— Варись-варись, супчик, благословленный Небесами, будь вкусным и полезным и одари вкусившего тебя тысячью лет счастливой жизни, — весело напевала Инъин заклинание, которому ее научила в детстве мама. С этой песенкой любая еда становилась вкуснее, даже если это было сожженное до углей мясо.
А возможно, дело было в том, что вместе с легкой мелодией в котелок текла ее ци, обогащая еду и заставляя все полезные свойства ингредиентов раскрываться сильнее. Пусть родители Инъин не были заклинателями, но бабушка была ученицей Цяньцао и передала невестке свою мудрость. Может быть, и какие-нибудь трюки из заклинательской жизни показала, и песенка была одним из них.
Нин Инъин об этом не задумывалась.
От котелка потрясающе пахло мясом и тянуло жаром. Так и хотелось протянуть руки, накрыть ладошками теплые узорчатые бока, обнять это маленькое солнышко, чтобы жар наполнил и ее саму. Чтобы внутри теплым меховым клубочком свернулось ощущение уюта. Как дома, когда она засыпала у очага, прижавшись щекой к дощатому полу. А потом просыпалась, накрытая папиной одеждой, впитавшей запах каленого железа и той странной пахучей пыли, остающейся на его рукавах, от которой поначалу маленькую девочку выворачивало — но после и этот запах стал привычным и даже родным. От папы иногда так пахло, когда он возвращался домой после тяжелого дня и важной работы. В такие вечера папины глаза сияли особой гордостью за свое ремесло, а в уголках губ таилась улыбка…
Инъин резко отдернула руки, скорчив от боли лицо и дуя на обожженную кожу.
Наверное, не стоило действительно трогать стенки горячего котелка. Особенно когда ладони еще не до конца зажили после кнута той девки из дворца Хуаньхуа.
К счастью, неподалеку как раз стоял забытый ей чай. Бабушка всегда говорила, что ожоги надо залечивать настоем чайных листьев. Вот и пригодилась ее наука.
Но все неудобства растворялись в чудесном запахе и веселом танце подскакивающих в булькающей воде кусочков корня лотоса. Прямо как учил Бинхэ. Сочные свиные ребрышки и одинаковой толщины корень лотоса. Пряный суп, согревающий сердце и душу, пробирающий теплом до костей и возносящий на Небеса от блаженства.
За окном кухни исходили слюной младшие ученики, жадными глазами следя за тем, как Нин Инъин переставляет котелок. Их жалобные разочарованные стоны слились в траурной музыке, когда старшая ученица перехватила ручку котелка сложенным в несколько раз отрезом ткани и подняла, направившись на выход. Поняли, что им даже попробовать не достанется.
И все равно крались за ней следом пока она не подошла к лестнице на тринадцать тысяч ступеней, ведущей с хребта Цанцюн вниз, в мир обычных людей. Не испугались даже окликнувшего ее по пути Мин Фаня, озабоченного тем, куда она в таком положении собралась. Фыркнув на возню малышни за спиной, Нин Инъин покрепче перехватила полный все еще побулькивающего супа котелок и принялась спускаться. Аккуратно, ступенька за ступенькой. Так, чтобы ни капля супа не пролилась. Иногда она позволяла себе немного отдохнуть, ставя котелок тремя низкими ножками прямо на ступеньку.
Облака плыли по небу, солнце с востока перетекло на юг, шальной ветер кружил, пытаясь не то залезть в котелок и попробовать суп, не то выбить его из девичьих рук. Но Нин была упрямей.
Если уж она преодолела длиннющую лестницу, не пролив и капли — даже когда в нее врезалась птица! — то и дальше преодолеет все без потерь.
На пике всегда было немного прохладно из-за высоты, бамбуковой тени и горного ветра, поэтому дорогой от Цанцюн до Хуаньхуа Нин Инъин наслаждалась. Теплое солнышко, сладкий от цветения воздух, щебет пичужек, а не привычный клекот хищников… Красота.
Спускаясь с хребта, она всегда вспоминала родную деревню — все за пределами Цанцюн напоминало о доме. Хотя больше всего, конечно, подвешенный на тонкий поясок и позвякивающий периодически колокольчик — один из тех, что сделал своими руками и дал ей с собой отец как оберег от неудач и злых духов.
