Босяк и пакостник и немая девушка

Главный двор поместья Фа Цзи Лин. Госпожа Лин вновь углубилась в раздумья. По четко устеленной каменной брусчатке она шла не спеша… И только служанка едва поспевала за ней следовать, то и дело поджимая худые плечи. Голос госпожи заставил несколько вздрогнуть от неожиданности: — Ну, вот почему? — Ч-что именно, Госпожа? — девушка чуть склонила голову в надежде увидеть хоть какие-то очертания лика первой леди Лин. — Почему А-Ю себя так ведет перед гостями? Её можно понять, но всё же… Так резко уходить из-за стола даже для неё чересчур. — Ха-ха, ну, Госпожа, сдается мне, что Вы бы на её месте так же сделали. — будто опомнившись, служанка склонила голову, — И-извините за прямоту. — Нет, ты права. Я бы сделала так же… Мы ведь с А-Ю сестры как-никак. Первая леди Лин, естественно, ни в коем разе не упрекала младшую сестру за неблагопристойное поведение перед гостями. От злости хлопнуть руками по столу и выбежать прочь — из ряда вон выходит для девушки из почетной семьи. А, впрочем… И гости родителей тоже не лыком шиты. Расспрашивать немую девушку о личной жизни, во-первых, крайне невоспитанно, а во-вторых, очень глупо. Как бы то ни было, сестру проведать сейчас просто необходимо. Хотя бы… Чтобы помочь воспрянуть духом. В городе Фа Цзи, провинции Шаньдун, всем и каждому была знакома вторая леди четы Лин — Лин Ю. Девушка от рождения была немой, а причину этому не смогли найти не то, чтобы лучшие лекари, но даже всеми восхваляемые заклинатели близ расположенного ордена Ланьлин Цзинь. Единственным способом коммуникации для девушки был язык жестов… Который, к большому сожалению, знала лишь служанка Су Инь, что сейчас сопровождала Госпожу Лин к покоям сестры. Вопреки своему скудоумию, остальная прислуга, старшая сестра и даже родители не знали язык жестов, ввиду того, что учить его… Не было смысла. Ведь, одна из служанок его знает, так зачем излишне перенапрягаться? Вот и получается, что и так чересчур зашуганная Су Инь носила гордое звание «сурдопереводчика» для второй леди Лин. Наконец Госпожа со служанкой дошли до одинокой цзинши у самой границы поместья. Этот небольшой дом, по просьбе Лин Ю, специально обустроили для различных её нужд. В этом цзинши девушка проводила большую часть своего времени, а спустя годы и вовсе переехала туда, всё реже и реже появляясь в поместье. Госпожа Лин пару раз стукнула по деревянной оправе раздвижной двери прежде, чем негромко сказать: — А-Ю! Ты здесь? В ответ девушка получила лишь один громкий хлопок, исходящий изнутри цзинши. Её сестра всегда таким образом «говорила», что здесь и рада гостям. Если хлопков было два, значит, она была внутри, но никого не хотела видеть. Убедившись, что за первым хлопком не последовал второй, девушка распахнула дверь и прошла внутрь. Су Инь проследовала за ней, прикрыв за собой дверь. Пройдя в главный зал цзинши, Госпожа заметила сестру за излюбленным занятием — пошивом узоров на ткани на деревянном станке. Это было не то, чтобы хобби, но именно таким образом вторая леди Лин могла расслабиться и углубиться в думы. На старшую сестру она даже не взглянула, упорно создавая иллюзию бурной деятельности за швейным станком. — А-Ю, — Госпожа Лин села на подушку рядом с девушкой и ласково положила руку на худое плечо, — Ты как? Ответа не последовало. Впрочем, как и каких-либо жестов. Лин Ю упрямо не хотела смотреть на сестру. — Ты… Не принимай близко к сердцу. Они не понимают как тебе… Может быть тяжело. — Госпожа Лин всё не унималась в утешающих речах. На девушку они уже никак не влияли. — «Оставь меня. Хочу побыть одна». — Лин Ю совершила пару незамысловатых движений рукой, не отрываясь от пошива. Госпожа тут же обернулась на служанку, ожидая ответа. — Она… Просит оставить её одну. — как обычно, корректно перевела фразу младшей госпожи Су Инь. — Если это твоя воля, А-Ю, то мне придется уйти. — встав с места, Госпожа Лин закончила прежде, чем покинуть цзинши, — Но пойми, оставаясь одной со своими мыслями, ты только хуже делаешь. И самой себе, и нам. Никогда не бойся раскрывать душу. «Было бы ещё кому душу