5.Аnhimmeln
2 июля 2024 г. в 23:06
— Матушка… Кажется, вы звали меня? Что-то хотели? — дрожащий голос раздался эхом по полупустому кабинету. Матушка всегда любила минимализм, а Эрсель это только раздражало. Каждый раз, даже в детстве, заходя в её кабинет, чтобы послушать очередной выговор о плохом поведении, было некуда уставить взгляд. Ничего интересного здесь нет. Даже у чистюли капитана, который не любит, когда вещей много, всё не так мрачно и скучно.
Эрсель сделала шаг вперёд. Дверь с пугающим хлопком захлопнулась за спиной и леди ощутила свою безысходность в этой ситуации; сжала в руках подол платья, терзаемая длительным ожиданием.
— Не желаешь ли объясниться о вчерашнем? Я отправляю тебя на балы, чтобы авторитет нашей семьи не упал после смерти твоего отца, а ты вытворяешь неописуемый кошмар на мероприятиях, — Шарлотта не отрывалась от записей, в процессе монолога стряхивая перо от лишних чернил. Несмотря на то, что она совсем не смотрела на родную дочь, только её голос давал понять, что день сегодня явно не удастся. Да и никакие лечебные источники с капитаном даме не светят. Она только заикнулась, чтобы оправдаться перед матушкой, как та продолжила всё таким же полным злости голосом:
— Ты провинилась. Почему в письме Альберт сообщил мне, что ты сбежала с капитаном Аккерманом с бала? Почему ты явилась только к обеду? — вдова кривила губы от ярости. Хотелось бы ей сейчас как следует наказать непокорную дочь, оставив парочку красных пятен на её лице, но понимала, что если кто-то увидит синяки — пойдут слухи. Или о ней, или о том, что жених избивает леди ещё перед помолвкой.
Она всё знает. И как сбежала с бала, и с кем была. От этого перед глазами мутнело, захотелось исчезнуть и перенести этот разговор на потом, а в лучшем случае вовсе забыть о нем. Но матушку такой исход событий не устроил бы. Она подняла острый взор на неё, только слегка нахмурив брови. Пришлось придумывать на ходу, говоря самую настоящую чушь:
— Матушка, Альберт совсем не прав… Капитан был на балу, но мы с ним даже не общались! Я всё время была около Альберта, но его выходка так довела меня, что хозяйка поместья разрешила мне остаться у них до утра. Ох, мне было так плохо, я еле держалась на ногах, да и танцы вымотали меня… — дрожащий, испуганный голос являлся только плюсом в такой ответственный момент. Рыжая шмыгнула носом, как бы показывая свое ужасное состояние.
— Ты сбегаешь из дома к тем беднякам по ночам, а ещё и позволяешь себе такое. Ты выходишь за Альберта только из-за твоего высокого, но шаткого статуса, который портишь своими поступками. Тебе должно быть стыдно за то, что ты покинула бал без него, да ещё из-за своего состояния. Глупость, не более. Для нас всех не имеет значение, чувствуешь ли ты что-то к будущему мужу, пора бы это понять, — чёткий и ровный, словно линия, голос матушки также раздался пугающим эхом по кабинету. Свет за окном шалил, и то падал на матушку, то уходил. Всё пугало, каждая мелочь. Сердце бешено билось, сбежать бы сейчас подальше от всего этого. Она устала, она уже не видела смысла в этих разговорах и попытках что-то доказать.
— Матушка, я всё прекрасно понимаю. В этом только моя вина… В следующий раз я постараюсь держаться, клянусь, — единственное, что произнесла леди, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать.
— Твои вещи уже собраны. Сегодня вечером ты переезжаешь в поместье графа Альберта. До свадьбы осталось совсем ничего, вам нужно познакомиться поближе, — последние слова были ужасающим звоном в голове дочери. Намек матери понятен. Этот разврат, чертов разврат. Тошнило только об одной мысли о том, что придётся лежать под ним, терпеть всё это. Единая мысль о сексе с ним вызвала отвращение, несмотря на то, что чуть более чем полдня назад она только и грезила об этом. Только не с Альбертом, а с капитаном. Сравнивать их даже нет смысла.
— Позднее подпишешь документы о своём согласии на свадьбу, пора бы уже сделать ваш брак официальным, чтобы никакие военные и не думали лезть к тебе. Считай, что с этого дня ты занята и полностью принадлежишь графу Альберту, — закончила матушка, аккуратно закрыв баночку чернил, вытерла перо о белый платочек, лежащий на краю, и поднялась из-за стола. Только шум движущегося стула заставил Эрсель прийти в себя и отвлечься от мыслей о том, что возможно уже этой ночью ей придётся сделать это с ним. И, учитывая характер противного ей юноши, высока вероятность того, что он сделает всё так, чтобы она понесла от него ребёнка.
— Как скажете, матушка… Раз мой оставшийся день свободен, и это последние часы моего пребывания здесь, могу ли я попросить у вас кое-что? — несмотря на всю обстановку и вероятный отказ, она решилась. Спросила совсем неуверенно, подходя всё ближе и ближе к двери.
— Попросить прощения? Если да, то было бы славно. Я много времени, сумм и стараний убила на тебя, но ты это совсем не ценишь, — с отвращением съязвила вдова и вышла из кабинета, прожигая дочь пугающим взором. А последняя сделала вид, будто не слышала этой колкой шутки, и прямо озвучила свое последнее желание:
— Я бы хотела побывать сегодня на лечебных источниках. Давно там не была, да и после вчерашнего чувствую себя ужасно. Кажется, мое состояние ухудшается, матушка, — рыжая боялась словить на себе даже её взгляд и уже готова спорить, ожидая отказ, но, спустя несколько секунд раздумий, Шарлотта дала ответ:
— Всё это звучит слишком сомнительно. Я уверена, что всё это ты проворачиваешь ради Аккермана. Отправлю тебя туда только с условием, что за тобой будет присматривать леди Виктория. Не будь там долго, ты не должна явиться в поместье графа в ночи. И если я вновь узнаю о том, что ты была с капитаном, то уже буду говорить с Альбертом на эту тему, — удивительно сдержанно ответила матушка, и грубым касанием ладони по плечу остановила служанку. — Нам нужна карета. Свезти эту бестию на лечебные источники, уяснила?