Особенно девушку зачаровали цветущие поля. Кажется, такие цветы она в детстве видела у бабушки засушенными, но ей никогда не давали их в руки. Фиолетовое море колыхалось под ветром, сверкало на солнце и манило сладким запахом. Настолько, что она все-таки сошла с тропы, чтобы понюхать цветы и сорвать парочку стебельков.
Нога Нин не успела и на расстояние вытянутой руки приблизиться к цветам, когда из высоких зарослей послышалось негодующее змеиное шипение. Инъин отшатнулась. Ей показалось, что в траве, где-то на уровне ее глаз или чуть ниже, сверкнул золотой взгляд.
— Не сердись, — ласково зашептала девушка, отступая. Сталкиваться с негодованием местного обитателя с котелком супа в руках не хотелось. Но и просто уходить было рискованно. А если нападет?.. В голове мелькнула гениальная идея. — Вот, возьми, — не без сожаления она самыми кончиками пальцев ухватилась за торчащую над поверхностью бульона кость и вытащила одно свиное ребро, положив у начала зарослей. — Поешь, а я пойду. Прости за беспокойство.
Пятясь, она вернулась на дорогу и решила больше не сворачивать. А то так супа никакого не хватит от тварей откупаться.
Время шло, суп остывал — нужно будет предупредить Гунъи Сяо, чтобы разогрел перед едой. Котелок казался все тяжелее и тяжелее, ручка давила на еще не зажившие и вдобавок обожженные руки. Но это ничего, она дойдет, обязана дойти! Она во чтобы то ни стало донесет суп до Хуаньхуа и выразит всю свою благодарность другу!
Ведь если бы не Гунъи Сяо, учитель Шэнь сейчас мог бы быть и не на родном пике. Или не в таком хорошем состоянии здоровья. Инъин никогда никому об этом не скажет, но она видела пару раз учителя без одежды — краем глаза, когда невовремя проходила мимо. На его спине были застарелые шрамы, от вида которых в груди все больно сжималось.
Учитель и так настрадался, лишних шрамов на нем Нин точно видеть не хотела. С головой хватало и того, что учитель уже несколько лет вынужден был бороться с неизлечимым ядом.
Хорошо, что они с Мин Фанем и Гунъи Сяо успели вовремя. Учитель не получил лишних шрамов, с него сняли все обвинения — хотя от раскрытия старых тайн шицзунь плевался просто жутко — и он даже смог поговорить с Ло и, вроде как, они помирились. Инъин не знала, что между ними произошло, но видела, что Ло, в отличие от нее самой и Мин Фаня, не умеет понимать наставника по взгляду и делает какие-то свои выводу по его поведению. Она тешила себя надеждой, что ее небольшая помощь вернула братцу Ло и обожаемому учителю взаимопонимание. А если вдруг Бинхэ снова начнет выдумывать, а учитель — вредничать, Инъин всегда будет рада перевести с шицзуньского на человеческий.
Увлекшись продумыванием обличительно-нравоучительной речи для Бинхэ, в которой учила его читать чужие взгляды, думать головой и спрашивать у нее, а заодно рассказывала про годы тоски по нему на пике, девушка не заметила под ногами вылезший корень и споткнулась. Испуганно распахнув глаза и вскрикнув, она подняла выше руки с котелком, надеясь спасти суп, и начала заваливаться под яростный перезвон.
— Опа, — вокруг тонкой талии обвилась чужая рука, а цепкие пальцы перехватили ручку котелка, внутри которого яростно плескался суп и стучали по стенкам свиные косточки. — Поймал мышонка.
Инъин нервно хихикнула, восстанавливая равновесие и бросая любопытный взгляд на неожиданного помощника. Нин частенько бывала рассеянной и невнимательной, но он появился совсем незаметно, словно из воздуха соткался.
В уголках губ юноши затаилась улыбка, отражающаяся и в теплых золотисто-бронзовых глазах. На лоб спадали пряди волос, бросая тени и на глаза. Лицо было по-юношески красивым и приятным. Его пальцы украдкой провели по ее талии и перехватили ношу.
— Позвольте помочь, Вам же наверняка больно, — он обеспокоенно свел брови и аккуратно убрал ее руки подальше от горячего металла, задержав нежную ладошку в собственной.
