. — в одночасье голос оживился, — Тогда опишите как он выглядит! Пожалуйста! Пожалуйста! Взмолилась служанка, в молитвенном жесте выставив вперед руки. Радуясь уже тому, что на «показе» она не настаивает, Лин Ю томно выдохнула и ответила: — «Давай… Лучше сама потом увидишь? Так ведь ещё интереснее, правда?». — И то верно, госпожа! Ну, тогда я отклонюсь. — напоследок учтиво склонив корпус тела, девушка сказала, — Что понадобится, зовите! — и ушла в сторону главного зала. «Фух! Пронесло. Что он уже натворил там?!». Стремительным шагом войдя в цзинши, глазам предстала картина: Сюэ Ян, одетый в свою отстиранную от крови одежду, лениво устроился на полу возле швейного станка, подперев голову рукой. Сощурив красные глаза, с его губ сорвалось кокетливое: — Мяу ~ Лин Ю негодовала с его опрометчивости: — «Ты дурак?». — Нет. Но польщен, что ты так меня назвала. — «Что здесь случилось? От чего грохот?». — жестикулировала, оглядывая помещение на наличие чего-нибудь разбитого. — Я случайно об порог споткнулся. Высокий он однако у тебя. Думаю, подрезать чуток. — «Не надо ничего тут подрезать». Как бы сильно сейчас Лин Ю в мыслях не ругала парня, в одном она была уверена: не могла не согласиться с его замечанием. Порожки из отдельных комнат в главный зал действительно были высоковатыми. Ей тоже приходилось не раз спотыкаться по пути, но со временем свыклась и теперь по наитию перешагивает через них. Попросить кого-то хотя бы на половину подрезать ширину порога не могла и не хотела: во всяком случае авторитетом даже в своем доме она не обладает, поэтому смысла не было. Однако… Казалось бы, шутливое, на первый взгляд, предложение юноши её заинтересовало. Нервно щелкнув пальцами, Лин Ю обратилась: — «А ты правда можешь?». — Конечно. Здесь нет ничего сложного. Просто нужны кое-какие инструменты. — побегав глазами, Сюэ Ян продолжил, — Если предоставишь всё необходимое, так и быть, подровняю порог. Медовые глаза девушки засверкали. Широко улыбнувшись, ответила: — «Дай мне пару минут». И удалилась во внутренний двор в поисках инвентаря. В конечном итоге Сюэ Ян свое слово сдержал: после нескольких часов кропотливой работы с ножовкой и рубанком порожки утратили свою былую высоту и теперь можно было не опасаться вновь споткнуться об них. За это время Лин Ю никак не хотела тревожить парня за работой, поэтому под ногами не мешалась, растрачивая отведенные часы на кухне… В благодарность за проделанную работу она внесла в жилое помещение, где уставший парень по-хозяйски расположился у деревянного столика, серебряный поднос с красиво выставленными фарфоровыми чашками и тарелкой свежеиспеченных юэбин. При виде сладостей, как и следовало ожидать, юноша в один рывок принял положение сидя и жадно облизнул губы. Лин Ю жестами сказала: — «Спасибо за работу! Ты очень выручил меня. Надеюсь, примешь это в знак благодарности. Тем более ты сам говорил, что любишь сладкое». Сюэ Ян подтвердил: — Да, говорил. — сейчас в его поле зрения были только предложенные пряники, а голос звучал так, словно находился в трансе. Ловко выхватив с тарелки юэбин, откусил почти половину и, мыча, блаженно прикрыл глаза, — Уууум! Как давно я их не ел. Вкуснотища. Лин Ю безмолвно посмеялась: — «Я рада, что пришлись по вкусу». Поскольку девушка не была любителем сладкого, то решила отказаться от своей же выпечки, пододвинув тарелку ближе к парню. Всё же травяной чай был ближе по вкусовым предпочтениям, чем до невозможности набитые фруктами пряники. По ходу своей небольшой чайной церемонии подметила, что на левой руке юноши не оказалось перчатки. И какого было удивление, когда взору предстала кисть с четырьмя пальцами вместо пяти… У него отсутствовал мизинец. И судя по всему, рана зажила давно, оставив на месте лишь рубец. Наблюдая как парень беззаботно отдался поглощению юэбин, Лин Ю помахала в воздухе, обратив на себя внимание, и сказала: — «Почему у тебя нет пальца?». Она никак не ожидала, что сильно заставит врасплох парня, казалось бы, таким простым вопросом: сейчас на неё