Строгий голос напугал не только дочь, но и служанку. Несмотря на испуг, та послушно кивнула и поспешила удалиться из поля зрения графини, чтобы не попасть под горячую руку. По одному её взгляду всем служанкам становится ясно, что это опять был конфликт с леди, и Шарлотту вновь не устроило её поведение.
Виктория. Её рыжая прекрасно помнила. Они несколько раз пересекались в детстве, одногодки. Она казалась слегка странной и высокомерной из-за того, что совсем не желала общаться с ней, когда матушка приходила в дом семьи Рихтер. Эрсель всегда немного побаивалась её, они не общались уже несколько лет. Видела её мельком на балах и различных светских мероприятиях, в магазинчиках, но не более. И сегодня придётся увидеться с ней вновь, да ещё и раздеваться перед ней. Странное чувство. Стоило бы морально подготовить себя к встрече с такой леди. Несмотря на волнение из-за Виктории, ведьма робко ответила матушке:
— Благодарю вас… Сегодня вы очень добры, несмотря на мое поведение. Пожалуй, я соберу вещи на лечебные источники, а после буду ждать карету около дома.
— Первый и последний раз, бестия. Теперь все твои «желаю» будет обеспечивать будущий муж. А уж какими способами ты будешь выпрашивать у него это, не моя проблема, — фыркнула вдова и, не дождавшись ответа от дочери, ушла. Не было никакого желания с ней говорить, тошнит от одного вида лица, которое так похоже на покойного любимого. Или не очень-то любимого?..
Чувства на душе леди смешались, когда она осталась совершенно одна в коридоре. Почти полная тишина, только где-то вдалеке, на первом этаже, слышались тихие разговоры служанок и шум метлы, которой они подметали пол. А ей хотелось плакать и прыгать от счастья. Сколько бы лет она не жила с такой матушкой, а каждое её слово и холод в отношении всё равно заставляли сердце болеть, а слезы подступать к глазам. За что, за что же она так? Эрсель совсем не понимала, в чем она плоха и что делала не так. За все года жизни по разному пыталась подстроиться под графиню, но её совершенно ничего не устраивало. Единственное, что радовало и отвлекало от тревожных мыслей, это то, что наконец-то удастся увидеть капитана. Вчерашних ласк не хватило, аппетиты леди стали только больше. Её бы воля, то пролежала бы с ним в обнимку весь оставшийся день, гладила любимого и наслаждалась тем, что может быть рядом, смотреть на него и касаться. Осталось совсем немного, и она вновь ощутит тепло его сухих ладоней и усталый взгляд на себе…
***
Единое движение кучера, он открыл дверь, и вот перед леди виднелся силуэт знакомой дамы. Последняя не обратила на нее никакого внимания, уставившись в тонкую стену кареты. По телу прошелся холодок и несколько секунд, параллельно разговорам матери с кучером, она рассматривала ту, которую так давно не видела вблизи. Края бледно-зеленого платья почти доставали до пола, а само оно украшено легкими, полупрозрачными рюшами. Эрсель подняла взор на худощавые руки, белый воротник, закрывающий шею, а в конце концов и на ее лицо. Викторию не так давно выдали замуж не по любви, и это прекрасно заметно: с тревогой постукивала ногтями по шляпке, лежащей в руках, кривила и кусала губы, а под темно-зелеными глазами виднелись очень даже заметные круги. Кажется, новый муж ее сильно изводил. Только усталый вид пугал леди и она предвкушала, что предстоит им далеко неразговорчивый и очень напряженный путь. Эрсель нервно сглотнула и сделала шаг вперед. Еще пара шагов, и вот она в тесной, душной карете. Шторы небольших окон в дверях закрыты, внутрь не проходил ни один лучик солнца, которое так пекло сегодня. Ну и совпадение. Жара, так еще придется вариться в горяченной воде лечебных источников. Радовало только то, что наконец-то удастся увидеть любимого капитана и заключить его в крепкие объятия. — Доброго дня, леди Виктория, как ваше настроение этим днем? Погодка за окном чудесная, не правда ли? — начала диалог только зашедшая в карету Эрсель и присела напротив своей спутницы, которая, судя по всему, не очень-то и довольна их поездкой. Несмотря на суровый вид, последняя крайне сдержанно ответила: — В норме. Погода… Неплоха, — Виктория сверлила ее острым, усталым взглядом. Почти как у Леви, только цвет глаз другой и ресницы более пышные, длинные. Зеленые глаза несколько секунд рассматривали давнюю знакомую, которая заметно тревожилась из-за накаленной атмосферы, но стоило карете двинуться с места, как замужняя леди отвернулась и начала изучать узор на шторах. «Видно, что-то ей не понравилось. Как только явимся на источники поговорю с ней об этом», — задумалась Эрсель и вздохнула, ожидая встречи с капитаном.***
Жар горячих источников, называемых здесь «королевскими», заставлял с тяжестью во всем теле протирать вспотевший лоб. Две дамы только подошли к стойке, за которой стоял один из работников, а обеим уже стало невыносимо жарко. Палящее солнце только еще сильнее усугубляло ситуацию. Но обе явились сюда с определенной целью и уходить из-за такой мелочи не собирались. Бросили значительную горсть момент на деревянную подложку, немного подождали, пока джентльмен по ту сторону стола пересчитает монеты и, увидев положительный кивок вправо, прошли вперёд. Виктория шла гораздо быстрее, а спутница еле поспевала за ней, придерживая в ладони белый зонт, который взяла для защиты от палящего солнца. — Леди Виктория, вы недовольны моей компанией? Выглядите встревоженно… — все-таки начала диалог Эрсель, шагая вслед за ней. Прежде чем зайти в горячую воду, осталось только прихватить пару полотенец. — Не