— О, я сильнее, чем кажусь, — девушка широко улыбнулась, но руки действительно устали, поэтому она позволила незнакомцу держать котелок, ястребиным взглядом следя, чтобы он с ним ничего не натворил. — Спасибо за помощь. Я Нин Инъин.
— Приятно познакомиться, дева Нин, — прошелестел приятный голос, а в глазах мелькнуло удовольствие. — Куда же Вы так спешите с целым котлом супа со свиными ребрышками? От него исходит столь сильный аромат, что я его издали учуял, — добавил он, словно предупреждая возможные вопросы.
— О, это такая интересная история! — всплеснув руками, Инъин махнула в нужную сторону и пошла рядом с новоявленным помощником, делясь с ним историей несправедливого обвинения мастера Шэня и роли благородного ученика дворца Хуаньхуа в восстановлении справедливости.
Женский голос певчей птицей несся по дороге, а звонкий смех летел еще дальше. Юноша с улыбкой слушал свою спутницу и любовался ее живым эмоциональным лицом, легкими жестами и текучей походкой. Тем удивительнее было, как часто ему приходилось ловить ее, когда под ноги попадались то камни, то корни, то змеи… Вовремя увидев ползущего ужика, Нин Инъин отшатнулась в сторону, чтобы не наступить на бедную змейку, и потеряла равновесие, налетая на помощника, имени которого так и не спросила.
Ужик, недовольно шипя, уполз в траву, а Инъин замерла, испуганно смотря на покачивающийся котелок. Кач-кач, кач-кач, кач, кач… Выдохнуть она смогла только увидев, что суп не разлился.
— Кажется, за этот суп Вы переживаете больше, чем за саму себя, — в голосе юноши звучала улыбка. Это не было насмешкой или шуткой, казалось, его такое поведение умиляет.
— Я себя всегда вылечить смогу, а суп у меня один. Разве у Вас такого не бывает..? Кстати, а как Ваше имя? Вы так и не представились.
В бронзовых глазах мелькнула странная тень. Инъин показалось, что ей не ответят. Чужая рука, придерживающая ее за локоть, напряглась. Девушка почти могла видеть по его глазам, как спутник напряженно думает.
Это не было особо странно — не каждому же называть свое имя. Некоторые относились к именам очень трепетно, считая, что в них заключена особая сила и власть над владельцем имени. Да и какое имя называть, если их несколько?..
Что-то для себя решив, он расслабился и более явно улыбнулся. Рука отпустила ее локоть, напоследок проведя пальцами по узору вышивки.
— Можете звать меня Чжунчен, дева Нин.
— Так вот, господин Чжунчен, у Вас разве не бывает моментов, когда что-то другое важнее Вас самого? — беззаботно сложив руки за спиной и по-детски пиная попадающиеся на дороге камушки, Инъин продолжила путь.
Чжунчен скользил за ней следом.
— Вы правы. Однако, я обычно беспокоюсь за… человека, а не за суп, — слова его были наполнены теплом.
— Поверьте, суп тоже может быть очень важен! Особенно, когда я наложила на него заклятье!..
Под рассказ о том, как она готовила суп, сбивающийся на воспоминания о том, как ее учили его готовить, описания ее братьев и сестер по пику и восторги по поводу всего вокруг, они шли вперед, уделяя больше внимания словам, а не находящемуся под ногами. Потому внезапное скольжение с очередной попыткой завалиться вперед стало для Инъин неожиданностью, а господину Чжунчену, как раз в этот момент перехватывающему ручку котелка другой рукой, пришлось изворачиваться, чтобы подцепить ее стопой за лодыжку. Вдвоем они застыли в странной позе, восстанавливая равновесие.
Встав на ноги и благодарно кивнув спутнику, девушка озадаченно положила руки на бедра и тихонько присвистнула. Ладно она не заметила, что они дошли до крутого склона, с которого нужно было как-то спуститься — а потом по еще более крутому склону подняться из небольшой низины. Но господин Чжунчен как проследил?
— И как же нам спуститься? Тут разве что бегом…
Юноша ее не слушал, оглядываясь по сторонам и зачем-то опасливо прикладывая руку к боку котелка. Без объяснений вручив суп ей, господин Чжунчен решительно пошел к ближайшим кустам. Инъин чуть не решила, что ее бросили, но он почти тут же вернулся с двумя огромными листьями из тех самых зарослей.