озирались два шокированных красных глаза. И только сейчас осознала, что это, возможно, наболевшая тема. Нервно махая руками, сказала: — «Если это слишком личное, то не отвечай!». Спустя время мышцы на лице юноши расслабились, собственно, как и состояние духа. Сейчас он выглядел так, словно размышлял: «говорить или нет?». Напоследок залпом осушив шашку с чаем, ухмыльнулся и загадочно ответил: — Хочешь расскажу историю? — не дожидаясь ответа девушки, продолжил, — Жил-был один ребенок. Этот ребенок очень любил сладости, но ему почти никогда не удавалось отведать их, поскольку он рос сиротой без денег. Лин Ю со всем вниманием слушала рассказ парня. Она сразу поняла, что этим ребенком был, непосредственно, сам Сюэ Ян. Её в глубине души терзал только один вопрос: «Почему свою историю он преподносит как какую-то сказку?». Тем временем Сюэ Ян говорил: — И вот однажды, в ни чем не примечательный день, ребенок сидел без дела на ступеньках лестницы. На другой стороне улицы стоял трактир, а внутри за столиком пил мужчина. Увидев ребенка, он жестом подманил его к себе. Хах. Ребенок тот, простодушный по своей природе, ничего не понял. Но он все равно праздно шатался по улицам, поэтому, заметив, что кто-то ему машет, тут же подбежал к трактиру. Мужчина указал на тарелку с пирожными и спросил: «Хочешь?». Томно выдохнул, подливая из фарфорового чайника горячий напиток в чашку, и продолжил: — Само собой, ребенок очень хотел пирожных и закивал изо всех сил. Тогда мужчина передал ему записку и сказал: «Отнеси ее туда-то и тому-то. А когда вернешься, я дам тебе пирожных». Ребенок страшно обрадовался, ведь он мог получить целую тарелку сладостей, всего-навсего сбегав по мелкому поручению, к тому же заслужить ее собственным трудом. В один миг выражение лица обрело оттенок досады. — Он не знал иероглифов, поэтому схватил записку и отправился на место. Дверь ребенку отворил дюжий здоровяк, который вырвал у него из рук бумажку, прочел, а затем отвесил посыльному такую затрещину, что у того из носа хлынула кровь. Но и этого оказалось мало, и здоровяк сгреб волосы ребенка в кулак и заорал: «Кто надоумил тебя притащить мне эту гадость?!». Ребенок испугался и показал, куда идти. Всю дорогу здоровяк тащил его за собой за волосы, а когда же они, наконец, достигли трактира, то мужчины давным-давно и след простыл, а официант унес остатки пирожных. Здоровяк метал громы и молнии и, извергая непрерывную брань, повалил пару столов, прежде чем сердито утопать прочь. Ребенок ужасно расстроился: он полдня пробегал по чужим поручениям, его побили и с такой силой тянули за волосы, что едва не вырвали их вместе с кожей. Конечно же, он отказывался успокаиваться без своей награды и, заливаясь слезами, спросил официанта: «Где мои пирожные? Где те пирожные, что он мне обещал?!». Сюэ Ян кратко хихикнул, прикрыв глаза: — Здоровяк разнес полтрактира, и это, безусловно, не добавило официанту радушия. Он так яростно отхлестал просящего по щекам, что у того даже в ушах зазвенело, а затем пинками прогнал прочь. Ребенок насилу поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел по улицам. И представь себе, по чистой случайности наткнулся на мужчину, который уговорил его отнести записку... И замолчал. Лин Ю после минут томного ожидания спросила: — «И что потом?». Теперь вместо досады на лице красовалась самая что ни на есть ужасная эмоция — боль. Поджав под себя руки и, видимо, по наитию запрятав левую руку, парень продолжил: — Ребенок увидел мужчину, обманом заставившего его доставить письмо, и в душе его одновременно вспыхнули радость и чувство незаслуженной обиды. Он с громким плачем бросился к мужчине и пожаловался: «Я отнес бумажку, куда ты просил, но когда вернулся в трактир, пирожные уже исчезли. А еще меня побили. Ты можешь купить мне другую тарелку?». Но мужчину, по-видимому, только что сцапал тот здоровяк и тоже как следует побил. На лице его красовались обширные кровоподтеки, и, увидев, как к его ноге прилип немытый сопляк, мужчина вконец раздосадовался