Наследник

      Барагган Луизенбарн был стар даже по меркам пустых.       Он был стар настолько, что помнил те времена, когда Уэко Мундо ещё не был покрыт песками. Он помнил те времена, когда стал первым, кто доказал, что за формой адьюкаса существует другая, высшая ступень эволюции.       Он с наслаждением вспоминал те времена, когда доказывал свою силу решившим бросить ему вызов вастер лордам. Доказывал до тех пор, пока не осталось никого, кто решил бы оспорить его право на владение Уэко Мундо.       Пока для его армии не осталось противников. Пока в его размеренное существование не пришла скука, а счёт времени перестал значить хоть что-то.

Скука.

      Какое томительное и удручающее слово для правителя, у которого не осталось врагов. Какое ужасное слово для того, чьи слуги не осмеливаются даже помыслить о том, чтобы как-то ему перечить.       Он знал всех пустых, достигших уровня вастер лорда, как и он. И знал даже тех, кто рискнул сломать собственные маски, доказав, что нет границ для эволюции пустых. Но даже они не смели в открытую противостоять кому-то вроде него, признавая силу и власть самого старого из вастер лордов.       Одной из таких была Тиа Халлибел. Женщина была достаточно наглой, чтобы разгуливать в самом центре его королевства не присоединяясь к его армии, но недостаточно храброй, чтобы в открытую противостоять ему, предпочитая уходить от конфликта. И она ещё смела называть себя вастер лордом?

***

Дерзкий.

      Это было первое, что пришло на ум Бараггана, когда он впервые увидел этого мальчишку, случайно забредшего в его владения вместе со своей смехотворной свитой.       Адьюкас, похожий на пантеру, покрытую костяной бронёй, казавшийся практически крошечным рядом с гиллианами, преданно шествующими за ним. Он уже был меньше многих слуг Баррагана, и не так скоро должен был начать становиться похожим на вастер лорда. Тем удивительнее, что Король Уэко Мундо никогда не слышал об этом адьюкасе, смотрящим на него нахальным взглядом голубых глаз. А его первые же слова заставили пустоту внутри Бараггана замереть в предвкушении. — А ты ещё кто такой?

Ни капли почтения или покорности.

— Перед тобой истинный король Уэко Мундо — Барагган Луизенбарн! Склонитесь в благоговении перед ним, ничтожества! — Абирама как всегда громок, но его слова, как и его облик возвышаются над вторженцами. В то время как другие его более слабые слуги подхватывают его слова неодобрительным воем.       Гилианны неуверенно переглядываются, смотрят на своего предводителя. Они явно чувствуют смятение, прекрасно осознавая, насколько превосходящие силы находятся сейчас перед ними. Адьюкас продолжает непокорно стоять и смотреть на Бараггана, даже не думая опускать взгляда. Один из гиллианов, тонкий, с маской-забралом тоже видит это и протягивает одну из своих конечностей в сторону адьюкаса. — Гриммджоу…       Сильное имя. Такое же дерзкое и непокорное, как и сам мальчишка. Вполне подходящее ему. — Твои товарищи куда разумнее тебя, — Бараггана забавляет то что он видит. — Они знают, что их ждёт, и страшатся этого. Так почему же они не склоняются передо мной? — Потому что у них уже есть король, — Гриммджоу делает шаг вперед, и это выглядит как вызов.

Ни капли страха перед тем, кто сильнее и могущественнее него.

