Из наших пеплов, мы восстаем.

Суна и Кая молча шли к пляжу, звуки ночи и шелест волн создавали вокруг них успокаивающий кокон. Пляж, освещенный серебристым светом луны, резко контрастировал с напряжением, царившим ранее. Они быстро разделись, затем Суна взяла Кая за руку и мягко повела его к воде. Она старалась вести себя легко и весело, заставляя себя сохранять позитивный настрой, чтобы компенсировать мрачное состояние мужа. Кая медленно последовал за ней, его движения все еще были полны душевной тяжести. Однако прохладная вода, казалось, положительно на него повлияла. После получаса плавания он выглядел немного более расслабленным, хотя тени вечера все еще оставались в его глазах. Они вернулись на пляж, их кожа все еще блестела от соленой воды, оделись и направились к шале.

****

*Вернувшись в шале*, они по очереди приняли душ. Кая позволил горячей воде литься на него, чувствуя, как мышцы расслабляются под успокаивающим потоком. Но мысли продолжали возвращаться к Джемилю, к его лицу, отмеченному возрастом, и его голосу, который заставил его похолодеть. «Добрый вечер», — сказал он. Как будто он просто отсутствовал всего один день и вернулся к обычной жизни. Каждая капля воды, казалось, усиливала внутренний хаос, который его пожирал. Он посмел назвать его «Мой сын». Какая наглость. После всего, что он нам сделал. После всего, что он мне сделал. Кая потер лицо, пытаясь изгнать навязчивые воспоминания, но голос его отца продолжал звучать в его голове, повторяя одни и те же слова снова и снова. «Ты бесполезен, Кая», «Ты обуза для этого дома», «слабак», «Никчемный»… Эти слова были хуже ударов. А его отсутствие было еще невыносимее. Слово «сын» поэтому звучало в его голове как язвительная ирония, жестокое напоминание обо всем, что он пережил, от насилия Джемиля до его ухода, оставившего маленького ребенка наедине с матерью, страдающей психическим заболеванием, которое делало их повседневную жизнь невыносимой. *Его мать!* Как она могла так с ним поступить? Эта мысль мучила его больше всего, и он задавался вопросом, как она могла быть соучастницей этого фарса. В их жизни было много моментов, когда он чувствовал, что его мать была безразлична к той боли, которую она ему причиняла, когда ее резкие слова и равнодушное поведение оставляли невидимые шрамы на его душе. И сегодня он переживал один из таких моментов с разрушительной интенсивностью. Предательство его матери ударило по нему с полной силой, пробуждая в нем чувства, которые он пытался преодолеть с помощью своей психолога, но которые сейчас начали кровоточить с новой силой. Он задавался вопросом, понимала ли она когда-нибудь, какой ущерб она наносила, или ее сердце просто было глухо к его страданиям. Когда он наконец вышел из душа, Суна ждала его на кухне, уже готовая с чашкой горячего чая и двумя коробками свежепривезенной пиццы. Кая сначала неохотно посмотрел на еду. Но его жена мягко, но настойчиво настояла. Тепло чая согрело его руки, и он сделал первый укус неаполитанской пиццы, как он любил. Затем они сели вместе в гостиной, окруженные мягкими подушками. Суна раскрыла руки, чтобы принять его, и Кая прижался к ней, находя убежище в ее теплом объятии. Они долго оставались так, Кая с закрытыми глазами, утонув в комфорте объятий жены. Она крепко держала его одной рукой, а другой нежно поглаживала его спину и волосы, ее пальцы ласково скользили вдоль его плеч, затем поднимались к его лицу, принося ощутимое облегчение его измученному разуму. «*Поговори со мной,*» — сказала она через некоторое время, ее голос едва слышен в спокойной ночи. Он слегка вздохнул, прежде чем немного приподняться, все еще с закрытыми глазами. Его мысли продолжали кружиться, преследуемые образом отца в саду усадьбы и воспоминаниями о нем. «*Как ты себя чувствуешь?*» — встревоженно спросила она. Кая все еще колебался, чтобы поделиться своими чувствами, но неизменная поддержка Суны и ее желание искренне утешить его подтолкнули его открыть свое сердце. «*Это…*» — начал он хриплым голосом, «*трудно. Видеть его после всех этих лет… это просто… очень трудно.*» Молодая женщина внимательно слушала, ее нежные пальцы касались его лица с бесконечной нежностью. Она знала, что ему тяжело говорить, но каждое произнесенное слово было шагом к освобождению от его эмоций. «Я зол. Очень зол. Джаным чок ачыёр*. Это не только то, что я его видел. Это еще и то, что он думал, что имеет право снова появиться в моей жизни после всех этих лет, после всего, что он сделал. Это еще и то, как все вокруг приняли это, заставив меня пережить это. Моя мать, люди, которых я называю своей семьей... Я чувствую… предательство.» «Я понимаю,» — прошептала Суна, слегка прижимая его к себе. Она очертила контуры его челюсти своими пальцами, затем мягко поднялась к его вискам, слегка массируя эту зону, где часто скапливалось напряжение. Кая глубоко вдохнул, его мышцы расслабились еще больше под успокаивающим действием ее прикосновений. «Я понимаю, что все это глубоко несправедливо и болезненно для тебя. Твоя злость законна, и это нормально, что ты чувствуешь себя преданным. Но знай, что ты не одинок. Я здесь для тебя, и мы можем справиться с этим вместе.» Кая медленно кивнул, признавая искренность ее слов. Тепло и мягкость Суны приносили ему необходимое утешение.