и грубо отшвырнул его прочь. Он… Сюэ Ян сглотнул. Дальнейшая его речь не обходилась без пауз. — Забрался в экипаж, запряженный волами, и приказал кучеру немедленно трогаться в путь. Ребенок же поднялся с земли и принялся преследовать повозку — настолько сильно ему хотелось отведать сладостей... Нагнавши ее, он отчаянно замахал руками перед экипажем, призывая остановиться… Однако мужчину его плач окончательно вывел из себя. Он… Отобрал у извозчика кнут и обрушил его на голову ребенка, повалив того на землю… А потом… Колеса экипажа проехались по руке ребенка, дробя палец за пальцем. Вытащив припрятанную руку, Сюэ Ян принялся рассматривать рубец на месте отсеченного мизинца. — Ему было семь. Вся левая кисть оказалась раздавленной, а мизинец — размозженным в кашу. За жизнь Сюэ Ян уже много раз слышал слова сожаления от каждого, кому по чистой случайности ведал эту историю. И, честно сказать, ему до омерзения надоела жалость к себе. Да, может, такая ситуация и должна выказывать эту эмоцию, но уж точно не от каждого, кому не попадя. Он изрядно так удивился, когда чужие теплые руки обхватили левую кисть и чуть поднесли к себе. Тонкие пальцы, в разы меньше его собственных, подушечками мягко поглаживали тыльную и ладонную стороны кисти, словно боялись нанести новую рану. Подняв глаза выше, взору предстало девичье лицо… Полное сочувствия. Вот чего-чего, а именно сочувствия Сюэ Ян никогда не получал в свою сторону. Он точно бы не спутал въевшуюся жалость с состраданием. Для него это абсолютно разные понятия. Жалость — чувство сожаления, вызванное страданием другого человека. А вот сострадание — это глубокое чувство сочувствия и понимания того, что другой человек переживает. Вот и сейчас, впервые почувствовав, как сердце на долю секунды сжалось, он чуть было не пролил слезу за столь долгое время. …Но одинокая слезинка всё же покатилась по щеке, стоило увидеть жест: — «Это ужасно». Девушка резко, но аккуратно приблизила край рукава ханьфу к лицу юноши и подобрала пустившуюся слезу. Сюэ Ян, будто очнувшись, с силой стал тереть глаза, хихикнув: — Да уж. Не думал, что дам слабину. Как-то даже неловко. Левую кисть пару раз несильно сжали, таким образом обратив на себя внимание. Лин Ю указала: — «В чувствах нет ничего постыдного. Время от времени нужно выговаривать наболевшее. Так только легче». — Да, да. Ты права. Взяв себя в руки, юноша хитро улыбнулся, подпер голову рукой, сбоку покосившись на девушку, и поинтересовался: — Тогда у меня к тебе вопрос. Почему ты немая, А-Ю? Девушка ответила без колебаний: — «Я с рождения такая». — Правда? Вообще ни одного слова вымолвить не можешь? Последовал краткий кивок головой. Сюэ Ян озадачился: — Что же… — выпрямив спину, начал закатывать рукава темного ханьфу, — С твоего или нет дозволения, позволю себе немного распоясаться и кое в чем убедиться. На последнем слове удержал театральную паузу и в один рывок накинулся на ничего не подозревающую девушку, повалив ту на пол. И принялся щекотать талию Лин Ю по бокам, при этом не сдерживая собственного смеха, слово сейчас щекотали не её, а его самого. Лин Ю, то ли от смеха, то ли от негодования за его распущенное поведение, извивалась словно змея, всячески пытаясь скинуть чужие руки от себя. Глаза цвета меда были зажмурены, а рот был открытым… Собственно, ничего из него не вырывалось. Ни одного писка. От досады, что план оказался провальным, Сюэ Ян наконец отстал от девушки и приподнялся, озираясь на неё сверху вниз. — И вправду ничего. Досадно. Лин Ю улыбалась во весь ряд зубов, руками же жестикулируя: — «Отстань от меня!». — Ну, ладно. — пожав плечами, юноша опустился на пол, — А было весело. — «Будет тебе», — Лин Ю посмотрела на окно. Уже ночь. Встав с места, выудила из шкафчика неподалеку моток бинта и несколько лекарств, после чего обернулась на юношу, — «Тебе надо сменить повязки. Прими лекарство и ложись спать». — Хо-ро-шо. Беззаботно кинув в ответ только это, парень поднялся с места и прошел с хозяйкой дома в свою временную комнату.