      Пустота внутри Бараггана отдаётся пока ещё слабым, давно забытым трепетом, разгоняющим скуку, как свежее течение разгоняет муть на застоявшейся воде. — Уж не считаешь ли ты себя королём? — он спрашивает лениво, подпирая маску костяшками пальцев. — Где же твоя корона в таком случае? И твоё королевство?       Ему не удаётся сдержать смеха, который подхватывают остальные пустые. Покорно повторяющие за ним, они пытаются насмехаться над наглым выскочкой, но сами не осмеливаются и шага ступить в его сторону.       Гриммджоу рычит, в его голубых глазах горит холодное пламя гнева, и Барагган соврёт, если скажет, что ему не нравится подобный взгляд, направленный в его сторону. — Передо мной!       Смех Короля Уэко Мундо прерывается, и будь у него губы, они бы растянулись в хищной улыбке. Юнец дерзит так, словно имеет право разговаривать с ним подобным образом. — Гриммджоу, — всё тот же гиллиан вновь пытается воззвать к голосу разума адьюкаса, но тот только дёргает хвостом, отмахиваясь от протянутой руки, способной схватить и поднять его за шкирку, как котёнка. — Я убивал и за меньшее, мальчишка, — что ж, Барагган даст ему последний шанс. Просто потому что юнец от души его повеселил. — Извинись как подобает, пока я не отдал приказ своим слугам растерзать тебя. Подумай хорошенько, прежде, чем в следующий раз сказать подобную глупость. — Что тут думать? — адьюкас исчезает в сонидо лишь для того, чтобы оказаться перед самым троном Бараггана и посмотреть прямо ему в глаза, высоко задрав оскаленную морду. — Валяй! Если у самого силёнок нет, чтобы со мной справится! — Ах ты мерзкий… — Джио Вега уже готов обрушить всю мощь своего гнева на собрата по форме, когда его останавливает жест короля. Ошеломлённые подобной наглостью пустые смотрят на самонадеянного адьюкаса, готовые порвать его, стоит только Бараггану отдать такой приказ. Но сам Луизенбарн ловит себя на мысли, что не хочет его отдавать.       Этот мальчишка, Гриммджоу, умудрился всколыхнуть в нём давно забытые чувства. Маленький, слабый, но самоуверенный достаточно, чтобы бросить вызов самому Королю Уэко Мундо. Подобное достойно восхищения. И возможно лишь чуть-чуть жалости. Уже давно, очень давно, никто не смел смотреть на Бараггана подобным образом. И уж тем более говорить с ним в подобном тоне. — Хочешь увидеть силу истинного короля Уэко Мундо? Может, и корону мою хочешь примерить? — Может, и хочу, — Гриммджоу ухмыляется, стоя так близко, как не позволялось никому из самых преданных воинов. — Да будет так, — вастер лорд встаёт со своего трона неспешно, давая ощутить всю ту древнюю мощь, которой адьюкас посмел бросить вызов. Его слуги расступаются в стороны, зная, что одно неосторожное давление рьяцу и они рассыплются в прах. Барагган возвышается над Гриммджоу подобно богу, в то время как в руке оказывается верная секира. Но даже тогда мальчишка не отступает и не меняет своего взгляда. Его не пугает сила, не пугает возможная смерть. Восхитительно! И дьявольски глупо. — Можешь забрать её, если победишь меня.       Это закончится очень скоро. Секира опускается на то место, где стоял адьюкас, кроша камень. Гриммджоу уже там нет. Мальчишка быстр и ловок. А ещё достаточно безрассуден, чтобы попытаться атаковать в ответ. Но Луизенбарн откидывает его одним ударом ноги и про себя отмечает удивительную крепость костяных доспехов пантеры.       К его глубочайшему сожалению, мальчишка даже в половину не так силён, как те, с кем Барагган сражался когда-то. Их бой проходит быстро и даже скучно. Адьюкас хорош и даже силён, использует свой размер и скорость просто превосходно для того, чтобы не умереть самому, но не достаточно, чтобы сделать хоть что-то против Короля Уэко Мундо. Барагган теряет интерес к битве как только понимает это. Особенно, когда Гриммджоу начинает уставать и пропускать его атаки.       