думаю, что с тобой стоило бы делиться секретами, которые у меня имеются. Твоя матушка слишком опекает тебя, что бы ты умела держать язык за зубами, — четко, словно рана от лезвия, выдала замужняя дама и взяла пару полотенец. Голос ее строг, но, несмотря на заметное отвращение, она протянула спутнице одно из полотенец, которое та послушно приняла. — Отнюдь, Виктория. Моя матушка взялась за мое воспитание очень поздно, а покойный отец учил держать слово и не рассказывать секреты. Если совсем не желаете делиться со мною этой тайной, то я не стану упрашивать, — мягко уверила Эрсель, вновь вытирая лоб и остальную часть лица от пота. Уже почти подошли, в нескольких метрах виднелась вода и мокрые камни, слегка затуманенные горячим паром. — Учти, все это будет на твоей совести. Компания твоя совсем не плоха и не противна мне, меня волнует лишь то, что, увидев сегодня меня с одним юношей, ты можешь из вредности пожаловаться моей матушке. Услышав это, рыжая облегченно вздохнула и с тихим смешком дала ответ: — Ох, Виктория, кажется, до меня дошло, о чем речь. И если так, то я вас прекрасно понимаю! Сама нахожусь в точно такой же ситуации, так что вам не стоит беспокоиться! Я буду рада узнать о вас и вашей тайне поподробнее, если вы не против, — с невероятной радостью ответила Эрсель. Хотелось радоваться вслух, хлопать в ладоши, но спутница явно не оценила бы это. Ну и повезло! Дело не в рыжей, да и у них имеется хоть одна общая тема! Неописуемая радость. Виктория заикнулась, чтобы дать ответ, но ее прервал задорный и самоуверенный мужской голос: — Дамы, чудесные дамы, не хотели бы вы составить мне компанию в столь прекрасном месте? Одному здесь совсем скучно, в полной тишине и одиночестве, совсем не кому излить свою пустую душеньку. Замужняя леди не медлила. Сначала ее брови свелись к переносице, она сверлила его взглядом еще более худшим, чем в карете. Отпрянув от пуговицы на пышном платье, которую только несколько секунд назад собиралась расстегнуть, она язвительно бросила: — Видимо, такая же пустая, как и твоя голова. Уходи прочь. Несмотря на серьезный тон леди, юноша сделал шаг вперед, тем самым напугав рыжую, которой точно также его присутствие не симпатизировало. Виктория машинально прикрыла ее своей спиной, сжав руки в кулаки и продолжая: — Не очень то и красиво с вашей стороны лезть к замужним дамам. Уходите вон, сейчас же, — с отвращением произнесла она и уже готова отвесить нехилую пощечину за то, что он прервал их покой. — Так вы замужние? Так бы сразу и сказали, ха! Мне, знаете ли, пользованные не нужны, офицер как-никак! Прощайте, раз дело такое, — юноша только усмехнулся со злости двух дам и, вновь пробираясь сквозь кусты, ушел куда-то вдаль. А куда — это их уже не волновало — Виктория, очень благодарна вам за помощь! Я так испугалась… Ну и нахал же, а еще и военный… Не ожидала я такого от офицера, — возмутилась рыжая, с недовольным выражением лица смотря ему вслед. Виктория не заставила долго ждать и, сложив всю одежду на одном из камней, ответила: — Мужчины сейчас просто ужасные, отвратные козлы. Воротит меня от такого поведения. А благодарить не за что, это пустяк. Да и можешь обращаться ко мне на «ты», — устало рассудила леди, и когда горячая вода коснулась ее ног, облегченно выдохнула. Наконец-то можно отдохнуть и поболтать по душам с той, что, исходя из слов, ее прекрасно понимала. Эрсель тоже не медлила. Быстро сняла с себя пышное платье и прочие мелочи, полностью обнажившись, после чего зашла в воду следом за спутницей. Горячо, но совсем не глубоко. Воды здесь только по колено и можно спокойно усесться на любой камушек, которых здесь целая куча. — Расскажешь мне поподробнее про того юношу, которого упомянула? — неспеша, заходя все глубже и глубже, поинтересовалась Эрсель,попутно заправляя передние пряди за уши для большего удобства. С закрытыми глазами, уже лежа в горячей воде, Виктория тихо, но четко ответила: — Замуж ведь вышла недавно. По расчету, не по любви. А сердце мое лежит к совершенно других нравов человеку. Видимся с ним по ночам, когда будто бы к подружкам ухожу, от того и круги под глазами такие. Он хоть и военный с высоким званием, но матушка не одобрила. Слышала я, что сегодня офицерский отряд здесь отдыхает, вот и согласилась. Да и здоровье надо бы подправить, а то от табака, который я курю втайне от мужа, моим легким совсем не хорошо, — Виктория рассказывала мягко, неторопливо, пока ее спутница внимательно слушала, усевшись около одного из больших камней поудобнее. Рассказы леди крайне интересны, от них тяжело отвлечься. Полностью дослушав, Эрсель подметила: — Правильно мыслишь. Тоже от одного человека узнала, что отряд офицеров сегодня отдыхает здесь. Да и сказать честно… — Эрсель несколько секунд в мыслях рассудила над тем, стоит ли озвучивать это. — Я сама явилась сюда только из-за одного военного. Вечером мне нужно переехать к моему будущему мужу, Альберту, а его я совсем не люблю. Поэтому решила, что нам с любимым стоит увидеться в последний раз. Видимо, мы с тобой будем сегодня недолго составлять друг другу компанию, хи-хи, — про побег упоминать не решилась, да и это не самое важное в такой момент. Словно дополняя ее, леди с зелеными глазами усмехнулась в ответ: — Кажется, мы с тобой сестры по несчастью. Даю тебе совет: беги от Альберта, пока имеется возможность. Жизнь с мужчиной без любви — самая ужасная вещь. Да и о твоём будущем муже ходят не лучшие слухи. Уже сжил со света одну свою жену, вдовец, — Виктория, кажется, даже не боялась