****

Кая сидел напротив Суны, делясь с ней частью своего прошлого, о котором он никогда ранее не рассказывал. Конечно, он уже говорил о своем отце, упоминая его зависимость от алкоголя и приступы насилия по пустяковым причинам, но никогда раньше не углублялся в такие детали, как сейчас. «Его присутствие было чем-то вроде постоянной бури», — вспомнил он, взгляд его становился все более отстраненным. «Я помню те ночи, когда он злился без всякой причины. Когда я слышал его тяжелые шаги за дверью, меня охватывал страх, потому что я понимал, что он пьян». Он сделал паузу, вспоминая те болезненные моменты. «Когда он ушел, все стало еще хуже. Моя мать стала почти чужой для меня. Ее психическое состояние ухудшалось с каждым днем... В том возрасте попытаться справиться с такой ситуацией было выше моих сил. Мне также приходилось бороться с собственными чувствами замешательства и гнева, пытаясь удержать нашу жизнь на плаву». Кая играл с рукой Суны, переплетая их пальцы, как будто пытался удержаться в настоящем моменте. Она внимательно слушала, мягко сжимая его руку, напоминая о своем присутствии и поддержке. Воодушевленный ее поддержкой и ободряющими словами, он продолжил делиться своими воспоминаниями, рассказывая все более точные детали. «Мне всегда приходилось быть начеку, зная, что любая мелочь могла вызвать взрыв», — продолжил он, глаза его снова становились невидящими. «Помню один случай, когда он разбил телевизор только потому, что его команда проиграла. Мама была парализована от страха, и я тоже». Суна слушала его с вниманием и сочувствием. Она никогда не видела своего мужа таким уязвимым, таким оголенным от всех защит, которые он возводил годами. В этот момент она видела не только человека, которого она любит, но и ребенка, которым он был, того маленького мальчика, отчаянно нуждающегося в любви и защите, которых он никогда не получал. Она чувствовала потребность защитить его, окутать его всей нежностью и мягкостью, на которую была способна, как бы восполняя все эти годы одиночества и страданий, которые он пережил. Пока он продолжал рассказывать, воспоминания Каи находили отклик в ней, вызывая образы, глубоко запечатленные в ее памяти. Насилие, крики, ощущение постоянного нахождения на грани... всё это она знала и старалась забыть, исцелиться от этого. Суна пыталась сосредоточиться на Кае, осознавая, что сейчас нужно успокоить его боль. Она продолжала нежно гладить его, ее пальцы с любовью скользили по его шее, лицу, волосам, шепча ласковые слова, чтобы успокоить его страдания. «Я знаю, Кая… я точно знаю, что ты чувствуешь», — прошептала она, ее голос дрожал от эмоций. «Эти ночи, когда ты молился, чтобы звук его шагов удалился… Я тоже это пережила. Страх перед тем, что произойдет потом, слова, которые причиняли боль, иногда даже хуже были молчания. Я выросла с этим постоянным страхом, с ощущением, что я никогда не была достаточно хороша, с необходимостью молчать, чтобы не навлечь неприятности». Она ощущала, хоть и с небольшой долей вины, что было что-то почти очищающее в том, чтобы переживать эту боль вместе, делиться ею, обнажать её. Казалось, что, обнажая свои души друг перед другом, они могли изгнать призраков своих страданий, делая эти воспоминания менее угнетающими, более выносимыми.

****

Кая, сцепив руки, медленно поднял глаза на Суну, ища её взгляд, словно ему нужен был этот контакт, чтобы набраться сил и продолжить. «Я проснулся от ужасных криков матери и звука разбивающегося стекла. Когда я вышел из своей комнаты, я увидел её там, стоящую среди осколков,» продолжил он, и его глаза потемнели, как будто он вновь переживал каждое мгновение этой сцены. «Она держала в руке тарелку. Её взгляд был пустым, отсутствующим, как будто она больше не была собой. Прежде чем я успел что-либо сказать, она повернулась ко мне, и тогда я увидел... это ужасное выражение в её глазах.» Суна почувствовала, как Кая напрягся, и она мягко сжала его руку, молчаливо поддерживая его. «Она бросила тарелку в мою сторону, не сказав ни слова,» продолжил Кая, голос стал слабее. «Я был в ужасе, но это было ничто по сравнению с тем, что произошло потом. Она подняла кусок разбитого стекла и бросила его в меня с такой силой... Я успел только прикрыть своё лицо. Я почувствовал, как боль пронзила моё предплечье, и кровь начала течь.» Суна молчала, её глаза наполнились слезами. Она знала, что должна быть сильной для него, даже если каждое его слово разрывало ей сердце. «Я был напуган,» повторил он, сдавленным от эмоций голосом. «Я не понимал, что происходит. Это был не первый раз, когда я видел, как она погружается в такие кризисы, но это был первый раз, когда она напала на меня... по крайней мере, физически. Всё, что я хотел, это убежать. Но я не мог... Я не мог оставить свою мать одну в таком состоянии.» Он замолчал, голос дрожал, его глаза снова устремились к жене, словно он искал якорь в её взгляде. «Этот момент... этот момент запечатлён в моей памяти. Я спрятал шрам под татуировкой, но воспоминания всё ещё здесь, глубоко врезанные в моё сознание.» Суна почувствовала, как её сердце сжалось, видя его таким уязвимым, но при этом таким сильным в своём стремлении поделиться той частью себя, которую он так долго скрывал. Нежно, она провела ладонью по его предплечью, поглаживая большим пальцем шрам, скрытый под якорем. Кая вздрогнул от этого прикосновения, чувствуя, как тёплое ощущение мягко