Влюбленная в океан

— Мы дома, Рита. Майк говорит тихо, спокойно, так, чтобы она все слышала. — Я как будто бы все вижу, — говорит женщина. — Хотя, наверное, здесь все изменилось за столько лет, пока меня не было. Рита слепая. Она ослепла четыре года назад, во время автокатастрофы. И еще двенадцать лет назад они с Майком покинули Кашкайш - молодые, счастливые и с надеждой на будущее. — Нет, все осталось таким же, как прежде, — говорит Майк успокаивающе. - Почти... Только цветов на балконе нет, они завяли. Майк - ее брат, единственный, кто остался с ней после катастрофы. Рита тоже была для него единственной — единственным человеком в его жизни, которого он не сторонился. Майк не любил людей. — Но я посажу новые, если хочешь, — предложил он. — Да, я буду чувствовать их запах, — засмеялась Рита. Ее золотистые волосы словно бы светились на солнце. Она была красавицей. — Но мы ведь пойдем к океану, да? — Да, — решительно кивнул Майк, смотря на сестру с улыбкой. — Сейчас, я только оставлю чемоданы. — Тебе помочь? Он только засмеялся в ответ. — Мне не нужна помощь, родная, — покачал головой он. Рита провела рукой по стене, нашарила кресло и села. Подняла голову вверх. На секунду ей показалось, что она видит раскрашенный ей же потолок их старого дома. На потолке и правда все ещё были ее рисунки. Океан, океан, океан. Она на всех своих картинах рисовала только его. В ее юности родители шутили, что она никогда не найдёт себе жениха, потому что влюблена в океан. — Пойдем, сестрёнка, — ласково сказал парень, взяв ее за руку. Они всегда были вместе, даже в детстве вся округа знала эту парочку. Когда Майк родился, Рите было пять лет. Она стояла возле его колыбели и смотрела на своего брата. Она покрепче сжала его руку и пошла за ним. Рита не хотела признавать или показывать собственную слепоту - она двигалась уверенно, легко, так, словно ее ничего не стесняло. Дорога. Машины. Много машин. В последний раз, когда они здесь были, машин было в разы меньше. Кажется, и цвет деревьев тут тоже потускнел. Все стало каким-то... Не таким, хоть и осталось на своих местах. — Кашкайш скучал по тебе, — засмеялся Майк, чтобы скрыть своё волнение и тревогу. — Я тоже по нему скучала, — сказала Рита со вздохом. Они подошли к океану. К их месту у океана. Здесь они проводили столько времени вместе. Как же хотелось им обоим хоть на денек вернуться в то время! И что бы отдала Рита, чтобы еще хоть разок взглянуть на свой Кашкайш... Но лишь только посмотрев на их с сестрой океан, Майк сразу и без всяких помех понял — что-то не так. Океан... — Майк, какого он цвета? — спросила его сестра с волнением и надеждой в голосе. И он понял, что не может солгать. — Он серый, Рита. Грязно-серый. Он был серый. Пожалуй, даже самая невзрачная и грязная туча была бы красивей когда-то самого прекрасного места на земле. У берега валялись битые бутылки, пластиковые пакеты и всякий мусор. Майк помнил, как Рита быстро и спешно рисовала волны — особенно в дни шторма. Майк помнил живые картины его сестры. Майк помнил, как она говорила, что нужно рисовать - быстрее, пока океан еще такой. — Так вот зачем я так много рисовала тебя, — раздумчиво сказала Рита, подходя к самой кромке воды. Подошла, опустилась на колени и коснулась руками водной глади. — Может, пойдем в какое-нибудь другое место? — севшим голосом спросил Майк. — Может... Где-то еще остался... Синий... Рита повернула голову к нему, словно бы видела все и улыбнулась улыбкой человека, которому вместо потерянного счастья предлагают петушка на палочке. — Знаешь, может, я должна была ослепнуть навсегда, чтобы не видеть этого, — сказала женщина тихо. — Значит, он так решил. В памяти Риты океан остался синим, теплым и таким нежным. В памяти Риты остались ярко-зелёные деревья, голубое небо, светлые облака. В памяти Риты остался ее — нет, их — Кашкайш. В памяти океана Рита осталась веселой, радостной и сияющей своими невероятно глубокими (глубже океана!) глазами. — Вот я и дома, — опустошенно произнесла она. Когда она уходила - ей было двадцать четыре года, она была сияющей, счастливой и полной надежд. Когда она вернулась — ей было сорок, она была слепой, потерянной, одинокой, но все так же безумно и нежно влюблённой в океан.