запугать собеседницу, спокойно рассуждая о смерти. А Эрсель испугалась не на шутку. Уже сегодня предстоит находиться с ним совсем рядом, а может даже спать в одной постели. В такие моменты чутко ощущаешь свою беспомощность и понимаешь, что есть лишь два варианта: ждать помощи от кого-нибудь небезразличного или помочь себе самой. И она выбрала первый вариант, ведь прекрасно понимала, что ничего не сможет. Уж точно не сумеет противостоять матушке и Альберту. Надежда только на то, что капитан исполнит свое обещание и когда-нибудь они заживут спокойно и свободно… — Чего замолчала, Рихтер? — вырвал ее из мыслей расслабленный голос Виктории. — Боюсь… Его боюсь. Он же точно что-то сделает со мной сегодня. Ужасает только одна мысль о том, что я могу понести от этого садиста ребенка, — дрожащим голосом ответила рыжая и поджала колени к груди. Через пару секунд молчания послышался томный вздох спутницы, и капли воды спали на бледные колени. Виктория поднялась из воды, сладко потянулась и размяла расслабленную спину. Сердцем чуяла, что вот-вот явится ее любимый. Как бы хороша не была компания рыжей леди, но юношу хотелось увидеть гораздо больше. Она ответила чуть менее чем через минуту: — Мой адрес ты наверняка еще помнишь. Если что-то случится, я смогу приютить тебя хоть на целую неделю. Поддержку я не гарантирую, но обеспечить тепло и покой точно смогу. На лице Эрсель появилась слабая улыбка. Даже эти слова успокаивали и позволяли откинуть все волнующие мысли. Только заикнулась, чтобы сказать слова благодарности, как неподалеку тут же услышала незнакомый мужской голос: — Виктория, ты здесь? Та, к которой обратились, рывком повернулась к спутнице и шепотом спросила: — Хорошо выгляжу? Волосы не спутались? — Просто чудесно, Вики. Только, думаю, тебе стоило бы одеться, а то щеголять по саду голой будет не очень хорошо, — не из вредности или злости подшутила леди, чтобы разбавить обстановку. Собеседница только недовольно закатила глаза, после чего крикнула юноше в ответ: — Стой там, где стоишь! — и тут же поспешила выйти из горячей воды и одеться в пышное платье, так подходящие под цвет ее глаз. — Спасибо большое за доброту, Вики. Желаю вам хорошо провести время! — леди активно махала рукой в знак прощания, когда ее собеседница застегивала последнюю пуговицу на платье. — Тебе того же. Надеюсь, что ты все же сохранишь мою тайну, — с небольшой злостью, словно показывая угрозу, отозвалась Виктория, застегивая туфли на ногах. А перед тем, как удалиться со своим любимым, подметила: — Нам нужно будет уехать вдвоем, у матушек могут возникнуть вопросы. Встретимся в пять около выхода, согласна? Эрсель только положительно кивнула в ответ, настолько не в силах выдать из себя даже единый звук. Здесь слишком хорошо и спокойно. Да и ей хорошо в любом месте, где отсутствуют матушка и Альберт. Полная тишина, как вокруг, так и в голове. Только шум воды, стекающей по камням, держал ее в реальности. Леви. Нужно найти Леви. «Судя по всему, офицерский отряд уже здесь. Стоит попытаться найти его взглядом, а если не получится, то придется одеваться и идти на поиски», — с тяжелым вздохом она встала, а капли воды беспорядочно стекали по телу. На суше в разы холоднее, но, несмотря на это, леди взобралась по камням все выше и выше. Самый большой камень ей примерно по подбородок, здесь совсем не глубоко.***
А капитану сейчас совсем неспокойно. Уже пятнадцать чертовых минут он расхаживал по источникам в одном полотенце. Уже тысячу раз пожалел о том, что не оделся полностью. Ходить так совсем неудобно. Да и он уже потерял какую-либо надежду найти любимую. Видно, матушка так и не разрешила ей прийти. Мысль эта безумно расстраивала, хотя по нему так и не скажешь: вид серьезный, походка быстрая и уверенная, а взгляд суровый и острый, словно лезвие копья. Выглядел так, как и подобает военному, по нему совсем не скажешь, что он влюблен, и еще ночью таял, подобно снегу, от ее касаний и горячего, сбитого дыхания на своей шее. Он уже собирался идти обратно к своему отряду, уверив себя в ее отсутствии, но краем глаза заметил рыжую макушку. Она, это точно она. Сердцу хотелось выпрыгнуть из грудной клетки, жар охватил капитана. Давненько он не ощущал такое, и сейчас даже не верит самому себе. Не может же он чувствовать к ней что-то столь сильное, глубокое и нежное. И сам неосознанно сделал шаг. С все таким же невозмутимым видом раздвинул перед собой ветви деревьев и кустов, которые слегка царапали оголенный торс. Но это совсем неважно. Важно только то, что он вновь увидит ее с минуты на минуту. Да, капитан не скажет о своей безграничной и невероятно сильной любви, ведь не умеет проявлять любовь словами и часами рассуждать о своих чувствах, как его ведьма. Но он проявит это по-другому. Даже его жесты говорят об огромной заботе о ней. Леви приближался к ней, боясь спугнуть. Стоял около одного из деревьев. А она даже не заметила его приход. Сидела на одном из камней спиной к нему и вертела головой в поисках знакомого человека. Прекрасна, как и всегда. Изящные изгибы тела, хрупкие плечи и короткие, слегка кудрявые волосы. Всем этим он восхищался, пусть и хмурился. — Стоило бы накинуть на себя хотя бы полотенце, ведьма, — прерывал молчание он своим строгим голосом и тем самым напугал Эрсель. Последняя тут же принялась прикрывать оголенное тело и крутиться по сторонам в поисках источника голоса. Вместо ответа услышала смущенное мычание. Капитан не сделал и шага вперед, отвернувшись в сторону и дополнил себя же: — Спускайся и