— Не думаю, что дева Нин когда-нибудь так развлекалась, но никогда не поздно, — господин Чжунчен протянул ей один лист, размером с половину самой Нин, и вернул себе котелок. — Присаживайтесь на лист. Подберите ноги и ухватитесь за черенок, я немного Вас подтолкну, и Вы легко спуститесь.
Нин Инъин сделала, что просили. Что бы там ни думал господин Чжунчен, но происходящее чем-то напомнило ей детские забавы, когда она утаскивала у отца небольшой щит и каталась на нем с пригорка, после неизменно получая выговор, но заливисто хохоча. Теплая рука мягко подтолкнула ее в спину, и Инъин с задорным визгом покатилась вниз. Косички хлестали по щекам и шее, верхние одежды развевались, ветер свистел в ушах, и это было так весело! Сердце заходилось в быстром восторженном биении.
Следом спустился и господин Чжунчен, проскользив до восстанавливающей сбившееся дыхание Нин. Он крепко обхватил котелок, удерживая его на весу и зажав черенок листа между коленей.
— Суп цел и нев…
— А можно еще раз?
Господин Чжунчен удивленно встретил сияющий девичий взгляд и тепло рассмеялся. С улыбкой покачав головой, он приглашающе повел рукой в сторону склона. И проявил чудеса терпения, пока Инъин трижды поднималась и с визгом спускалась, улыбаясь до ушей.
— Продолжим путь?
Раскрасневшаяся и совсем запыхавшаяся Нин, спустившаяся пятый раз подряд, с энтузиазмом кивнула и подскочила к нему.
— Спасибо, что подождали. Это так весело! Как в детстве, когда я…
Начавшийся было рассказ об утащенном щите и пригорке недалеко от дома прервало неловкое движение чуть не завалившегося назад юноши. В этот раз Инъин схватила его за запястье, удерживая. Но юноша, да еще и с супом, был тяжелее, и девушка тоже поехала вниз по склону.
Они вдвоем смерили препятствие серьезным взглядом и, переглянувшись, вздохнули.
Подъем обещал быть тяжелее спуска, и уж точно менее веселым…
…Инъин карабкалась вверх, цепляясь руками за траву и камни, чувствуя себя древесной лягушкой или ящерицей. То и дело она норовила соскользнуть, приходилось активнее работать ногами в надежде преодолеть уже этот склон.
Пока они карабкались — а господин Чжунчен еще и держаться ни за что не мог из-за котелка, — на небе успели собраться и потемнеть облака, превращаясь в тучи. Следовало поспешить.
— Фух, — девушка устало выдохнула, добравшись, наконец, до вершины, и тут же склонилась, перехватывая руки своего спутника, помогая ему вскарабкаться следом. — После такого я прониклась горячей любовью к нашей лестнице на тринадцать тысяч ступеней… Она, оказывается, вполне себе удобная…
Юноша хмыкнул и встал, протянув ей руку. Пальцы Нин были все зеленые от травы и серые от земли и камней, но она крепко ухватилась, позволяя поднять себя. После спуска и подъема оба они были растрепанными и местами позеленевшими.
— Стоит найти ручей, сполоснуть руки, — Инъин обернулась, чтобы оглянуться, но ей на нос упала капля воды. — Или уже не стоит… Бежим!
Под взволнованные окрики девушки, своими руками прикрывающей котелок от возможного попадания дождя, они добрались до единственного дерева поблизости. Инъин прижалась к стволу и обняла руками котелок, господин Чжунчен встал напротив, закрывая собой суп от дождя.
— Ну, — девушка обнадеживающе улыбнулась, — скоро дождь должен зако…
В этот же момент легкий перестук капель превратился в шум ливня. Улыбка на лице Инъин скисла.
Листва на дереве, под которым они укрылись, была достаточно густой, но в ливень и через нее просачивались капли. Девушка зорко отслеживала каждый, отодвигая от нее котелок и не замечая внимательного взгляда своего спутника. Капель становилось все больше, спасать суп становилось все сложнее…
— Да идите Вы сюда, суп мокнет, — буркнула Нин, за ворот притянув господина Чжунчена ближе. — И Вы тоже.
— Благодарю за беспокойство, — его брови иронично изогнулись, уголки губ задрожали.
— Не подумайте, я пра… А!
Над головой громыхнуло. Инъин до боли сжала в кулаке ворот юношеской одежды и невольно притянула спутника еще ближе, закрыв глаза.