разливается по его телу. Она слегка приблизила его руку к своему лицу и медленно склонила голову, её губы нежно коснулись шрама, и она начала целовать его легкими и успокаивающими поцелуями вдоль всей раны. Кая закрыл глаза, отдаваясь этой мягкости. Казалось, каждый поцелуй шептал слова утешения, стирая боль и горькие воспоминания. Слёзы начали скатываться по его щекам, слёзы, которые он сдерживал годами. Её ладонь поднялась к лицу мужа и нежно стерла его слёзы. Ей не нужно было слов, чтобы выразить свои чувства; Кая чувствовал её любовь и поддержку через каждое её прикосновение, через каждый деликатный поцелуй, который она оставляла на его шраме. Казалось, что она старалась исцелить не только его кожу, но и невидимые раны его души. Она подошла к нему ближе, сокращая расстояние между ними до тех пор, пока их дыхания не смешались. Медленно, с бесконечной нежностью, она прижалась губами к его. Кая ответил с такой же нежностью, его руки инстинктивно нашли её талию, удерживая её крепко, словно он боялся, что она растворится в воздухе. Когда их губы наконец разомкнулись, Суна не отстранилась. Она осталась рядом с ним, их лбы соприкасались, их дыхание было коротким и смешанным, как у двух родственных душ, наконец-то нашедших своё прибежище друг в друге. Кая медленно открыл глаза и заглянул в её, находя в её взгляде силу и сострадание, которые утешали его как ничто другое. Он слегка отстранился, достаточно, чтобы взглянуть на её правое плечо. Не сказав ни слова, он поднял руку и начал его поглаживать, его пальцы с бесконечной нежностью касались шрама, который там находился. Суна глубоко вздохнула, готовясь ответить на молчаливый вопрос своего мужа. «Мне было двенадцать лет,» начала она. «В тот день я вернулась из школы на четверть часа позже, потому что помогала подруге с английским заданием.» Кая внимательно слушал, его черты становились всё жёстче по мере того, как она говорила. «У отца были очень строгие правила насчёт времени,» продолжила она. «Когда я вернулась, он уже был в ярости. Он не принял мои объяснения, и его гнев вырвался наружу.» Он сжал кулак, на его лице отразилась сдержанная ярость. «Это непростительно, Суна. Ты этого не заслужила.» «Я знаю,» сказала она, нежно сжимая его кулак, чувствуя, как он расслабляется под её рукой. «Ты тоже этого не заслуживаешь. Никто не заслуживает этого.» Он притянул её к себе с силой и одновременно с нежностью, крепко обнимая её, стараясь защитить от всего, что могло её когда-либо ранить. Его губы нашли её лоб и оставили там несколько поцелуев. Спускаясь губами вдоль её ключицы, он задержался на месте, где был шрам. Кая мог чувствовать мягкость её кожи под своими губами, мягкость, которая немного успокаивала тот огонь ярости, который горел в нём. Суна почувствовала, как в ней разливается тёплое ощущение, постепенно вытесняя холод, который сопровождал её болезненные воспоминания. Каждый поцелуй, медленный и обдуманный, вызывал в ней чувство безопасности и умиротворения, словно он сумел заполнить невидимые трещины, оставленные ранами прошлого. Когда он достиг основания её шеи, он на мгновение остановился, оставив свои губы там, словно стараясь закрепить своё присутствие в этом моменте, напоминая ей, что она больше не одна, что они вместе, едины против теней прошлого. Она подняла дрожащую руку, погладила его волосы и притянула его ещё ближе к себе. Он ответил, крепче сжимая её в объятиях, его руки окружили её, как защитный барьер. Его губы нашли её с жадной нежностью. Суна ответила поцелуями более настойчивыми, её губы выражали новую силу, почти отчаянную. Она глубже погрузила свои пальцы в его волосы. Каждое движение было наполнено интенсивностью, которая свидетельствовала о её стремлении соединиться с ним, преодолеть ту пропасть, которая так долго их разделяла. Их поцелуй углубился, губы Кая с большей уверенностью захватили её, его руки скользнули вдоль её рук, чтобы лечь на её талию. Он нежно провёл рукой по её левому боку, мягко касаясь тёплой кожи и поглаживая указательным пальцем ещё один шрам, о происхождении которого он не знал. Суна мягко прервала поцелуй, её голос был пропитан уязвимостью. «Мне было шестнадцать или семнадцать лет. Отец был в плохом настроении, как часто бывало.» Она сделала паузу, её глаза искали понимания в его взгляде. «Он толкнул меня, и я упала на угол стола. Боль была мгновенной, и порез оставил глубокий след.» Кая резко закрыл глаза, крепко сжав веки, словно пытался стереть из памяти тот образ, что она только что описала. Одинокая слеза скатилась по его щеке, проложив тихий путь сквозь ту боль, которую он чувствовал за неё. «Чёрт возьми! Мне так жаль. Мне очень жаль.» Она положила руку на его щеку, нежно вытирая слёзы. «Это в прошлом. Всё позади,» — сказала она смело. Взгляд Каи был наполнен восхищением, но также болью и яростью, взрывоопасной смесью чувств, которые он не мог сдержать. Он наклонился к Сюне с новой интенсивностью, его губы нашли её с горячей и отчаянной страстью. Эти поцелуи больше не были нежными и успокаивающими, но были наполнены энергией всех эмоций, гнева и печали, которые он испытал, услышав её историю. Он провёл своим языком по её губам с яростной настойчивостью, исследуя каждый уголок с желанием ощутить глубокую связь. Суна позволила себе увлечься этой волной интенсивных ощущений, отвечая с не меньшей страстью, её пальцы терялись в его волосах. Эти поцелуи теперь