одевайся, я не смотрю, — и не врал. Не подглядывал, ведь понимает, как мерзко это было бы с его стороны. Эрсель согласилась с ним и неспеша спустилась по мокрым камням в воду. Одеваться нет никакого желания, а вот спрятаться в воде, по ее мнению, самое лучшее решение сейчас. Радости не было предела. Хотелось накинуться на него с самыми крепкими объятиями и никогда более не отпускать. — Ох, Леви, я уже думала, что не увижу тебя сегодня… Виктория уже ушла, так что залезай ко мне! — Эрсель поменялась в голосе, когда начала разговор с любимым. Глядела на него влюблённо и не могла отвести взора. Слишком хорош собой, слишком прекрасен, и слишком сильно любим ею. — Виктория? — выгнул бровь капитан и вместо того, чтобы выполнить её просьбу, только туже завязал полотенце на талии и присел на один из камней, окунув в воду ноги. Горячо и приятно. — Ох, точно, ты наверняка про неё совсем и забыл. Она моя ровесница, в детстве с родителями я часто ездила к ней в гости. А матушка заподозрила неладное, догадалась, что я сюда захотела только из-за тебя, вот и отправила под присмотром Виктории. А она ушла по делам, вернётся только когда нам нужно будет уезжать. Так что у нас с тобой есть несколько часов, которые мы можем провести вместе! — Эрсель почти не стеснялась, подплывая к Аккерману поближе. Легла на спину, а локтями опиралась о камни рядом. Прозрачность воды её ничуть не смущала, ведь она знает, что при выборе между её лицом и телом, он будет смотреть на лицо. Догадалась. От этих слов ему стало страшно. Не за себя, не за потерю статуса или наживание новых проблем. За неё страшно. Ведь её матушка — бестия во плоти, она совершенно не видит границ, да и настоящие желания дочери для неё уж тем более не важны. Леви не чувствовал такой ненависти даже к самым напыщенным аристократам, на дух её не переносил, от одного упоминания имени уже выворачивало. Он хмурился лишь сильнее, с заметным страхом глядя на любимую: — Я заберу тебя. Мне жаль, что тебе приходится столько ждать, — с трудом выдал он, чтобы хоть как-то показать свое волнение за неё. Эрсель ушам своим не верила и удивлено хлопала глазками. — Леви, лучик, даже не думай волноваться об этом. Пока я знаю, что когда-нибудь сбегу, готова ждать сколько угодно. Я потерплю, если потребуется, хорошо? — забота смущала её и одновременно толкала на откровенный поступок. Хотя, после вчерашней ночи это — просто мелочь. Леди немного поднялась и, словно русалка, манящая его в воду, ухватилась за руку. Обвила её от запястья и почти до плеча двумя своими руками, уложив голову поверх. Капитан всё также не позволял себе взгляда куда-то, кроме её лица и ладоней. Ох, а руки у неё красивые. Изящные, тонкие пальцы с мягкими подушечками, аккуратно постриженные ногти, приятный розовый оттенок кожи, которая слегка покраснела от горячей воды. Неплохо бы на одном из неё безымянных пальцев смотрелось золотое колечко. Леви прогонял эти мысли. Слишком рано. — Ты же знаешь, что я не хочу, чтобы ты страдала, — всё так же невозмутимо ворчал он и ладонью, которую ловко обвили женские руки, легонько гладил её по подбородку, слово домашнего котенка. — Знаю, ещё как знаю… Но постарайся просто не думать об этом. Такое поведение матушки я терплю всю свою жизнь, ещё несколько дней точно смогу вытерпеть. Знаешь… Я бы хотела сообщить ещё кое-что. — Что стряслось? — Матушка… Она сказала, что уже сегодня вечером я переезжаю к Альберту. Мои вещи собраны, а ещё мне нужно будет подписать документ о согласии о браке. Что мне делать, Леви? Стоит ли подписывать его… Или сбежать к тебе? Леви думал какое-то время. Столько ответственности и проблем свалилось в последнее время, что его бы воля — сейчас же забрал бы её, закинув на плечо, и покинул страну, отправившись к матушке за благословением. И полностью уверен, что она его даст. Капитан поднял строгий взгляд и чётко ответил: — Подписывай и не беспокойся, нам от этого ни хуже, ни лучше. Сбегать сейчас опасно, нас могут найти. — Как скажешь, лучик. Если в доме Альберта что-то произойдёт, то я постараюсь сбежать к тебе! — её настроение поднялось от воодушевляющих слов Аккермана, от одного его присутствия. С тихим хихиканьем поцеловала выпирающие костяшки на его ладонях. Клянётся, что он — самое прекрасное, что только есть на свете. — А мне и без дуэли ясно, что между нами, — прошептала она, отвлекая Леви от своих действий. А сама хитрая, стягивала его в воду все ниже и ниже, чему он не особо-то сопротивлялся, только поправил полотенце на талии. — Вот же нахалка. Ну и что же? — его возмущения уже ощущались родными и вызвали только тихую усмешку. — Я думаю, ты и сам это прекрасно знаешь, капитан, — лукавила рыжая и резким движением руки развязала тугой узел из полотенце, а через мгновение, подобно сирене, утащила его на дно. Точнее, просто чуть дальше места, где он сидел. — Чего вытворяешь, ведьма?Отпусти, — весьма грубо сопротивлялся капитан, но все-таки шагал за ней следом. — Ох, Леви, не беспокойся! Здесь совсем неглубоко, раз я не утонула, то ты уж тем более. Да и тебе точно требуется отдых, столько всего приключилось в последнее время! — звонкий смех любимой заставлял расслабиться и забыться на какое-то время. Забыть о всех невзгодах жизни, о смертях товарищей, болезни матушки и опасности их с ведьмой отношений. Она аккуратно усадила его в воду и, удобно усевшись сзади, принялась массировать весьма широкую для его роста спину. Мощная, измученная годами тренировок и покрытая множеством шрамов. Последнее только предавало необычайной красоты Аккерману, но ничуть не портило. От этой части тела Эрсель с трудом отвлеклась и склонила голову ему на плечо, ласково интересуясь: — А ты расскажешь мне какие-нибудь интересные истории с армии? А про ту страну, куда мы поедем? Ох, я слышала что там продают просто чудесные сорта чая. Нам с тобой это на руку. — Расскажу все, что пожелаешь. И чай там мы обязательно распробуем, — тон Леви максимально спокоен, несмотря на его смущение. Чтобы хоть как-то разбавить ситуацию, он потрепал мокрые рыжие волосы на макушке, вызвав у любимой смех. Эрсель медленно отстранилась и начала массировать израненную спину, слушая сжатые, но интересные рассказы Аккермана о службе. В такие моменты оба ощущали себя словно в раю или в самом лучшем месте на земле, где их совсем никто не потревожит.***
