"Абеляр, представь меня!"

Претендентка, которую ввел в зал Кунрад, не понравилась Абеляру с первого взгляда – молодая, холеная, подбородок задран, а в тщательно накрашенных глазах скука. Сияющие белоснежные волосы с выверенной небрежностью рассыпаны по новомодному меховому воротнику стоимостью в его месячное жалованье – отнюдь не скромное, стоит заметить. Он навидался таких на Даргонусе: наверняка манерная, надменная и недалекая, как и все аристократишки, которым богатство само упало в руки. «Сори деньгами, развлекайся и ни в чем себе не отказывай», – таков был их девиз. Они просаживали наследство так целеустремленно, что уже в середине жизни обнаруживали себя полунищими приживалами при более разумных родственниках. Дамочка поклонилась Теодоре изысканно вежливо, но, насколько Абеляр разбирался в тонкостях этикета, как равная – старшей по возрасту. Неслыханная дерзость! Да кто она такая, чтобы мнить себя равной Вольному Торговцу? Обычная выскочка с захудалой планеты! Или нет? Потому что Теодора не рассердилась, лишь движением брови показала, что заметила бестактность, но решила оставить ее без внимания. Да и в целом миледи казалась к ней весьма благосклонной. Абеляр задумался. Может быть, его суждение поспешно? Наверное, все же следует заглянуть в ее досье. А пока ограничиться более пристальным наблюдением. Абеляр прислушался к разговору новоявленной наследницы с Лорд-капитаном. Глаза у нее были холодными, голос тоже. Девица цедила слова, словно преодолевала скуку, сохраняя на хорошеньком личике маску отстраненного внимания. Однако никакой вопиющей глупости Абеляр не услышал, скорее наоборот – все вопросы и замечания оказались по делу. Пока Теодора не решила испытать ее в интеллектуальной схватке с Эдельтрадом, якобы сомневаясь в выборе решения проблемы. Юноша обладал незаурядным умом и очень живым и оригинальным мышлением, но это порой сводила на нет его прискорбная вспыльчивость. И дамочка воспользовалась этим немедленно и беспощадно. – Мне неугоден ваш тон, любезный. Потрудитесь его сменить, не то вас ждут неприятности, – во взгляде, направленном на Эделя, не было ни капли угрозы. Лишь снисходительная вежливость, с которой господа обращаются к слугам. Абеляр внутренне вздохнул. Он уже успел заметить, что Эдельтрад ненавидит, когда кто-то напоминает ему о его незавидном до недавнего времени статусе. Разумеется, мальчишка взвился, повысил голос, пуская петуха. Определенно, над его манерами стоит как следует поработать. Может быть, для этой цели эту девицу сюда и пригласили? – Какая невыдержанность, – она слегка приподняла бровь. – Мне казалось, хорошие псайкеры отличаются куда лучшим самоконтролем… Ах, простите! Конечно же вы не виноваты, что я приняла вас за хорошего псайкера. Эдель побагровел, и Лорд-капитан решила положить этой странной проверке конец, услав его по делам. А следом на корабле начали происходить вопиющие вещи, и Абеляру сделалось не до выходок спесивых дамочек. До тех пор, пока, повинуясь недвусмысленному приказу Лорд-капитана, ему не пришлось бежать к Камере Патента на невнятный призыв о помощи. – Мистрисс Ванда, вы в порядке? – вырвалось у него, едва он ее увидел. Роскошный камзол девицы был заляпан кровью, сажей и пылью, на изящной скуле красовался кровоподтек, тонкая кожаная перчатка на левой руке оказалась изодрана, будто клыками, с нее стекала тонкая струйка крови. Но спина девицы оставалась горделиво-прямой. И такой напряженной, что Абеляр сразу же определил – сломано ребро, может быть и не одно. Ванда окинула его огненным взглядом, словно ждала от него не помощи, а подвоха, и ее правая рука в безотчетном жесте коснулась бедра, ища на нем кобуру. – Отвечай немедленно, ты – сообщник изменника Кунрада Войгтвира? – прорычала она с яростью. Смысл ее слов дошел до сознания Абеляра не сразу. А когда дошел, его сердце пронзили гнев и горечь. Возможно, его состояние убедило Ванду, что он ей не враг. Она забросала его требовательными вопросами о состоянии экипажа и корабля, хотя, судя по ее собственному состоянию, ей следовало требовать медика и обезболивающий укол. Абеляр торопливо ответил на все вопросы, отдал ей один из своих пистолетов и предложил помощь в лечении. После расспросов Ванда заметно успокоилась, хотя поводов для хорошего настроения Абеляр не видел. И бросила на него выразительный взгляд, намекая, что ей нужна помощь в снятии камзола и блузы. И пока Абеляр, как мог, деликатно, накладывал фиксирующие повязки и наклеивал пластыри из синтекожи, невольно заметил на ее теле множество шрамов. Из тех, что зарабатывают не в бою, а в руках не слишком умелого, но азартного палача. И ряд золотых аугментов, что свивались с узором электу вдоль ее позвоночника. От вопросов, впрочем, Абеляр воздержался, решив, что чтение ее досье окажется делом весьма увлекательным. Ванда оделась, завязав шейный платок затейливым узлом, и спокойно кивнула, показывая, что готова к действиям. И в следующей же стычке снова его удивила, взяв на себя роль командира – как выяснилось, вдумчивого и толкового. Их путь по «Дерзкой Судьбе» был полон опасностей и отчаяния. Но все тревоги