были опьяняющей смесью страсти и облегчения, как будто он пытался поглотить всю боль, которую он только что узнал, и превратить её в новую силу, которая их объединяла. Их дыхание стало тяжелее, синхронизировавшись, их тела инстинктивно приблизились друг к другу, пока между ними не осталось ни единого расстояния. Суна скользнула руками вдоль его рук, её пальцы нашли его плечи, цепляясь за него с мягкой интенсивностью. Кая чувствовал каждый удар сердца своей возлюбленной, отдающийся в его груди, и провёл своей рукой вверх по её спине, рисуя успокаивающие круги на её коже. Его губы мягко скользили по её щеке, исследуя каждый контур её лица с внимательной нежностью. Он медленно спускался, касаясь её челюсти, затем изгиба её подбородка, прежде чем отправиться ещё ниже. Его поцелуи стали более ощутимыми и теплыми, когда он достиг её шеи и ключиц. Суна слегка наклонила голову, предлагая свою шею его поцелуям, тихий вздох сорвался с её губ. Чувствуя, как в ней нарастает желание, она скользнула руками по его щекам, мягко приподняв его лицо, её губы жадно искали его, настойчивые, пожирающие. Ей хотелось его губ, этого горячего прикосновения, его поцелуев, которые её опьяняли. Её руки, дрожащие от страсти, обвились вокруг его шеи, притягивая его ещё ближе к себе. Кая почувствовал волну желания, заполнившую его с каждым её прикосновением, его эмоции разгорелись под горячими поцелуями Сюны. Контраст между теплом их движений и дискомфортом их положения на диване делал его ещё более осознанным в их нарастающем желании. Суна полностью отдалась этому поцелую, её язык жадно исследовал тепло его рта, наслаждаясь каждым мгновением с пылом, который заставлял её сердце биться быстрее. Когда они остановились, чтобы перевести дыхание, Суна мягко скользнула своей рукой под рубашку Каи, её пальцы коснулись маленького шрама на его животе. Она почувствовала, как Кая слегка напрягся под её прикосновением, и тень проскользнула в его глазах. Он был настолько поглощён моментом, проведённым с женой, что забыл обо всём остальном. Нежные пальцы Сюны, исследующие его шрам, вернули его к реальности. «Этот…» прошептал он, его голос был хриплым, «мне было шестнадцать. Это было в мастерской, где я работал. Однажды, когда я занимался старой машиной, домкрат, который я использовал, чтобы поднять шасси, внезапно сорвался. Машина рухнула, и у меня едва хватило времени, чтобы частично отскочить, но металлическая деталь ударила меня напрямую.» Сюна содрогнулась, услышав, как он рассказывает об этом случае, представляя себе ужасающую сцену для ребёнка, каким он был. Она слегка надавила на шрам, ощущая отпечаток, оставленный этим несчастным случаем. Затем она наклонилась, приподняла край его рубашки и оставила на этом месте поцелуй, жест, который словно говорил: «Я вижу тебя, я понимаю тебя, и я здесь.» Кая почувствовал, как по его телу прошла дрожь. Он закрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущении, оставленном губами его жены на его коже. Каждый её жест, каждый поцелуй казались ему целебными, растворяющими годы одиночества и сдержанности. Он осознал, насколько сильно нуждался в этой любви, в этой нежности и принятии, которые она ему дарила. Когда она подняла голову, он протянул руку, чтобы нежно погладить её лицо. Его пальцы скользнули по её челюсти, касаясь её кожи с бесконечной лёгкостью. Он мягко повернул её лицо к себе, его глаза искали её. То, что она увидела в его тёмных зрачках, заставило её дрожать: смесь страсти, боли и жгучей нежности. Сюна почувствовала, как горячие губы её мужа оставляют нежные поцелуи на её шее, и тепло каждого прикосновения заставляло её вздрагивать. Кая не торопился, медленно спускаясь к её ключице. Его руки двигались вдоль её рёбер, по талии, затем по бёдрам, где они стали более настойчивыми. Интенсивность его поцелуев возрастала, становясь более глубокими, более настойчивыми. Она почувствовала, как её захлестнула волна тепла и эмоций, каждый жест её мужа разжигал в ней желание, которое она больше не могла сдерживать. Она схватила воротник его рубашки и снова притянула его к себе для продолжительного поцелуя. Её руки начали скользить по его плечам и спине. Кая ответил на её страсть, взяв её руку в свою, направляя её, стараясь не разорвать поцелуй, к своей груди так, чтобы её пальцы коснулись его обнажённой кожи под приоткрытой рубашкой. Прямой контакт заставил их обоих вздрогнуть. Жадные до большего пальцы Сюны проникли глубже под рубашку, исследуя твёрдость его мышц. Каждое прикосновение, каждое движение её ладоней по напряжённой коже разжигали огонь желания, охватывавший их обоих, делая этот момент ещё более интенсивным и неизбежным. Суна стояла перед Каей, её сердце стучало как сумасшедшее. Она ощущала каждый удар, каждую пульсацию, как будто её сердце стремилось настроиться на ту же волну, что и сердце её мужа. Её руки, слегка дрожащие от нежного ожидания, медленно скользнули по его груди, остановившись прямо у первого застёгнутого пуговицы рубашки. Их взгляды пересеклись в немом напряжении, которое говорило больше, чем слова. Она видела в его глазах нетерпение, сырую страсть, которая резонировала с той, что охватывала её целиком. Пока он обнимал её за талию с той же нежностью, что и решимостью, она осторожно, почти с благоговением, взяла пуговицу между своими изящными пальцами, задерживаясь на этом действии слишком долго. Она знала, что этот момент