Несколько часов, проведенных с капитаном, прошли как пара минут. Беззаботные разговоры на источниках, прогулка по саду, где уже зеленела трава, удовольствие от каждого сказанного друг другом слова — все это закончилось слишком быстро, словно они находились здесь совсем немного, а не несколько часов. Как бы не хотелось, но пришло время прощаться. Они одарили друг друга самыми крепкими объятиями и грустными взглядами, но скука настигла, стоило только Эрсель отстраниться и сделать несколько шагов от него. Предстояла самая ужасная часть дня, самая пугающая и заставляющая леди дрожать по пути в дом графа. Умиротворение исчезло почти сразу, как она вышла за пределы источников, а тревога в этот момент не позволяла здраво мыслить и продолжать диалог с матерью, по чьему лицу видно не меньшее волнение. Но, к сожалению, далеко не за состояние дочери. — Слушайся его и не смей перечить. Завтра заедешь ко мне подписать согласие о браке, — сквозь зубы шептала мать, с ожиданием глядя в окно, отвлекая себя так от вида дочери, за которым исчезал один забор за другим. Осталось совсем немного. Эрсель не слышал ее, или вовсе не желала слышать. Ее уши уловили только начало фразы, после чего она вновь ушла в свои мысли, со страхом ожидая приезда. А в голову пришли самые безумные мысли, подобно тому, чтобы выпрыгнуть прямо из кареты, только бы не видеть нелюбимого жениха. — Как скажете, матушка… А если он будет меня бить или еще что похуже? — тихий, дрожащий голосок заставил вдову выгнуть бровь и своим бешеным оскалом не на шутку напугать дочку. — Терпи. Вроде неглупая, книги даже читаешь, да еще и начальные классы воскресной школы окончила. Эрсель, я иногда совсем не понимаю, зачем мы с отцом тратились на твое образование и прочее, даже водили тебя на лекции в высшие учебные заведения, если ты до сих пор ничего не смыслишь в семейной жизни, — Шарлотта схватилась за голову и недовольно цокнула, а в воздухе витали напряжение и агрессия. «И вправду, горгона воплоти…» — позволила себе отвлечься дочь и почти усмехнулась, но пришлось подавить хоть какую-то приятную эмоцию и, слегка прокашлявшись, она осмелилась сказать: — Матушка, но в книгах семейная жизнь совсем не такая. Там… Там все по любви и согласию! — неуверенно осмелилась на спор Эрсель, со страхом глядя на лицо матери. А эмоции на нем быстро читались вдова с отвращением подняла уголки губ и гляделв на дочь так, словно она совсем умом тронулась. — Любовь проходит со временем, ты видела это на примере меня и отца. В таком возрасте ты уже должна понимать, что главное — выгода, иначе мы останемся ни с чем. Твой отец соизволил оставить меня здесь в и без того сложном положении с маленьким ребенком и потерявшей голову дочерью на руках, а сейчас нам просто необходимо добыть деньги. Любыми способами, Эрсель, — голос вдовы звучал жестко, уверенно, словно удар плеткой. Несколько помолчав, она решилась добавить: — Надо бы прекратить водить тебя на лекции в университеты и убрать подальше все книги, читаешь полную чушь. Мне кажется, на тебя так плохо влияет капитан Аккерман. — Матушка, прошу, не нужно на него клеветать, он ни в чем не виноват, — рыжая понимала, что как бы усиленно не пыталась отстаивать себя и любимого перед матерью, та все равно не послушает, будет только отмахиваться, но желание защитить честь любимого в разы сильнее. — Думаешь, он и вправду так ждал, когда вернется к тебе? Так и ждал встречи именно с собой, не развлекаясь с девками в борделе? Эрсель, ты слишком глупа и доверчива. Думаешь, в наступающий возраст специально дожидался встречи именно с тобой? Хватит нести чушь и спорить со мной. А касаемо Альберта, будь перед ним тихой и покорной, он и так слишком добр к тебе, — своей интонацией женщина давала ясно понять, что разговор окончен, а Эрсель оставалось только устало вздохнуть в ответ, прокручивая в голове все ее слова. Не мог же он и вправду так поступить с ней…***
