Prometida

      Изабелла перебирала в шкафу вечерние платья, прикидывая, что стоит надеть на ближайший ужин с Каморрой и что при этом не разозлит и не посеет новые слухи в Фамилье. Посмотрев на последний вариант, она устало отбросила назад длинные волосы, заплетенные в косы, и отошла к кровати, в надежде получить небольшую разгрузку от непрерывного просмотра собственного гардероба. Ей всегда нравилось составлять образы, и в средней школе даже была мечта уйти в дизайнерскую сферу, но в последние недели думать о своем внешнем виде приходилось слишком часто, отчего началась скапливаться общая усталость от этого дела. Когда после оглашения помолвки Амо и Гретты на территорию Фамильи стала приезжать правящая верхушка Каморры и Витиелло обязаны были присутствовать на каждом ужине, даже если он нисколько не попадал под разряд деловой встречи, от дочери Консильери ждали, а точнее быть требовали, полное соответствие со своим положением. Теперь Изабелла с утра до вечера сопровождала вчерашних врагов, а в свободное время — педантично и скрупулёзно создавала версию на следующее утро. Мама хмурилась, глядя на эту картину, однако не говорила ни слова против, поскольку признавала необходимость подобного поведения. Все было понятно — идет слабое настраивание мира между двумя властвующими кланами.       Маттео Витиелло не был склонен недооценивать данную ситуацию и начал усиленно готовиться к очередному предательству со стороны Фальконе, не упуская из виду недавнее, по меркам истории, похищение жены и дочери. Сразу сразу после того, как Амо объявил о своих намерениях в узком кругу семьи, он стал укреплять и обновлять систему защиты пентхауса, а также начал лично тренировать единственную дочь, обучая приемам боя и защиты. Помимо этого, Изабелла должна была пройти краткий курс психологической подготовки, по настоянию отца. Прекрасно помня о методах и способах воздействия Каморры на противников, а также хорошо помня, как проходило сотрудничество между ними, Маттео понимал, в какой непосредственной опасности сможет оказаться его семья. А потому стоило обучить хотя бы дочь, чтобы она не стала легкой добычей. Отправить бы их из Нью-Йорка в безопасное владение Фамильи, но Джианна наотрез отказалась покидать дом и мужа. На все попытки уговорить ее покинуть город вместе с Изабеллой, она отмахивалась, утверждая, что никто не сможет защитить их лучше, чем Маттео. Каждый раз, получая отрицательный ответ, Консильери Фамильи не мог не признать правоту жены. За себя он не беспокоился, но как ему защитить тех, кто ему дорог больше всех на свете?