оказались ничтожны по сравнению с катастрофой, свидетелем которой Абеляр стал в личных покоях Теодоры. Их лидер, их бессменный и, как им казалось, бессмертный Лорд-капитан была мертва. Вероломно убита чьей-то подлой рукой! Абеляр слушал животные вопли Идиры и едва удерживался от того, чтобы самому закричать таким же смертельно раненым зверем. Все, над чем они трудились эти годы, все их жизни и их души вдруг обесценились. Теодора фон Валанциус была мертва и лежала лицом вниз на своем столе в луже собственной крови. Его смысл, генератор его надежд, чаяний и намерений затих и остановился навеки. – Идира, взгляни на эти осколки, – вывел его из мертвящего оцепенения холодный голос мистрисс Ванды. – Вдруг они скажут тебе что-то о личности убийцы? Она сосредоточенно прошлась по кабинету, пытаясь найти хоть какие-то улики. Пусть безрезультатно, но все же продолжала двигаться, несмотря на чудовищную рану в сердце их корабля. Абеляр глубоко вздохнул, беря себя в руки. Теодора мертва, и этот ужасный факт уже не исправить. Но «Дерзкая судьба» все еще несется сквозь варп навстречу страшной гибели. И его долг, как сенешаля, воспрепятствовать этому и спасти всех, кого только сможет. К концу этого бесконечного дня враг был разбит, а корабль, истерзанный, но все еще крепкий, покинул жуткую хватку варпа. Абеляр взглянул на старших офицеров, столпившихся у пустого трона в ожидании приказов. На сам трон – отчетливо сиротливый в это мгновение. Да, он выполнил свой долг. Но осталось еще одно дело. И, видит Император, он с удовольствием переложил бы его на кого-нибудь еще! Теодора погибла, но династия фон Валанциус уцелела. Он вовсе не был уверен, что поступает правильно, но разве у него был выход? Абеляр выпрямился, одернул окровавленный китель и ровным голосом отчеканил ужасные слова, знаменующие окончание великой эпохи: – Как первый офицер я обязан уведомить вас, с величайшим прискорбием и неизбывным трауром в душе, что Теодора фон Валанциус мертва… Переждав горестный ропот, вскрики офицеров и комок в собственном горле, он продолжил: – По праву кровной преемственности и за отсутствием иных родственников, способных опротестовать сие решение… Абеляр посмотрел Ванде в глаза. Она снова выглядела холодной и отстраненной и глядела на него с вежливым ожиданием. Она знала, Император его прокляни! Она с самого начала знала, что все идет именно к этому! Потому и спровоцировала беднягу-Эделя на его бессмысленный, но героический поступок. Попросту от него избавилась. Но она же не может быть во всем этом замешана? Ведь так?! – Ну что языки проглотили?! – рыкнул он с горьким отчаянием. – Приветствуйте нового Лорд-капитана, остолопы! Ее губы тронула легкая усмешка, словно она прочитала и его сомнение, и его тревогу. Ее взгляд говорил: «Ну, и что ты сделаешь дальше?». И вправду – что? Позволить своему горю и недоверию доломать то, что не успел сломать Кунрад? Абеляр опустил взгляд. А потом проговорил, с трудом выталкивая из себя слова: – Дело сделано, мистрисс Ванда… То есть, прошу прощения. Я хотел сказать, Ваша Светлость Лорд-капитан. Та милостиво склонила голову, принимая оговорку и отпуская его прочь. Абеляр собрал целую стопку инфопластин с отчетами и расположился прямо на мостике, внимательно их изучая. Но время от времени он поднимал голову и наблюдал, как их новый Лорд-капитан ходит по палубе и беседует со старшими офицерами. Вскоре очередь дошла и до него. Миледи забросала его целой горой вопросов – от формальных и закономерных до совершенно абсурдных и возмутительных. И, надо признать, что ее тон в этот момент был максимально близок к дружелюбному, а глаза светились симпатией. Однако он все еще не мог переварить мысль, что молодая женщина, которую он знает меньше суток и которая до сих пор ему не слишком-то нравится – его лидер и госпожа. И потому ее милостивое предложение продолжать обращаться к ней по имени Абеляр твердо и решительно отклонил. На ее лице опять появилась эта непонятная и раздражающая усмешка. Несколько мгновений Лорд-капитан сверлила его пристальным взглядом, а потом ее глаза похолодели, и она произнесла все тем же скучающим тоном: – Как тебе угодно, Абеляр. Недели и месяцы спустя он корил себя за то решение, потому что понял – ему тогда предложили не меньше, чем дружбу. Он выбрал службу. И вместе с ней ему достался надоедливый, но почему-то ставший неизменной частью их сложных взаимоотношений приказ: «Абеляр, представь меня!». Лорд-капитан требовала это от него так часто, что могло показаться, будто она опасается, что кто-то посмеет не воспринять ее всерьез. Только их визиты, нанесенные анонимно, показывали, что она успешно решает проблемы и безо всякого титула. Чаще – легко и элегантно. Куда реже – грубой силой. Нет, за этим назойливым приказом было что-то иное. И каждый раз, провозглашая ее титул торжественным и звучным голосом, Абеляр гадал: что же это все-таки такое? Лорд-капитан теперь смотрела на него, как на Эделя – со снисходительной вежливостью. Но в глубине ее глаз он замечал непонятную насмешку. Так тщеславие это или… изощренная месть? А если месть – действительно ли он ее заслужил?