Луноцвет

— Холодно тут, — Доктор задвигал носом, принюхиваясь к чему-то. Он обернулся с Моне, которая пролазила следом за ним в окно. — Чуешь? Пахнет металлом. — Будто кровь, — девушка еле удержалась, чтобы не закрыть нос рукой, но лишь крепче сжала в руке фонарик. — Может, от этого пахнет? — Точно! — он воскликнул шепотом, когда она подсветила кровавые следы на полу. Мона вскинула бровь на его удивление, но Доктор прошел вдоль следов, которые явно уходили вниз по лестнице. — Что смогло так легко утащить кого-то? — Нам точно нужно проверять? — Мона осветила фонариком зал, открывая другие следы, которые тянулись из коридоров, сводясь на двери в подвал. — Пошли, — он махнул рукой, чтобы девушка освещала путь, и открыл дверь к лестнице, залитой кровью. Мона пожалела, что у нее не было резиновых сапог, когда наступила на первую ступень. Она схватилась за перила, чтобы не улететь вниз, смотря, как мужчина быстро сбегает по ступеням. Он затаился, прислушиваясь к звукам за дверью, а затем открыл ее и под светом фонарика они увидели огромный нарост из плоти и крови, пульсирующий, словно сердце. Его отростки, разбросанные по всему подвалу, вяло дергались, перемещаясь, словно удавы. Мона закрыла нос рукавом, спасаясь от тошнотворного запаха, который ударил им в лица, а Доктор сделал шаг вперед, и тогда она увидела ребенка, заточенного в этот нарост. Он сидел на мягкой плоти, как на кресле, положив руки на пульсирующие корни, его глаза были пустые, но он точно смотрел на них. — Привет, — Доктор подошел ближе, пока девушка все еще топталась на пороге, оценивая ситуацию. — Как тебя зовут? — Мое имя невозможно передать на вашем языке, — губы мальчика не двигались — казалось, звук исходит из самой глубины мясистого нароста, подсвеченный изнутри длинной люстры, которая уже давно стала частью него. — Но на моем языке оно звучит благозвучнее. Пронзительный рык, смешанный с воплем, раздался по всей комнате, сопровождающийся активным дерганьем отдельных щупалец. Мона зажмурилась от громкого звука, разрываемый голову, а Доктор присел на корточки, рассматривая ребенка, который стал заложником существа. — Как ты оказался здесь? — спросил мужчина, а Мона, стараясь не показывать панику, искала глазами хотя бы огнемет. — Мой корабль разбился, и я не смог вернуться к своим братьям, — голос, скрежещущий по ушам, казался грустным. — Поэтому? — Доктор задумался, надеясь, что существо расскажет больше. — Остался здесь, — ответил он. — Ты забираешь детей, делая их частью себя? — мужчина выпрямился, окинув взглядом подвал, подсвеченный дрожащим фонариком девушки. — Надеешься, что это сможет помочь? — Дети любят меня, — голос казался недовольным, словно ребенок, которого не понимают. — Они приходят ко мне. Играют, а я помогаю им. — Избавляешь от задир? — Мона показала на ноги, торчащие сбоку нароста, которые сразу же исчезли внутри с хлюпающим звуком, заставив девушку прикусить язык, лишь бы оставить свой ужин внутри. — Я защищаю их! — голос резанул по ушам и рот мальчика открылся. Доктор пригнулся, чтобы заглянуть в него, но отшатнулся, когда увидел щупальца, встающие на место языка. — Взрослые обижают их! — Да, заставляют делать домашку, — Мона выдохнула, смотря, как острые мясистые щупальца лезут все дальше наружу. — Какой ужас. — Это не остановить, — шепнул Доктор девушке, а затем обратился к существу. — Ты должен оставить этих детей в покое. Люди не виновны, что ты оказался здесь. — Правда? — один из корней балансировал перед лицом мужчины, словно был чревовещателем. — Я столкнулся с космическим мусором, который скоро облепит всю атмосферу. — Думаю, что ты двигался быстрее, чем дрейфующий кусок пластика с металлом, — Мона подбоченилась, чувствуя неладное, а Доктор подошел к ней ближе, чувствуя настрой. — Хочешь сказать, что сам по сторонам не смотрел, а теперь винишь людей? Ты ведь просто ребенок, и я отправлю тебя к родителям! — Их уже нет! — щупальца задергались, обволакивая пол, превращая его в плотную смесь из слизи и мускул. Доктор, ища пути отхода, слышал, как Мона роется в шкафу. — Я знаю! — девушка рванула к наросту крепко сжимая грабли в руках. Она поскользнулась на обвивающих ее щупальцах, но падая, смогла вогнать грабли прямо в тело несчастной куклы. Морщась от своего поступка, Мона, встав на колени, сильнее вонзила грабли, уговаривая себя не отключиться от пронзительного вопля существа, который проникал слишком глубоко в голову. Она надавила чуть сильнее, чувствуя, как что-то мягкое лопается под острием, а в следующую секунду ее сбила с ног слизь с кровавыми сгустками. — Твою мать! — Мона подскочила на ноги, скользя на полу. Она, пытаясь устоять, схватила Доктора за руку, чтобы тот ее вытащил. — Я это сделала? Он ничего не ответил, смотря на то нарост, который, словно лопнувший пузырь, раскрылся на полу, наконец освободил люстру. Доктор, взяв девушку за влажные, склизкие ладони, подтащил к себе, скрывая в объятиях. Мона оторопела, но чувствовала, как паника ее отпускает, оставляя на себе лишь холод от покрывшей все тело слизи. — Я мог сделать по-другому, — тихо сказал он, положив подбородок на голову девушки, даже не боясь испачкаться. — Нет, — Мона прикрыла глаза, прижимаясь мокрой щекой к его груди. — Его жажда становилась бы все сильнее. — Как ты узнала, что кроме братьев никого нет? — взяв девушку за плечи, Доктор отстранил ее от себя, чтобы заглянуть в лицо Моны. — Не знаю, — Мона задумалась, ощущая на себе взгляд, но боясь посмотреть в глаза мужчины. — Он ничего не говорил о родителях? Доктор ничего не ответил, подняв фонарик с пола и отряхнув его от слизи, сказал, что им надо возвращаться. Когда они вылезали обратно в окно, на улице уже светало, и девушка не могла поверить, что они провели там почти всю ночь. Холодная слизь, впитавшаяся в одежду, стала лишь холоднее под утренним ветром, и они почти бежали, чтобы добраться до дома. Еще на крыльце Мона стянула любимую рубашку и ботинки, бросив их тяжелым грузом в мусорный бак. Они разошлись по ванным — Мона в доме, а Доктор — в ТАРДИС, чтобы смыть с себя остатки жуткой ночи.