snapshots

«они поют «с днем рождения», я просто хочу, чтобы все это было сном, это больше похоже на конец света
, 30/90»

      Каждый год было одно и то же. Черт возьми, каждый день был одним и тем же. Одни и те же притоки и, казалось, бесконечные берега реки, которая держала его в плену почти столетие.       Все это казалось безнадежным кошмаром, от которого он не мог очнуться, как ни старался. Он просто хотел вернуться домой, но это было не более чем пустой мечтой. 
       Годы тянулись, как резина, месяцы сменяли друг друга вместе со сменой времен года. Хотя на самом деле времена года не так уж сильно отличались друг от друга, ведь климат на реке Амазонка оставался относительно неизменным, если бы не дожди.       Дождливые летние месяцы сменялись более сухой зимой, а воздух всегда был горячим и влажным. Он был удушающе сухим и затхлым, что только усугубляло существовавший ранее кошмар.       Однако, когда лето подходило к концу, Фрэнк точно знал, какой сегодня день. Этот день напоминал ему о еще одном годе, проведенном в ловушке на Амазонке, без надежды на спасение. Для остального населения мира это означало, что он стал старше, чего он больше не замечал. Это был его день рождения, но он больше походил на конец света.       За неделю до этого он заметил, что дожди начали перетекать в проливные, каких он никогда не видел. Казалось, что нескончаемый дождь превратил жизнь на реке в ад на Земле.       И вот однажды небо было ясным, а ветерок приносил легкую прохладу, и поэтому он решил все же отметить это событие. Он думал, что Вселенная сделала это нарочно, он и так чувствовал себя паршиво, так что самое меньшее, что могла сделать мать-природа, это сделать этот день прекрасным, верно?       Тридцатилетие в девяностый раз было почти таким же адом, как это звучало. Большинство людей ненавидели саму мысль о старости, но Фрэнк молился всем божествам, которые были готовы его выслушать, чтобы они даровали ему способность стареть снова. Потому что тогда ему исполнился бы тридцать один год, и он смог бы испытать новые ощущения.       Может быть, на его лице появятся морщинки, которых раньше не было, или кости будут болеть сильнее, чем сейчас. Было бы достаточно чего-нибудь другого.       Технически, ему было 120 лет. Но он не воспринимал это с такой точки зрения. После того, как на него наложили проклятие, время застыло, он перестал стареть, и течение времени перестало идти нормально. Ему оставалось 30 лет до конца вечности.       Это были просто мгновения во времени, бессмысленные и пустые. Одинокие.       Время продолжало двигаться вперед, но оно давным-давно оставило его позади. Девяносто лет в подвешенном состоянии, а часы продолжали тикать. Не было способа покончить с этим кошмаром.       Он просыпается в холодном поту. В груди у него что-то сжимается, и он не может отдышаться. Сердце бешено колотится, когда он пытается вдохнуть; ему кажется, что он умирает. Навязчивые воспоминания захватили его сны, наполненные многовековыми страданиями.       Все ужасные события, свидетелем которых он был, мучили его, пока он спал, самые глубокие страхи терзали его усталый разум.       Он садится, инстинктивно протягивая руку к женщине, которая лежала рядом с ним. Другой рукой он крепко сжимает простыни, отчаянно ища что-то, что могло бы вернуть его в реальность. Он чувствует, как она зашевелилась; женщина садится и включает настольную лампу на ночном столике.       — Фрэнк? — неуверенно произносит Лили и кладет нежную руку ему на плечо. Она успокаивающе поглаживает его по спине, пытаясь утешить.        Это был не первый раз, когда он будил ее в панике. Она всегда просыпалась, утешая его, пока он снова не засыпал, и как только Фрэнк засыпал, Лили сворачивалась калачиком рядом с ним так близко, как только могла.       Это был ее способ дать ему понять, что он не один, что, когда ночь наполнится ужасом, она будет его тенью. Когда он был в самой темной из всех долин, Лили была вершиной, на которой он встречал восход солнца.       — Лили, — выдыхает Фрэнк. Он поворачивается к ней и крепко сжимает в объятиях. Его тело содрогается от страха и рыданий. Его рука зарывается в ее волосы, вновь ища контакт с реальностью.       Лили нежно шепчет ему, и ее глаза наполняются слезами от его боли. — Просто дыши, милый. Теперь ты в безопасности.       — Лили, — повторяет он, и ее имя слетает с его губ как молитва. Ее любовь окружает его, обнимая и успокаивая.       Она всегда была рядом, и в горах, и в страданиях, и в безднах, несмотря ни на что.