Все смотрят на их бой и прекрасно знают, кто выйдет из него победителем. Но мальчишка не отступает. Он сражается изо всех сил, не сдерживаясь, выжимая себя до последнего, и это делает ему честь. Он не обращает внимания на раны и разбитую броню, и падает только тогда, когда удар Бараггана прибивает его к земле, а нога отправляет в недолгий, но болезненный полёт. Встать у него уже не хватает сил. — Жалкое зрелище, — Луизенбарн не может скрыть своего разочарования. Он ожидал большего. Скука, которая вот-вот начала развеиваться, возвращается вновь и поселяется в его пустоте, сворачиваясь тугими кольцами подобно змее. И всё же мальчишка пытается подняться. Даже после этого. Его лапы дрожат, с трудом поднимая избитое тело, а из пасти капает кровь вперемешку со слюной. — Я ожидал большего от мальчишки со столь дерзкими речами, — он подходит к нему медленно и неотвратимо. Его секира скользит по камням со скрежетом, предвещающим скорую смерть. И всё же он не может не восхититься тем, что даже в таком положении адьюкас продолжает смотреть на него с прежней дерзостью и яростью. Даже сейчас он его не боится. — Для того, кто называет себя королём, ты слишком слаб и беспомощен.       Его слова задевают что-то внутри Гриммджоу. Он видит это в его глазах в тот момент, когда заносит секиру. Всего мгновение, прежде чем адьюкас бросается на него подобно белой вспышке, и резкая боль пронзает маску, а мир наполовину исчезает перед его взором. — Ваше Величество!!!       Он слышит крики своих слуг, но не видит их из-за боли и слепоты. Барагган стоит, не веря собственным ощущениям ещё некоторое время, смотря перед собой не видящим взглядом, прежде чем обернуться и посмотреть на Гриммджоу, лежащего недалеко от склонившегося над ним гиллиана с маской-забралом. В пасти адьюкаса зажата его собственная корона. Не может быть!       Свободная рука касается правой глазницы и ощущает небольшую трещину и нечто влажное. Он отрывает пальцы от маски и видит на ней алые капли собственной крови. Паршивец лишил его глаза! — Ваше Величество! — его верная свита оказывается рядом, в то время как остальные пустые бросаются на группу гиллианов и у Бараггана есть всего мгновение, чтобы осознать происходящее, прежде чем разразиться диким искренним смехом, заставившим опешить его армию. Он смеется безудержно, безумно, как не смеялся уже многие-многие столетия. Ему абсолютно плевать на боль и кровь, даже на потерю глаза, в то время как пустота внутри него разливается бурей азарта и предвкушения.       Тысячи сражений против других пустых. Сотни против вастер лордов. И никто не смог даже прикоснуться к его маске! А этот мальчишка лишил его глаза и сорвал корону! — Ваше Величество? — Финдорр смотрит на него в недоумении, как и все остальные, но Бараггану плевать. Он роняет собственную секиру и идёт к мальчишке. Его шаг широк и лёгок, как никогда, а эмоции хлещут подобно крови из маски, заливающей его одеяние. Адьюкас пытается подняться, и ему в этом помогает гиллиан. Корона валяется у его лап на боку, и Барагган поднимает её без гнева, с некоторым весельем отмечая слег от зубов на мягком металле. Он вновь водружает её на свою голову и впервые за долгие, бесконечно долгие времена опускается на одно колено, чтобы быть с адьюкасом на равных. — Как твоё полное имя, мальчишка?       Пантера отвечает не сразу. Явно собирается с силами, которые он потратил на последнюю атаку. Но Барагган в хорошем настроении и даёт ему время, чтобы собраться с силами. Время — это то, чего у него предостаточно. — Гриммджоу Джагерджак.       Ему нравится это имя. Он запомнит его. Вырежет на собственных костях, если потребуется, но не позволит себе забыть. — Никто за тысячи лет не смог сорвать с меня корону Уэко Мундо. Никто не смог коснуться моей маски, — он говорит с пьянящим пустоту ожиданием. — Когда станешь вастер лордом и решишь, что готов — приходи и сразись со мной за эту корону ещё раз. Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется, даже если на это уйдёт вечность. Даже если мир исчезнет, я буду ждать тебя, Гриммджоу Джагерджак.