Серые тона, в которые покрашено огромное поместье графа, придавали ему мрачности, что только ухудшало настроение леди. Она уже предвкушала, что сегодня придется искать какой-нибудь безопасный уголок дома. Двери открыл отец будущего супруга, с доброй улыбкой принимая гостей, запуганные по виду горничные помогли донести вещи до комнаты, пусть рыжая и пыталась взять как можно больше на себя. Не желала их утруждать, ведь все-таки отмывать такой огромный дом до блеска не такая уж и простая работа. Из комнаты на первом этаже слышались разговоры хозяина дома, его тихой и робкой жены, а также уверенной матушки Шарлотты. Значит, Альберта нет дома. Кажется, что это одна простая мысль, но как же она расслабила, а уборка новой комнаты поставила все мысли по полочкам. На эти несколько часов, раскладывая вещи по местам, наконец-то можно было облегченно выдохнуть и подумать о том, что же теперь будет. Или помечтать. Часто запертая в четырех стенах леди это просто обожала, а уж тем более после обещания Аккермана устроить побег. С мягкой улыбкой на лице, которая появлялась сама по себе в такие моменты, представляла, как же хорошо и спокойно они будут жить где-нибудь на окраине города, какой уют будет царить в небольшом домике, как хорошо и свободно она будет себя чувствовать, поднимаясь по утрам не от криков матери, а от пения птиц. Как же чудесно, словно в сказке, будет себя чувствовать с Аккерманом… Ее размышления прерывали тихие шаги. Слишком задумалась и не услышала, как дверь открылась и кто-то посетил ее почти в ночи. — Сегодня ты неплохо выглядишь, — подметил юноша, делая несколько шагов вперед. Эрсель замерла с пером и чернилами в руках, когда узнала голос будущего супруга. Глаза широко открылись от страха, а сама она не в силах пошевелиться, даже что-то ответить ему. Только не это… — Хорошую комнату выбрали тебе, правда? Твоя матушка сказала, что ты любишь читать и вязать, поэтому я попросил служанок достать тебе парочку книг и пряжу. Ты мне благодарна, дорогая? — сладкие речи юноши полностью противоречили суровому, даже зверскому выражению лица, по которому сразу стало ясно, для чего он явился к ней в столь поздний час. Эрсель продолжила раскладывать вещи в ящик стола, но баночку чернил держала в руке и быстро, незаметно открыла ее. Может, хотя бы это даст время сбежать. — Еще не смотрела, но благодарю. Я собиралась ложиться спать… не мог бы ты выйти? — тихо ответила она и сделала шаг от стола, чтобы пройти к гардеробу, совсем маленькой комнатушке, имеющейся только у богатых графов для хранения одежды. Только один шаг, но граф, подобно зверю, рывком напал на нее, поставив руки по обе стороны стола. Свысока глядя на нее хищным взглядом, он шепотом продолжил: — Я упоминал про отработку на прошлом балу, верно? Так ты еще очень много раз оплошалась, дорогая супруга… Не думаешь, что пора бы отработать долг? — юноша согнулсч, опускаясь к нежной коже шеи. Он — дьявол во плоти, волк, который вот-вот разорвет свою жертву, заставлял ее дрожать от страха перед концом. «За что мне все это, за что… Я не смогу, я не переживу…» — мелькнула мысль в голове Эрсель, когда большие ладони начали ласкать ее талию. — Альберт, прошу, хватит… Церковь запрещает нам заниматься этим до помолвки, — испуганно, подобно маленькой беспомощной овечке, шептала она, вжимаясь в стол до боли. Выливать ему на лицо чернила слишком страшно, но это единственный выход. — А церковь не запрещает изменять, дорогая Эрсель? — сладко шептал он, горячими губами касаясь мягкой кожи. Легкий аромат парфюма сводил с ума, делает из него самого настоящего зверя… И шипел он как зверь, когда все лицо и ночная рубашка стали черными от чернил, а глаза ужасно сильно зажгло. В испуге граф схватился за лицо в попытках вытереть глаза, и это дало леди несколько секунд на побег. Она не медлила, тут же, подобно испуганному зайцу, выбежала из комнаты в считанные секунды, а еще через пару мгновений входная дверь с шумом захлопнулась. Эрсель даже не успела понять, что произошло, ее руки тряслись, взгляд бегал по углам, а с глаз льются слезы. — Если так и буду стоять здесь, то он меня быстро догонит, — за шептала она, не в силах мысленно связать все слова. Перед глазами все как в тумане, старые кирпичные домики сливались с ночным небом, пока единственное, что ее успокаивало — стрекотание насекомых в траве. Леди со страхом оглянулась прекрасно понимая, что пути назад нет. До цыганских трущоб она вряд ли дойдет, путь из этого района совсем не знает, а вот найти квартиру Аккермана еще возможно. Отвернувшись от двухэтажного дома, по привычке приподняла полы платья и поспешила покинуть ужасное место, пусть тревога с души не сходила.***
Позднее время на часах ничуть не смущало Леви, который спокойно попивал чай на кухне в своей квартире. Ее выдали за хорошую службу, и пусть она мала, но крайне уютна. Тяжело будет прощаться с этим местом. Сонным взглядом он читал новости на страницах газет одну за другой, пока из почти полной чашки чая исходил приятный, теплый пар. А от открытого окна совсем наоборот, ощущалась весенняя прохлада. Под окнами двухэтажного квартирного дома изредка проходили люди или пробегали бездомные коты и собаки, но это не отвлекало от прочтения газеты. Пишут чушь, глупости, и иногда совсем незначимые вещи, но заняться в столь поздний час совсем нечем, а бессонница не давала спокойно уснуть. Устав от жалоб и мелочных новостей в газете, Аккерман оставил ее на краю стола и взялся за чашку. Голову почти тут же посетило забавное воспоминание о том, с каким удивлением Эрсель смотрела на него, сидя в гостях в последний раз. Сама пыталась держать кружку так же, но когда та почти выскользнула из руки, решила что риск ни к чему. Такое глупое, но приятное воспоминание. Такое приятное спокойствие и чувство ностальгии по жизни в поместье графа давно его не посещало. «Точно попыталась бы догнать ее и погладить», — задумался он о любимой, заприметив за окном скучающую в ночном городке кошку. С интересом разглядывал мелочи улицы, думая о разных серьезных и не очень вещах. Странное чувство. Кажется, на него так влияла жизнерадостная леди и сопротивляться этому уже ничуть не хотелось. Леви томно вздохнул, думая о ней. У него никогда не было тактильного голода, никогда он так сильно не желал хотя бы кончиками пальцев дотронуться до кого-то. Влюбленный дурак, вел себя, как глупый мальчишка. Лишь бы отвлечься от мыслей о том, как же на самом деле он привязан к ней, капитан отвёл взгляд в сторону, слегка вытягиваясь, чтобы увидеть часть темной улочки. Она уже мерещилось ему, как кажется в первые секунды, но тихие всхлипы дали понять, что это и вправду его дама сердца. Неспеша шагала по узкой улочке, часто оглядываясь и тихонько хныкая от страха. К даме вмиг возникло слишком много вопросов, и Аккерман тут же поднялся со стула, спеша выйти из дома. При выходе снял с крючка теплое пальто, подаренное сослуживцем, и чуть ли не бежал по лестнице, только бы успеть догнать ее.***
