День рождения дочери героя

      На дворе шёл летний ливень. Если не считать, что королевство империя Роан в отдельных местах всё ещё лежит в руинах после окончания войны против Белой звезды, то всё замечательно: Кейл в конце концов не стал министром, и ему никакой больше должности не дали, кроме звания героя войны — об этом сам Хенитьюз позаботился; Альберу стал императором; на территории герцогства Хенитьюз произошёл ренессанс, и люди стекаются в герцогство сплошным потоком, поэтому была усилена охрана границ; а в деревне Харрис все жители были живы и здоровы.       Вот только было не спокойно одному человеку, точнее одной девочке-кошке. Он была взволнована и встревожена. У неё сегодня был день рождения. Для многих это был самый лучший праздник на свете точно так же, как новый год. Вот только последний раз девочка отмечала свой день рождения со своими кровными родителями и братиком Хоном, ещё до прихода дяди к власти в племени. После Он не было времени думать о столь глупом: надо было любым способом выжить при этом не одна, а с младшеньким.       Бесконечная ругань и сквернословие в их адрес, издевательство, издёвки, избиение — это был нескончаемый круг насилия. Самое страшное, что это всё делали когда-то близкие. Их племя туманных кошек было небольшим, поэтому все друг друга знали в лицо. Раньше если случались какие-то стычки, вся деревня читала молодым и безбашенным подросткам нравоучения, а дети хихикали на это — то сейчас все просто отвернулись от них. Не все относились плохо: лишь десяток личностей регулярно издевались над Он и Хонгом, остальные же молча смотрели на это — одни с презрением детей, вторые кусали губы, смотря на происходящий беспредел, третьи просто говорили своим детям не смотреть на них — но никто руку помощи им и так не протянул.       В любом случае она сбежала из того проклятого места с Хонгом. А проведённые два года с Кейлом Он ни разу не говорила, когда у неё день рождения. Девочка давно уже для себя решила, что будет радоваться мелочам и спокойной жизни, ей большего и не нужно. Однако Кейл решил по-другому. Красноволосый каким-то образом узнал дату рождения — скорее всего спросил у Хонга — и сказал ей, что она может попросить всё, что пожелает. Однако специально не рассказал всем эту новость, ведь понимает, что девочке это бы не понравилось.       И вот седоволосая думает. У неё уже была одна просьба, однако казалось немного… смущающей. Поэтому Он не знала, как подойти к Кейлу с этой просьбой, и чувствовала взволнованной от такого подарка и встревоженной реакцией красноволосого. Девочка прекрасно знает, что Кейл её слово сдержит и выполнить её желание. Но это не отменяет неловкой и смущающей просьбы.       Слышны неспешные шаги, а следом и звук открывающей двери. В зал, где на диване лежала Он в своей кошачьей форме, зашёл Хенитьюз одетый белую рубашку и черные брюки. Юноша подошёл и сел на диван рядом с Он. Кейл ничего не спрашивал, лишь посмотрел на неё с приподнятой бровью вверх.       — Ну… У меня есть одно пожелание… — со вздохом всё-таки подала голос девочка.       — И какой же? — слегка раскрыл руки красноволосый, показывая, что кошка может лечь ему на колени, как она любила это делать.       — Кейл, ты же ведь точно выполнишь моё желание? — лежа на коленях, седоволосая посмотрела в лицо кареглазому.       Несмотря на знание, что Хенитьюз сделает всё, о чём бы она не попросила, небольшой страх всё ещё присутствовал в её душе.       Ей ответом была улыбка — такая тёплая — и слова, сказанные спокойным тоном.       — Я же сказал, что сделаю всё, что ты хочешь. Это твой день рождения. — в такт словам Кейл нежно гладил Он. — Дети должны оставаться детьми как можно дольше. А дети любят подарки.       — Тогда… Тогда я хочу, чтобы ты официально сделал нас своими детьми. Я знаю, что мы и так в семье Молланов, а в будущем я стану главой семьи, но всё же…       Он отвернулась от Хенитьюза. Её голос становился всё тише и тише. Последние слова девочка вовсе промямлила и не договорила конец, замолчав. Юноша нахмурил брови, а потом сделал глубокий выдох, потирая переносицу.       — Он, надо доканчивать свои мысли. Ты же знаешь, что я тебя не буду ругать или осуждать. Это твои мысли и мнение, я не в праве судить тебя.       — … — в этой тишине были слышны только звуки капель дождя. — но… Но всё же я бы хотела, чтобы было какое-то подтверждение. Мы — я, Хонг и Раон — живём с тобой больше двух лет. Мы уже как одна большая семья. Хоть я с Хонгом и договорились, что мы будем тебе помогать, а за это ты нам даёшь еду, но давай признаем, что мы привязались друг другу. Всё, что я от тебя хочу, это какое-либо подтверждение того, что…       «Мы твои дети и ты нас любишь», — слова, что вертелись у неё на языке, однако так и не были сказаны.       Он страшно. Знает, что Кейл её прекрасно понимает, как и она его. Знает, что «подарок» её абсурден. Что именно Кейл должен был сделать? Девочка сама не знала, но она уже устала ощущать вечное чувство страха от понимания возможного конца идиллии. Естественно, они очень привязались к друг другу за короткое время, но если Хенитьюз внезапно решит, что дети ему «надоели» и отправит куда подальше? Или вообще просто выгонит их? Конечно, это мало вероятное событие, однако и не невозможное. По факту они Кейлу почти никто: если по бумагам Он и Хонг ещё являлись детьми дворецкого хотя обычно это редко когда прибавляет близость с дворянином, то Раон абсолютный нуль.       В просторном зале, которое ведёт в другие комнаты и этажи, слышались лишь капли дождя, постукивающие окно. В доме сейчас никого не было: Чхве Хан ушёл тренировать Альберу, Раон и Хонг играются в чёрном замке под присмотром Эрухабена, дуэт Молланов разбираются с небольшой проблемой на Восточном континенте, а Хилсман и Гансом сейчас в деревне Харрис из-за волчат и Лока.       Проходит какое-то время — вот так в тишине. Никто ничего не говорить — слова в этой ситуации излишне. В конце концов они понимают друг друга без слов. Кейл и Он смотрят в пейзаж за окном. Ливень.       Оба разбитые внутри и боятся приблизиться достаточно близко, однако они уже слишком сильно привязались друг к другу, даже сами того не осознавая. Что Он, что Кейл — они выросли слишком рано. Они будучи детьми, встали взрослыми. Ранняя потеря родителей, отсутствие опоры из-за чего полагаешься только на себя, бесконечное выживание за существование и безграничное разочарование в мире.       И между ними есть только одно отличие — Он всё ещё ребёнок. С ней ещё не всё потеряно. Есть шанс, что она вновь сможет видеть этот мир не как чёрствый взрослый, который только играет на публику своей «детской и радостной» улыбкой, а как маленькое дитё, что только-только видит этот свет. Кейл уже давно не ребёнок — тридцать восемь лет жизни никуда не исчезнут. Не могут исчезнуть. Поэтому «юноша» «неисправим».       — Он, можешь, пожалуйста, изменить форму?       Хенитьюз мягко погладил кошечку. Та кивнула и отошла. Через мгновенье перед ним стояла уже тринадцатилетняя девочка. Её серебристые распущенные волосы были почти до пояса, янтарные глаза выражали неуверенность с любопытством, а на ней была белая рубашка и синяя юбка ниже колен. Кейл достал что-то из пространственного мешка.       — Закрой глаза.       Девочка сделала так, как её попросили. Любопытство терзало её, но успокаивал тот факт, что через пару секунд она всё равно сама всё увидит. И внезапно Он ощутила, как что-то окутало её шею.       — Надеюсь, тебе понравится.       Лишних слов не потребовалось. Открыв глаза, седоволосая в одно мгновение оказалось возле зеркала неподалёку. На ней был тонкий золотистый локет. Она сразу же его открыла и удивилась. Сердце открылось и стало четырехлистным клевером. На каждом лепестке кто-то был: Он, Хонг, Раон и сам Кейл. Девочка сложила его обратно и перевернула кулон — там было выгранена герб семьи Хенитьюз, золотая черепаха.       Он посмотрела на Кейла.       — Кейл… — Он поняла, какое подтверждение она хотела.       — Что такое? — анализировал реакцию юноша.       — Ты можешь мне пообещать, что никогда нас не бросишь?       Небольшая пауза повисла ненадолго.       — Да. Обещаю, я ни за что вас не брошу. Ни Раона, ни Хонга, ни тебя, Он.       Юноша улыбнулся мягко, нежно и немного неуклюже — он сам не мог вспомнить когда последний раз так улыбался, — а в глазах, устремлённые на девочку, отражали тепло.       — С днём рождения, моя любимая дочурка.