раскрыть» — единственное, что из-за спины сестры жестикулировала девушка. Но этого Госпожа Лин не заметила, покуда уже пару минут как ушла из дома. Остались в цзинши только вторая леди Лин и Су Инь. Служанка робко села рядом с младшей госпожой, боязно поинтересовавшись. — Вы можете мне что-нибудь сказать. Выскажите всё, что наболело. Госпожа дело говорит, не стоит держать всё в себе. На её речь девушка резко обернулась и принялась активно жестикулировать. — «А что я могу тебе ещё сказать?! Сказать, что до скуки смертной донимают речи об утешении? Сказать, что надоела жалость ко мне? Или что не смогу обрести свое счастье в браке?!». — Г-госпожа, не стоит так сердиться. Ваши чувства я как никто другой понима… — служанку нагло перебили изворотливые руки, мечущиеся почти у самого лица. — «Нет! Ты не понимаешь! Никто не понимает! Прожить всю жизнь, не сказав ни слова, это кромешный ад! Это отвратительно, когда тебя не понимают! Не знают, что я до них хочу донести! Это!..», — Лин Ю, уставшая от разъяснений, тряхнула руками и опустила голову вниз, подрагивая плечами под ханьфу глицинового цвета. — Г-госпожа! Не надо! Ваше горе не достойно слёз. — мозолистые руки плавно опустились на чужие плечи, легонько потряхивая. — «Прости, что на тебе срываюсь, Су Инь. Ты единственная, с кем я могу спокойно беседовать». — Ничего, Госпожа! Вы же знаете, что мне только в радость вести с Вами беседу. Как-никак я с Вами с самого детства. Знаю Вас как облупленную! — «Спасибо», — после жеста рука с тонкими пальцами потянулась к лицу, утирая напустившиеся слезы, — «Но всё равно прости». — Я же говорю, ничего страшного. Вам просто надо выпустить пар. Шмыгнув носом, Лин Ю поднялась с места, кинула напоследок: — «Хочу немного пройтись. Вернусь к вечеру». — и покинула цзинши, а следом и территорию поместья. Город Фа Цзи всегда отличался природными красотами, в особенности за счет растущих повсюду пионов и камелий. На известную «камелиевую дорожку» ближе к северу от города съезжались посмотреть как знать из других провинциальных городов, так и заклинатели, будь то странствующие или из близ расположенных орденов. Собственно… Именно по ней сейчас и шла девушка, не замечая ничего и никого вокруг. Даже красоты извилистой, вишнево-розового цвета, «камелиевой дорожки» не могли унять бурю в девичьем сердце. Ей… Было до тошного тоскливо. Тоскливо потому, что никто не мог её понять. Потому что сама не могла с кем-либо поговорить «по душам». Да, у неё есть Су Инь, но… Хочется больше общения. С другими людьми. Хочется узнать для себя что-то или кого-то нового. Как и всем девушкам её возраста хочется заводить новые знакомства, смело общаться с ровесницами… Хочется хотя бы от души поговорить с родителями и сестрой. Без «сурдопереводчика» и других посторонних людей. Просто… Хочется жить, а не существовать. Лин Ю, минуя «камелиевую дорожку», шла уже по прямой и широкой дороге, обочины которой сплошь проросли невысокими сорняками и полевой травой. Устав от тягостных мыслей о собственной несчастной судьбе, девушка принялась озираться по сторонам, подробнее изучая местность за пределами города. Озиралась… И неожиданно для себя наткнулась взглядом на темную фигуру в густой траве. Человек лежал неподвижно. Она не знала, жив он или нет, поскольку доносящийся до носа едва уловимый запах крови не мог ускользнуть. Как бы в подтверждение её раздумий некто в кустарнике слабо кашлянул. Лин Ю робко прошла в заросли и присела подле человека. Он… Был ранен! И действительно, почти не двигался, подрагивали в болевой судороге только тонкие губы, обрамленные засохшей дорожкой крови. Тонкие девичьи пальцы потянулись к ослабшей руке, нащупывая пульс. Он жив. Всего лишь тяжело ранен. Как бы сильно девушка сейчас не хотела поинтересоваться о его состоянии… Но не могла. Поэтому пришлось слегка потормошить раненого в надежде на ответную реакцию. Полный ноль. Поразмыслив, собрала волю в кулак и принялась поднимать раненого. Спустя время Лин Ю наконец удалось приподнять чужое тело с земли и водрузить большую руку за собственную шею, с горем пополам волоча за собой ослабленное тело юноши.