***

      Закончив с выбором платья, Изабелла подошла к зеркалу и начала крутиться, рассматривая себя со всех сторон, дабы минимизировать возможность появления казусов. Нефритовый цвет прекрасно сочетался с рыжеватыми волосами, тонкие лямки и открытый вверх в совокупности с длиной миди создавали образ одновременно расскованной и элегантной особой дома Витиелло. Семья могла быть благодарной за ее терпение, зная вспыльчивый и непреклонный характер девушки. Иза коснулась ушиба на локте — результата вчерашней тренировки с отцом. Надо бы помазать мазью и замаскировать тональным кремом, а то скоро начнется ужин и она не может предстать перед всей элитой в таком свете.       — Иза, ты тут? — в комнату вошла стройная, благодаря своим урокам йоги, Джианна и улыбнулась, завидев уже готовую дочь. — Ты готова?       — Риторические вопросы стоит расценивать как комплимент или мне необходимо опасаться и на ходу вспоминать последние приемы, чтобы указать место назойливым персонам?       — После таких слов у них отпадет все желание проводить в твоём обществе весь вечер. Они хотят развеять скуку красивыми дурочками, а не напрягать себя лишними разговорами.       — Лишь бы не упало, а то потом еще слушай про себя из каждого угла. — бросила, не задумываясь, и тут же посмотрела на мать, борясь изо всех сил с улыбкой.       — Главное отцу такое не говори, а то он думает, что тебе еще 5 и ты вообще не представляешь откуда берутся дети.       Джианна ухмыльнулась и, привстав на цыпочки, коснулась губами щеки дочери. Изабелла была похожа на нее — как внешне, так и внутренне, но ростом она пошла в отца и всегда возвышалась над матерью на полголовы.       Взяв сумку, обе вышли из дома и дошли до парковки, где их должна была ждать, отправленная Маттео, машина. Однако та, вероятно, задерживалась и Джианне пришлось вызывать охрану. Это было одним из условий, на которые она подписалась, чтобы остаться в Нью-Йорке. На территории пентхауса все члены семьи могли перемещаться совершенно свободно в любое время дня и ночи, но, покидая его стены, все четко должны были быть под охраной солдатов Фамильи. Лука и Маттео лично занимались отбором тех, кто теперь находился на службе в доме. Подход отца и дяди к личной безопасности временами казался жестким, но был, на взгляд Изабеллы, оправданным. Тяжело приходилось ее матери: борясь всю жизнь за собственную свободу и независимость, потерять значительную их часть по совершенно объективным причинам, переносить было нелегко. Но она смирилась с таким положением дел, ушла на дистанционное обучение и стала преподавать уроки йоги по скайпу. Лука сначала не поверил такой быстрой смене позиции и ждал подвоха, однако его не последовало. Джианна могла пойти на необдуманные и рискованные поступки, но не когда они имели возможность отразиться на семье.       Завидев приближающуюся машину, Изабелла с матерью шагнули на небольшой пятачок за пределами парковки — мнимое действие, выполняемое для иллюзии занятости в период волнения или стресса. Действие ради действия. Намереваясь сделать еще шаг, периферийным зрением Джианна увидела нервные, но быстрые и четкие движения солдатов, достающих из кобуры пистолеты, и схватив дочь за руку оттянула назад, приседая на землю.       — Это не та машина, отходите с линии огня по ее периметру! — Прокричал начальник группы, подбегая и закрывая собой женщин.       Изабелла распахнула глаза и сразу же последовала за матерью. Единственное, что сейчас она вспомнила, это слова психолога:"Если ты не знаешь что делать в стрессовой ситуации, угрожающей твоей жизни — доверься своему телу. Тело само себя никогда не покалечит».       Рыжие косы наполовину распустились, в глазах застыл испуг, руки дрожат в точно таких же трясущихся руках матери. Воздух стал спёртым, вокруг будто сгустилось напряжение, как при грозе, дышать почти нечем. Изабелла изо всех сил корила себя, что думает над своим дыханием, из-за чего не может рассуждать и даже не заметит, если один из приехавших направит на нее оружие. Джианна же наоборот пришла в себя и двигалась в направлении только ей известной цели, не выпуская руку дочери.       Вдвоем они добрались до выступа в стене и зашли за него, пока сзади продолжалась стрельба. Усадив дочь в относительно безопасное место, Витиелло достала телефон и быстрым движением по сенсору вызвала сначала службу безопасности дома, а затем написала Маттео. Дождавшись ответа, она бросила гаджет в сумку и села напротив дочери, пытаясь разговором отвлечь ее от происходящего.       В ушах звенело, во рту ощущался металлический привкус, лицо обдало жаром. Изабелла собрала всю свою волю в кулак и пыталась спокойно вести бестолковую беседу с матерью, не понимая кого успокаивает в первую очередь. Наконец она пришла немного в себя и смутно ощутила боль в полости рта. Ей смутно подумалось, что в момент начала перестрелки она прикусила губу, но увидев обеспокоенное лицо напротив, прекратила думать и продолжила разговор.       За этот выступ могли зайти в любой момент, он не был ничем огражден и слабо походил на защищенное место. Однако он единственный отделял их от ужаса, творящегося позади.       — prometida, мы помним все! — крикнул один из нападавших, садясь в машину.       За то время, пока они прятались, успела приехать сотня солдатов, во главе с Маттео, который уже в машине начал давать указания. Как только он подъехал к парковке, Джианну и Изабеллу вывели солдаты, прикрывая со всех флангов.       Маттео вздохнул с облегчением и бегом приблизился к ним. Те с готовностью сделали то же самое и вот уже перед глазами солдатов развернулась картина воссоединения семьи.       — Ну и заставили вы меня побеспокоиться. — прошептал он на ухо жене севшим голосом.       Консильери Фамильи, всегда превосходно владеющий собой человек, которому по характеру работы запрещено было проявлять свои настоящие эмоции, чтобы они не стали оружием против него самого же, сейчас стоял и не мог выпустить из рук двух женщин. Его самообладание и маска беззаботного безумца дали трещину. И в этот момент ему было все равно кто и что увидит, кому надо — закроют глаза и забудут, а кто будет болтать — он самолично отрежет язык в назидание всем. Сейчас ему важно было убедиться, что в его отсутствие с его девочками никто себе ничего не позволил. Маттео обязательно что-нибудь придумает, но не сейчас. Сейчас ему тоже нужны бестолковые разговоры.