— Что стряслось? Почему ты здесь? — в голосе Леви слышалась тревога, когда он без труда догнал даму, которая, судя по всему, затерялась между одинаковых домиков. Эрсель даже ответить не успела, ее сразу же закутали в теплое пальто. — Я сбежала… От Альберта. Он начал творить ужасные вещи и мне пришлось, я не знала, куда идти еще. Подумала, что ты меня приютишь на ночь… — она заикалась, вся дрожала от холода, со стыдом и страхом смотрела в его глаза. Осознание побега еще не до конца пришло в ее мутную голову. — Идем домой. Согреешься и объяснишь все, — уверенно заявил Аккерман и, аккуратно приобняв ее за плечи, поспешил к дому. Минуты пронеслись незаметно для беглой Эрсель, в тревоге она и не заметила, как ее усадили в мягкое кресло напротив камина. Все тело охватил приятный жар от огня неподалеку, пока она с испугом прижимала колени к груди и внимательно наблюдала за движениями мужчины. Носился по всей квартире, пока на лице виднелось смятение. В такие моменты, когда снова и снова приходилось успокаивать любимую, желание сломать графу черепушку ощущается особенно сильно, да так, что даже ладони начинаои болеть. Успокаивал лишь факт того, что на носу дуэль, и совсем скоро удастся выразить всю свою ненависть к кучерявому извращенцу. — Ничего не болит? — капитан аккуратно накрыл ее пледом и протянул кружку горячего чая, которую дама послушно приняла. Только открыла рот, чтобы ответить, но ее голову начали крутить в разные стороны, убеждаясь в отсутствии ран. Леви осматривал все ее лицо, шею, руки и плечи и отстранился с легким недоверием во взгляде. Совсем не верилось, что граф не поднял на нее руку. — Все в порядке, Леви, честное слово. Я больше испугалась, — мягко и тихо ответила она, обхватывая кружку двумя руками, чтобы согреться. Взгляд усталых глаз устремлен на любимого со страхом и немой просьбой обнять и спасти от этого кошмара. — Что он сделал с тобой? Ударил? — хмурился мужчина и уселся на край дивана напротив. — Я разбирала вещи, а он пришел и начал приставать ко мне, трогать… мне было так противно, я до сих пор чувствую себя грязно. — Грязно? Ведьма, даже не думай об этом, ради всего святого. Я сломаю ему член, разобью ему его свиную морду, только скажи, — строгий тон Аккермана заставил Эрсель напрячься только больше и испуганно отвести взгляд на пламя в камине. — Леви, прошу, не нужно… Я совсем не желаю обсуждать этого нахала сейчас, — ее взгляд подобен взгляду бездомной, грустной кошки. Огорченное выражение лица дало капитану понять, что и вправду лучше промолчать. Он тихо вздохнул и подошёл к любимой поближе. Медленно забрал из ее рук чашку, чтобы не пролить, поставил на камин. — Ты чего? — испуганно спросила рыжая, но после окончания фразы дошло почти сразу. Парой легких движений мужчина взял ее на руки и перенес на диван вместе с пледом. — Тебе требуется отдых, — упавший краешек пледа он быстро поправмл и отошёл в сторону, продолжая: — Найду тебе ночную рубашку, а утром мы решим, что делать дальше. — А может немного поболтаем перед сном? У меня совершенно никакого желания спать, и я бы… очень хотела поделиться с тобой кое-чем, — вспоминая разговор с матерью, Эрсель с ожиданием глядела на капитана. А тот уже направлялся к ней, держа в руках одну из своих ночных рубашек. — Женских у меня не имеется, как ты понимаешь. Случилось что-то еще? — он оставил одежду на спинке дивана и присел на край, будучи готовым слушать все, что она скажет. — Спасибо тебе большое, лучик… Так заботишься обо мне, смущаешь иногда. Я переоденусь чуть позже, а пока что не хочу держать интриги. Сегодня по пути к Альберту говорила с матушкой. Она почему-то так отчаянно пыталась доказать то, что за время нашей разлуки ты развлекался с другими дамами. Я прекрасно знаю, что ты вернее любого другого и сильно любишь меняя, но тот разговор не дает мне покоя. Капитан положил ладонь на одно из ее коленей и, смотря вместе с ней на языки пламени в камине, дал твердый ответ: — Не слушай её. Знаешь же, я верен тебе, как пес. — Верно… Прости за это, тебе наверняка обидно. За это время столько всего навалилось, иногда я несу полную чушь, — прошептпла она и поднялась с подушки. Неспеша подползла к Леви, нежно обняга его со спины, уткнувшись носом в теплое плечо. — Меня не так просто задеть, помнишь же, ведьма, — гораздо тише начал говорить он, и в знак любви потрепал рыжую макушку. Давняя милая привычка. — Люблю тебя, Леви. Очень люблю, — слова вышли из ее губ максимально неожиданно. Возможно, даже она ещё несколько секунд назад не думала, что скажет это. Возможно, сказала, не подумав, но главное, что искренне и от всего сердца. Впервые за несколько дней, которые были забиты решением проблем с увольнением и прочими делами, Аккерман улыбнулся. Еле заметно поднял уголки губ, совсем не привыкнув к этому. Впервые за долгое время чувствовал наплыв приятных ожиданий.