изменит что-то в них, невидимую, но явную преграду между ними, существовавшую месяцами. Она почувствовала, как дыхание Каи замерло. С невыносимой медлительностью она начала расстёгивать рубашку, освобождая кожу Каи пуговка за пуговкой. Рубашка наконец открылась. Суна расстегнула края рубашки и позволила ткани упасть на пол, забытое, открывая тело, вылепленное годами физического труда и усилий: широкие плечи, подтянутые руки, мускулистая грудь и крепкий пресс. Татуировки повсюду, остатки истории, о которой она теперь знала самые глубокие секреты. Кая глубоко вдохнул, ощущая, как воздух застревает в груди, когда рубашка скользнула с его плеч. Ему хотелось говорить, сказать, что он чувствует в данный момент, но слова казались ненужными, недостаточными, не способными передать глубину его чувств. Она позволила своим пальцам скользнуть по его татуировкам, едва касаясь их, почти как будто она открывала их впервые. Её руки, легкие, но всё более смелые, исследовали каждую изгиб, каждый мускул, каждую черту, наслаждаясь каждой деталью, каждым дрожанием кожи Каи под её прикосновением. Она наклонилась к нему, её пальцы снова находили путь, который уже исследовали, но теперь с новой жаждой, почти поглощающей. Её губы коснулись его плеча, продолжая путешествие к его ключице, затем поднялись к изгибу его шеи, оставляя за собой линию жгучих поцелуев, прежде чем вновь захватить его губы. Она наслаждалась каждой реакцией Каи, каждым дрожанием его кожи под её губами, каждым вздохом, который вырывался из него. Каждый её сладкий стон был как ответ на её собственное желание. Кая, неподвижный, с закрытыми глазами, чувствовал эмоции в каждом движении Суна, и это трогало его больше, чем он мог выразить. Он чувствовал, как знакомое тепло распространяется в нём, каждое прикосновение разжигало в нём жажду, которую он больше не мог подавить. Его руки снова начали действовать, медленно скользя по её спине, исследуя её бедра, охватывая её талию, лаская её рёбра, не прекращая поцелуев, облизывая их по очереди, раздавливая их вместе, а затем по отдельности, прежде чем вернуться к приглашающей шее его возлюбленной. Он немного приподнялся, ища в её взгляде последнее подтверждение, чтобы сделать шаг, который он горел желанием сделать. « Суна… » — прошептал он, его голос дрожал, полный колебания, звучащего как мольба. « Я должен спросить тебя… я должен быть уверен… Ты…». Его сердце бешено колотилось, каждое слово было тяжело от важности момента. Ему нужно было знать, чувствовать, что она хочет так же, как и он, сделать этот шаг. Но прежде чем слова могли вырваться, Суна заставила его замолчать страстным поцелуем. Контакт её губ был более мощным ответом, чем любое слово. Она вложила в него всю свою душу, всю свою уверенность. « Тихо, — прошептала она против его губ, её руки крепко держали его кожу, решительно настроенные. — Ты не можешь остановиться сейчас. Я не позволю этого. » Кая только этого и ждал. Его последние сомнения были развеяны словами жены, её дрожащим от желания голосом и воспоминаниями о их свадебной ночи. « Я не позволю этого, — сказала она также в тот день, когда потянула его за ворот. Его губы снова встретились с губами жены, поцелуи стали более уверенными. Не прерывая поцелуй, он легко поднял её и направил к кровати, которая манила их, как будто целую вечность. Суна, шагая назад, чувствовала, как каждая клетка её тела дрожит от нарастающего напряжения, каждое движение приближало её к краю желания. Её сердце билось бешено, каждое дыхание приближало момент, когда она полностью отдастся ему. Кая осторожно подтолкнул её к краю кровати, где её ноги встретились с матрасом. Улыбка коснулась его губ, когда он почувствовал, что её дыхание становится прерывистым и нетерпеливым. Его руки медленно скользнули вдоль её спины, находя молнию на её кроп-топе. Он быстро расстегнул её, позволяя ткани скользить с её плеч на пол. Лифчик последовал за ним, снятый слегка неловким движением его дрожащей от волнения руки. Он отступил на мгновение, позволив своему жадному взгляду остановиться на ней, поглощая каждую её изгиб, каждую деталь, как будто видит её впервые. Его глаза были полны осязаемой обожания, каждое подробность её тела пробуждала в нём почти болезненное желание. «Ты потрясающая…» — пробормотал он, его глаза заворожены великолепной картиной перед ним. Эти слова, едва слышимые, были полны восхищения, признания её красоты во всей её полноте. Воздух был наполнен их смешанным дыханием, тяжёлым от интенсивности, которая их окружала. Он снова приблизился, оставляя лёгкий поцелуй на её ключице, его губы проводили огненный путь к ложбине её груди. Суна откинула голову назад, её глаза закрылись под воздействием поглощающих её ощущений, мягкое и всёобъемлющее тепло зарождалось в ней, требуя разгореться. Она чувствовала, как её тело реагирует на каждое прикосновение, её разум теряется в море ощущений, которые он пробуждал в ней. Юбка последовала, скользнув с удивительной лёгкостью. В одно мгновение она оказалась лежащей, Кая перед ней, излучающий спокойную силу. Он мягко прижал губы к изгибу её груди, оставляя следы нежных поцелуев вокруг каждого контура, не торопясь, наслаждаясь каждой реакцией, каждым вздохом, который он вызывал в ней, прежде чем сосредоточиться на твёрдых сосках. Он ласкал их попеременно своими пальцами и голодными поцелуями, посылая волны тепла через всё её существо. Суна выгибалась, её чувства были в полном возбуждении, и из неё вырывались тихие стоны, смешиваясь с тишиной шалета. Её пальцы вцепились в волосы мужа, пытаясь ухватиться за что-то осязаемое в этом море эмоций. Кая остановился на мгновение, его губы прижаты к тёплой коже Суна. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь моментом, когда их единство казалось превосходящим простое физическое желание, становясь глубоким союзом их душ. Затем, с молчаливым решением, он продолжил своё исследование, решив исследовать каждую дюйм её тела, пробудить каждое чувство, подарить ей всё, что он был и что он имел. Каждое прикосновение было безмолвным выражением любви, данью этой нимфе, которая полностью открывалась ему. Его пальцы были повсюду, исследуя каждую частичку кожи с почти поглощающей точностью. Его губы проводили огненные пути вдоль её бёдер, скользя по внутренним сторонам её ног, теряясь в каждом сантиметре её живота, задерживаясь на местах, где её дыхание становилось более прерывистым, более нетерпеливым. Медленно они опускались, касаясь мягкой кожи прямо над её трусиками. Он остановился здесь, его поцелуи стали более лёгкими, почти игривыми, касаясь края этой последней ткани, которая всё ещё разделяла их интимность. Он мог чувствовать, как напряжение нарастает в ней, каждое прикосновение его губ и пальцев усиливало её нетерпение, заставляя её желать того, что должно было следовать. Его пальцы скользнули вдоль этого предела, касаясь резинки трусиков, очерчивая своими губами контуры тёплой кожи вокруг. Суна чувствовала нарастающее напряжение между ними, болезненно приятное ощущение, которое возникало внизу её живота. Затем он снова начал свой путь, его губы и руки медленно поднимались к её животу, затем к её груди, наслаждаясь мягкостью её кожи под его пальцами. Его поцелуи остановились на мгновение на её ключице, а затем продолжили своё восхождение, касаясь изгиба её шеи с почти болезненной нежностью. Достигнув уровня её глаз, он искал последнее подтверждение в глазах Суна, которая, с коротким дыханием, ответила длинным поцелуем на его губах, лицо, а затем шею мужа, где она задержалась, заставляя его стонать от удовольствия. Её поцелуи были бальзамом на его сомнения, демонстрацией взаимности их желания, неотложности их потребности. Резким движением, почти дрожащим от волнения, Кая снял последнюю ткань, закрывавшую тело жены, освобождая всю её красоту. Прерывистое дыхание пары остановилось на мгновение, когда пальцы Кая скользнули по внутренней стороне её бедра. Добравшись до точки, где накапливалось желание, этого фокуса, где ожидание превращалось в невыносимую потребность, он опустился ниже, оставив Суну жаждущей большего. Решив продлить удовольствие, он позволил своим пальцам исследовать остальное её тело с рассчитанной медлительностью. Он хотел, чтобы она почувствовала каждое прикосновение, каждое лёгкое движение, чтобы она утопала в этом вихре ощущений, который он пробуждал в ней. Его пальцы скользнули вдоль её бёдер, следуя изгибу её тела, оставляя огненные дорожки на чувствительной коже внутри её бедра. Она чувствовала каждое прикосновение как электрический разряд, каждое движение его рук разжигало зоны, которые она никогда не считала такими чувствительными. Когда он, наконец, достиг её интимной зоны, он остановился, наслаждаясь нарастающим ожиданием в ней. Время, казалось, замерло, когда их взгляды встретились снова, молчаливый обмен, почти болезненной интенсивности. Осторожно, почти с почтением, он прикоснулся к ней, его пальцы исследовали с деликатностью, которая контрастировала с неотложностью, которая горела в них. Реакция Суна была мгновенной, непроизвольный стон вырвался из её губ, когда она выгнулась под его прикосновением, её чувства были в полном возбуждении от экспертизы Кая. С максимальной нежностью он ласкал её лобковую область, его пальцы кратко рисовали невидимые узоры на её коже перед тем, как отступить быстрым и расчётливым движением. Он задержался на мгновение, наслаждаясь теплом, исходящим от этого столь интимного места, ощущая каждое биение, каждое дрожание, которое выдавало интенсивность момента. Затем, очень осторожно, он начал рисовать круги вокруг её клитора, сначала медленно и деликатно, затем всё более уверенно. Каждое прикосновение было одой красоте и любви, безмолвным данью этой женщине, которая была его. Эта сирена, которая сводила его с ума от любви и желания. Молодой человек прислушивался к каждому вздоху, к каждой реакции своей жены, подстраивая свои движения под её желания, стремясь продлить этот момент полного отдачи. Суна, в свою очередь, отдалась этой волне ощущений, её тело реагировало с интенсивностью, которую она никогда прежде не испытывала. Она вцепилась в простыню под собой, её дыхание ускорялось, когда волна удовольствия нарастала в ней, неумолимо. Всё её тело, казалось, откликалось на каждое прикосновение, каждый поцелуй, пока она терялась в интенсивности момента. Она была лишь массой чистых ощущений, её разум растворялся в океане удовольствия, который Кая вызывал в ней. Она чувствовала, как её контроль ускользает, теряясь в этом вихре ощущений, который он создавал. Кая, чувствуя, как собственное возбуждение достигает пика, ускорил темп, его ласки становились более настойчивыми. Он приблизился к ней, вновь захватывая её губы, и нежно взял её ладонь в свою, ведя её по своему торсу и животу, позволяя ей касаться