— Змей не боитесь, а от грома шарахаетесь? — тихий выдох коснулся лба и пошевелил волосы на макушке. Следом на темные влажные от дождя волосы легла широкая ладонь, словно защищая и от дождя, и от грозы. Пальцы второй руки обвились вокруг ручки, помогая удерживать котелок. Юноша нависал и над ней, и над супом. — Не волнуйтесь, я выше, молния сначала в меня ударит.
Инъин хотела было признаться в своей любви к змеям — они такие миленькие, и чешуйки у них красивые, и язычки так трогательно дрожат на воздухе, и движения такие плавные!.. — но поперхнулась возмущением, распахнула глаза…
И тут же, подняв голову, столкнулась с лукавым взглядом. Сверху снова громыхнуло, сердце пропустило удар.
Подумав, что говорить о змеях в любом случае не так страшно, как стоять и трястись от грозы, Инъин тихо начала рассказывать, словно загипнотизированная смотря в нависшее над ней лицо с глубокими и ясными глазами.
Господин Чжунчен о змеях, как оказалось, знал тоже очень многое. И о видах, и о повадках, и о применении в медицине и даже кулинарии. Он ответил, почему у змей так забавно шевелится язык, почему у некоторых зрачок круглый, как луна, а у других тонкий, как лезвие, почему змеи так любят солнце и тепло…
Дождь закончился и под разговоры о змеях они подошли, осторожно обходя лужи и ловя друг друга, к лесу Байлу, с которого начиналась территория дворца Хуаньхуа. Инъин даже немного расстроилась, что путь так быстро закончился, дальше ей стоило идти одной, чтобы не обострять конфликт между Цанцюн и Хуаньхуа еще сильнее.
А ведь идти с господином Чжунченом было так приятно! Он внимательно ее слушал — действительно слушал, а не делал вид, как Мин Фань! — и задавал вопросы. Аккуратно ловил ее и предупреждал падение, но не ругал и даже ни единого разу глаза не закатил — а такого самообладания не наблюдалось даже у Гунъи Сяо при всей его вежливости. Чжунчен мало говорил и коротко отвечал, но в каждом его ответе чувствовалась невероятная искренность, а мягкий голос был воистину чарующим, такой мог и загипнотизировать, как и пристальный взгляд ясных глаз. А уж когда он все-таки начинал рассказывать о чем-то…
Расставаться было жаль. Но если небожителям будет угодно, они еще пересекутся на пути судьбы, и Инъин будет этому рада.
— Боюсь, здесь нам придется разойтись, — она неловко теребила кончик своей все еще влажноватой косички, оттягивая момент. — У Вас могут возникнуть проблемы, если пойдете со мной дальше. Спасибо Вам огромное за помощь и простите, что доставила неудобства.
Чжунчен движением руки остановил ее вежливый поклон.
— Не стоит, по счастливому стечению обстоятельств, — он смешливо хмыкнул, словно его что-то позабавило, — я тоже направлялся в лес Байлу. Но не в сторону дворца Хуаньхуа, поэтому мне действительно придется пойти своим путем.
От слов юноши у Инъин полегчало на душе, но все равно хотелось его отблагодарить. Взгляд наткнулся на висящий на ее поясе колокольчик из бронзы почти того же цвета, что и глаза напротив. Расплывшись в улыбке, девушка поспешно развязала тонкий поясок для украшений и сняла с него колокольчик, протянув новому знакомому.
— Господин Чжунчен, прошу, примите этот колокольчик в знак моей признательности. От чистого сердца надеюсь, что он укажет Вам верный путь и убережет от злых духов.
В бронзовых глазах взвилась буря, но юноша протянул раскрытую ладонь. Инъин опустила на нее тонко звякнувший колокольчик, мимолетно коснувшись кончиками пальцев гладкой кожи. Рука под ее пальцами дрогнула, словно Чжунчен внезапно вспомнил, что юношам и девушкам не следует касаться друг друга.
Понимающе прикрыв глаза, Нин забрала из его рук котелок с супом. Мелькнула и тут же исчезла мысль, что ей бы хотелось и его угостить супом, но у нее даже тарелки для этого не было, а вынимать руками одно лишь свиное ребро… что сгодится змее, неприемлемо для человека.