своей кожи и мышц с рассчитанной медлительностью. Затем он направил её вниз, к молнии на своих брюках. Одним плавным и быстрым движением она расстегнула молнию. Молодой человек почувствовал, как легко она реагирует на него, насколько она отдается ему с неистовой страстью, как сильно она хочет его, и теперь не испытывает никакого стеснения. Он помог ей избавиться от брюк и трусов одним движением, ткань скользнула по его ногам и упала небрежно на пол. Освобождённые от последних преград, они оказались в полном объятии, кожа к коже, их тела прижаты друг к другу, сердца бьются в унисон. Интенсивность этого контакта переполняла их, каждое ощущение усиливалось отсутствием преград между ними. Кая погрузил взгляд в глаза Суна, ища в них огонь, который горел в ней, огонь, отражавший его собственную страсть. Он наклонился к её уху, его голос был хриплым от желания: « Я тебя люблю, Суна, » — прошептал он. Эти слова отозвались в комнате, как признание, которое казалось содержащим всё, что он есть, всё, что он чувствует. Суна, с блестящими глазами, погладила его лицо, её губы слегка касались его. « Я тоже… люблю тебя, Кая. » Эта простая фраза несла в себе всю любовь, весь желание, всю отдачу, которую она была готова ему предложить. Суна чувствовала, как с её плеч упал огромный груз, как эти слова наконец разрушили невидимые цепи, сдерживавшие её. Впервые она чувствовала себя полностью обнажённой, уязвимой, но странным образом умиротворённой. Кая почувствовал, как его сердце на мгновение остановилось, слова Суна отозвались в его сознании с невообразимой силой. Это простое « я тебя люблю », которого он так долго ждал и надеялся, наконец, покинуло её губы, и воздействие этих слов захлестнуло его, как бурный поток. Его глаза слегка запотели, и он попытался справиться с эмоциями, которые переполняли его. Он представлял этот момент так много раз, но ничто не могло подготовить его к интенсивности этого момента. « Я тебя так сильно люблю, Суна… » — повторил он, его голос дрожал, смесь облегчения и чистого счастья. Молодой человек расставил ноги своей жены коленом, прежде чем медленно и осознанно подвести свой возбужденный член между её бедрами, стараясь сохранить бесконечную нежность в этом интимном движении. Затем, с почти невыносимой медлительностью, он начал проникновение, позволяя каждому миллиметру погружаться в неё с абсолютным вниманием, наслаждаясь каждым моментом, каждым ощущением, которое связывало их ещё глубже. Кая прикусил губу, сдерживаясь от желания проникнуть в неё быстрее, предпочитая продлить это нарастание, этот интенсивный обмен чувствами и ощущениями. Он хотел, чтобы она почувствовала каждый момент, чтобы она запомнила каждую секунду этого чистого акта любви. Суна немного выгнулась, её спина изгибалась, чтобы лучше принять его, чтобы глубже почувствовать его в себе. Её пальцы крепко держались за его плечи, волна интенсивного тепла охватила её, поднимаясь от низа живота до груди, наполняя её тело чувством полноты. Он остановился на мгновение, давая ей время привыкнуть к его присутствию в себе, чувствуя каждое дрожание, каждую настройку её тела, которое принимало его с полной уверенностью. Затем, с бесконечной нежностью, он начал двигаться, его движения были измеренными и наполненными совершенным мастерством. Их тела, идеально синхронизированные, танцевали вместе в плавном и естественном ритме, как будто они были созданы для того, чтобы соединиться таким образом, их души переплетались в объятии, столь же страстном, как и их тела. Их вздохи смешивались, образуя интимную мелодию, где каждое движение говорило о горящем желании и бесконечной нежности. Их взгляды не отрывались друг от друга, улавливая всю глубину этого общего момента, красоту их союза полностью поглотила их. Кая уткнулся лицом в шею своей возлюбленной, вдыхая её запах и оставляя страстные поцелуи. Он постепенно ускорил свои движения, позволяя выразить всё своё желание, каждое толчок становился глубже, более выраженным. Он хотел слиться с ней, быть настолько близким, чтобы никакое расстояние, никакое сомнение не могло их разлучить. Их стоны сливались, симфония удовольствия заполняла воздух вокруг них. Его губы переместились выше, поглощая её губы с ненасытным аппетитом, оставляя её дыхание, когда он снова вошёл в её рот своим языком. Руки Суна, теперь освобождённые от всяких сомнений, исследовали каждый сантиметр его кожи, проводя невидимые линии по его торсу, бедрам, её ногти вонзались в его спину и плечи. Минуты тянулись, каждая секунда их союза запечатлелась в их памяти как момент чистого совершенства. Они отдавались друг другу с полной уязвимостью, позволяя себя захватить интенсивностью их связи, этой интимной танцевальной гармонией, которая превосходила простой физический кайф. Они занимались любовью много раз раньше, до того как всё начало рушиться, каждая из этих опытов была полна как нежности, так и интенсивности. Кая умел внимательно слушать тело своей жены и точно отвечал на её невыраженные желания. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение были тщательно настроены, чтобы удовлетворить её потребности, превращая их интимные моменты в настоящие симфонии общего удовольствия. С её стороны, она воспринимала оттенки ощущений, которые никогда раньше не испытывала, которые никогда не думала, что существуют. Их связь была такой глубокой, их удовольствие таким интенсивным, а их оргазмы такими реальными. Однако этой ночью их любовные игры были наполнены новой интенсивностью, неизведанной глубиной, которая делала каждое движение, каждое прикосновение более значимым. Это было не просто удовольствие, которое связывало их в этот раз, а общение их душ, слияние их существ в интимности, превосходящей всё, что они знали до этого. Они были погружены в опыт, который, казалось, выводил их на уровень связи, которого они никогда не достигали раньше. Кая чувствовал, что освобождение близко, напряжение накапливалось в каждой клетке его тела, готовое взорваться. Он чувствовал то же самое натяжение в ней, их тела призывали друг друга в идеальной синхронизации, как будто они были двумя частями одного целого. Он крепче обнял её, в то время как она прижималась к нему с такой же настойчивостью. Когда его движения становились более интенсивными, волна тепла охватила его, молниеносное удовольствие наполнило всё его тело. Он прошептал её имя, немую молитву, благодарность за ту любовь, которая заполняла его сердце, в то время как он позволял себе быть захваченным этой волной экстаза. Его мышцы напряглись, когда он достиг оргазма, тяжёлый вздох вырвался из его губ, когда он освобождался в ней, его тело расслабилось в волне абсолютного удовлетворения. Его дыхание, сначала прерывистое, превратилось в долгий и глубокий вздох, в то время как он позволил себе скользнуть в это море удовлетворения и полноты. Тепло, исходящее от его тела, распространялось по её венам, успокаивая её, как будто весь мир исчез, оставляя только этот кокон любви и мира вокруг них. Суна, прижатая к нему, также ощутила это освобождение, глубокое удовольствие пронизывающее её как неотразимая волна. Её дыхание на мгновение прервалось, затем высвободилось в экстатическом вздохе, её тело дрожало и вибрировало от последних толчков удовольствия, оставляя её приятно измотанной в объятиях Кая. Она закрыла глаза, позволив себе быть окутанной утешительным теплом его тела, их дыхание синхронизировалось в спокойном и успокаивающем ритме. Тишина, последовавшая после их союза, не была пустой, но была наполнена всем тем, что они только что пережили. Их тела остались прижатыми друг к другу, продолжая искать близость, интимность, которую давало это объятие. Кая уткнулся лицом в волосы Суна, снова вдыхая её запах, позволяя себе быть убаюканным нежностью этого момента. Его руки всё ещё обнимали её, как будто он боялся, что эта хрупкая, ценная связь может разорваться в любой момент. Минуты тянулись медленно, в почти нереальной тишине, где внешний мир, казалось, исчез, уступив место этому пузырю покоя, который они создали вместе. Кая почувствовал, как его сердце постепенно замедляется, напряжение уходит из его мышц, заменённое приятной усталостью, усталостью, которая только жаждала погрузиться в мир этого момента. Суна, прижатая к нему, тоже чувствовала умиротворение, её тело всё ещё вибрировало от последних откликов разделённого удовольствия. Её мысли плавно текли, уносимые ощущением безопасности, которое она чувствовала в объятиях Кая. Она знала, что они перешли на новый уровень, что нашли в этом союзе другой способ перезагрузиться, понять друг друга без слов. С закрытыми глазами, она тихо прошептала: « Я не хочу тебя терять, Кая. » Кая, тронутый её словами, ещё крепче обнял её, его губы прикоснулись к макушке её головы. « Ты никогда меня не потеряешь, Суна, » — ответил он, его голос был наполнен обещанием, которое он намеревался сдержать.

****

Кая проснулся с испугом, его дыхание было еще быстрым от беспокойного сна. Он повернул голову к Суна, глубоко спящей рядом с ним, и встал осторожно, чтобы не разбудить её, оделся и направился к окну. Ночь окутала шале, и он всматривался в темноту, его мучимый ум не находил покоя. Он вспомнил, что только что пережил с Суна, тепло и близость их объятий. Эта глубокая связь, чувство безопасности и завершенности перенесли его в состояние редкого и ценного покоя. Он ощущал искреннюю любовь и почти идеальное единство, как будто ничто другое не имело значения, кроме того, что они разделяли. Но теперь его охватила подавляющая тревога, когда образ отца вновь начал мучить его, погружая ум в море неопределенности и неотвеченных вопросов. Не в силах прогнать эти мысли, он вернулся к ночному столику, чтобы взять телефон. Впервые в жизни он ввел имя своего отца в строку поиска Instagram, действие, которое он никогда не решался сделать ранее. Это было как пересечь барьер, который он всегда избегал. Через несколько секунд он обнаружил пять профилей с этим именем. Ни один из них не казался принадлежащим его отцу. Он переключился на Facebook, где также искал имя Cemil Sonmez. На этот раз он нашел несколько профилей, и один из них, с фотографией профиля его отца, он сразу узнал. Он посмотрел профиль и начал читать информацию: Место рождения: Kayseri; живет в: Istanbul; Статус: женат. Кая пролистал профиль, обнаружив различные публикации, большинство из которых были банальными общественными сообщениями, такими как фотографии пейзажей, еды или мест отдыха. Однако одна фотография особенно поразила его. Снимок был с участием двух улыбающихся молодых людей, мальчика и девочки, которые, судя по всему, были примерно его возраста. Под фотографией была простая, но пронизывающая надпись: «İki doğdunuz mes çocuklarım, mes trésors». Два человека были отмечены на фотографии: Селин Сёнмез и Селим Сёнмез…