— Легкого пути, господин Чжунчен. Не торопитесь и берегите себя, — осторожно поклонившись, вновь зорко следя за супом, она развернулась и направилась сквозь лес Байлу к дворцу Хуаньхуа.
Чжучжи-лан смотрел ей вслед, пока она совсем не скрылась за деревьями.
Устало выдохнув и зачесав пальцами закрывавшие лоб — и демоническую метку на нем — волосы, рассмеялся. Ну что за девица!
После их первой встречи он был решительно настроен отблагодарить ее, и поэтому сегодня был в окрестностях Цанцюн. Он надеялся узнать про свою благодетельницу больше, но даже не ожидал встретить ее саму, натужно пыхтящую на спуске с огромной лестницы и тащащую перед собой котелок.
Чжучжи-лан сначала не собирался показываться ей. Но когда она пошла к зарослям лунной фиолетки, в которой он прятался в змеиной форме… Будь дело только в нем самом, он бы просто уполз, но цветущая лунная фиолетка была ядовита для людей, особенно в таком количестве. Пришлось опасно приблизиться к заклинательнице и отпугнуть ее шипением.
Он был готов ко всему — от испуганного визга до летящего в него меча. Но только не к тому, что девушка полезет в котелок и вытащит для него свиное ребро с сочным куском мяса. Оно просто невероятно пахло, от запаха приправ покалывало язык. А уж вкус…
Очнулся Чжучжи-лан уже с дочиста обглоданным ребром в руках и ощущением сытого счастья. После пришло разочарование в себе — хотел же отблагодарить деву Нин, а в итоге только еще сильнее впал в долг, соблазнившись ароматным мясом.
Правда, искренне жалеть не получалось — было слишком вкусно. Попадись ему в руки еще кусочек, он бы съел не раздумывая, даже если бы потом его задушила собственная совесть.
Из-за еды он немного отстал от девы Нин, но девушка, пусть и торопилась, шла достаточно медленно из-за тяжести котла. И из-за него же плохо видя дорогу и спотыкаясь — о том, что в последнем драгоценный котелок с еще более драгоценным супом не виноват, Чжучжи-лану тоже довелось убедиться, когда он все-таки вмешался и не дал девушке упасть.
Не то, чтобы он часто общался с заклинателями — кроме незабвенной Су Сиянь, наверное, и не было таких, разве что противники на поле боя, но с теми он не разговаривал — но думал, что они более настороженные и подозрительные. Нин Инъин же, легкомысленно сложив руки за спину и петляя по дороге, беззаботно болтала с ним, одаривая его солнечной улыбкой. Она, словно дитя, загорелась идеей с детской забавой и без какой-либо задней мысли — ну, не могло же у такой девушки что-то
странное быть на уме — притянула его ближе, лишь бы защитить суп от дождя.
Змеиный взгляд упал на лежащий на его ладони колокольчик с затейливой резьбой переплетающихся мышей — какая ирония, ведь в самом начале он назвал мышкой саму девушку. Колокольчик этот всю дорогу вторил смеху Нин Инъин, будучи столь же звонким и веселым. А теперь лежал на его ладони.
Чжучжи-лан чувствовал себя почти поймавшим мышь змеем, успевшим откусить лишь кончик ее хвоста, но и этим довольным. Пусть отблагодарить деву Нин не удалось, и его долг перед ней только увеличился, в том числе и из-за колокольчика, способного своим звоном отогнать даже слабых демонов, а не только «злых духов», но… Сердиться не получалось, досада не приходила.
Демон приподнял колокольчик в руках, щуря глаза на сверкающие под закатным солнцем бронзовые бока. В груди было тепло, на пальцах все еще было ощущение затейливо вышитой ткани, шелковистых волос и нежной кожи, а слух ласкал похожий на ее смех звон.
…в лесу Байлу в это время Гунъи Сяо, получивший сообщение от Мин Фаня, продирался через кусты в поисках заплутавшей Нин Инъин. Впереди было сражение с вылезшей на девушку нечистью, лазание по деревьям за фруктами для Инъин, ночевка в лесу у костра под вкусный суп и объяснения всему дворцу на следующий день, куда он пропал на ночь, когда весь дворец на взводе после недавнего нападения неизвестного врага и отравления учеников и мастера дворца, и почему притащил обратно целый котел супа со свиными ребрышками и корнем лотоса.
Но это уже другая история…
