not a chance

После инициации, когда все вокруг обступили ее в огромном зале ковена, Ворон обмолвился: «Собрания теперь будут или требующими неотложного внимания, или от них можно будет с легкостью отказаться, напомнив, что вы преподаватель по проклятьям». Его голосом в голове, уже привычным, как стало с фамильяром, фраза окончилась немного иначе: «Они в большинстве своем скучные, придется делать вид, что ты все понимаешь, но стараться не всегда голосовать за большинство — возникнут вопросы». Эстер улыбнулась. С одной стороны Верховный ведьмак оказался прав. Иногда темы, ради которых собирали верховных членов триумвирата и основных лиц ковена, мог решить один человек без вмешательства всех, это наоборот порождало неразбериху. С другой стороны — светская и преподавательская жизнь захлестнула их обоих с головой: важные переговоры, диссертации и научные работы студентов, путешествия с одного континента на другой и не всегда вместе, хотя Ингвар упорно старался взять свою жену с собой, но практические занятия и разработка нового проклятия отнимали все ее силы, — а посему иметь еще одно место, где они могут хотя бы друг друга увидеть и удостовериться, что живы и в порядке, не было плохим решением. Скучными эти собрания можно было назвать, пожалуй, в шести из десяти случаев. В остальные четыре удавалось с наслаждением наблюдать, как Лукреция, Белогор и Ворон ругаются, либо же только первые два, либо же все втроем. Но это хоть как-то разбавляло атмосферу. Могла пройти вечность, пока они спорили, а Эстер все это время будет сидеть с улыбкой. Ворон пытается выстроить логическую точку зрения, которая подкреплена фактами, ведьма вклинивает свою эмпатию, которая при первых встречах показалась Кроу абсолютно отсутствующей, иногда они наседают против Белогора вдвоем, а Верховный целитель перебивает их в середине, устав слушать и доходя до стадии: «Да вам дуракам все равно ничего не докажешь! Ну вас!» Чаще всего ссоры происходили между Лукрецией и врачевателем, просто потому что так же легко ко всему, как он, она отнестись не может. Тогда мужчина в обсидиановой маске предпочитал переговариваться с Эстер телепатически, отточив это умение до автоматизма. Ранее он почти бесцеремонно вторгался в ее голову, используя «cogitatio», чем изрядно ее пугал. Из-за этого их связь с фамильяром мало того, что была обнаружена, так еще и слегка притупилась, поскольку теперь нужно было разделять их разговоры. Нет, Ворон был учтив. Он делал это нечасто, стараясь в большинстве своем говорить вслух то, что думает, но иногда того требовала ситуация. Ведьме пришлось научиться новому трюку, тот в свою очередь появился от одного из заклинаний отца, а там дальше очень длинная история. Если кратко: вместо ритуальных колец ее семья какое-то время использовала грани. Чтобы начертить их, нужно было сложить пальцы в магический пас, произнести «acies», что буквально означало «грань» на латыни, и отчертить от себя на расстоянии линию, где прозрачная стена должна отделить вас от зла. Круги оказались эффективнее, на их создание уходило меньше времени и они сразу закрывали пространство, не позволяя месту за спиной или сбоку пустовать, пока чертится одна из сторон. Но заклинание, как память оставили, и ему учили детей. Использовав его, Кроу стала ставить заслон от наглого проникновения в свою голову. О, ее любимый момент, когда на одном из собраний он попытался ей что-то сказать, но как будто с размаху впечатался в прозрачное стекло с такой силой, что недоумение отразилось в его глазах, а ей только оставалось додумать, как удивленно вытянулось его лицо. Чтобы держать грань так долго у себя в голове, она множество часов и дней подряд тренировалась, и теперь только с разрешения он может появиться, не перебивая при этом до сих пор недовольного и обиженного фамильяра. Вот и в этот раз сидящий напротив Ворон, чья поза удивительно не выдавала в нем скуку, мягко прошелся пальцами в перчатке по тонкой прозрачной границе, прося дозволения пройти. Эстер просьбу удовлетворила, подняв чашку с теплым чаем и слушая в пол уха рассуждения о финансировании и возможном открытии еще одного колледжа на востоке, лучше всего в Китае. Взгляд мужчины оторвался от ее вопрошающих глаз и скользнул по столешнице в задумчивости. — Говоря о Китае… Фурнитура для мебели была сделана здесь, но столешница была подарена Итальянскому ковену коллегами из Китайского подразделения ведающих. Это даурская береза. — Решили наладить отношения из-за столешницы? — Эстер сделала глоток, а он хмыкнул и этот смешок отдался в ее мыслях отчетливо. — Нет, как по мне с ней можно связать более интересные и… приятные события. — не голос — патока. Она подавилась. Триада! Для пущего позора не хватало разве что, чтобы носом не пошел чай. Несомненно все на собрании обратили на нее внимание и неловко замерли, пока ведьма стыдливо откашливалась. Намек был предельно чист и ясен, но Кирин в ее голове каким-то образом смог присвистнуть. Мысленно выставив Ворона за невидимую дверь, она тут же услышала ехидный голос фамильяра. — Что я там говорил о его воспитании? Стоило еще после камизы задуматься… — Ты вспомнил тоже! — зашипела мысленно девушка. — Это было года три назад. — Тогда уже были звоночки, что он не из робкого десятка. Не думал, что он может так открыто выражать свои… эээ… желания. — Зато я думала. Но надеялась, что это не будет на глазах у всех. — Это было в твоей голове, услышали ты, да я, да мы с тобой. Тоже такая интересная: краснеешь, давишься. Вы женаты. И как будто в его кабинете не… — А ну-ка цыц! Стоило ей взглянуть на Ворона, как ехидный и наглый блеск в его глазах напомнил ей, в каком возрасте сейдмана прокляли, и что считать его строжайшим ценителем традиций не стоило. Ее щеки обдало жаром при одной только мысли, как он сейчас мог самодовольно улыбаться, едва обнажив заостренные клыки. В этого мужчину можно было влюбляться сотни и тысячи раз. Улыбнувшись своим мыслям, Эстер попыталась вслушаться в тему собрания. И каждый раз, когда, аргументируя что-то, Лукреция отбивала по столу ладонью, ее бедное сердце заходилось, подбрасывая мозгу фантомное ощущение касаний кожи к коже, теплое дыхание на шее или губах, ласковый взор и тихий шепот в почти хвалебных одах. Это было просто невозможно. То ли он использовал что-то против нее, то ли это было просто долгой тоской от разлуки, но стоило Эстер дернуть головой в сторону ведьмака и его взгляд уже был направлен на нее, блуждал в поисках места, где он мог бы полоснуть пальцами или… Уже неважно как. И она клянется Гекате, что это был самый пылкий из его взглядов.

***

Ведьма не собиралась оставаться в долгу. Едва в очередной раз двери зала, которого как будто вообще не существовало в ковене по-настоящему, закрылись, она специально села напротив. Приглашенный Сяо Ру, даритель этой бедной столешницы, о которой они уже не раз говорили друг с другом в шуточной форме, почему-то не смея претворить желания в реальность, низко поклонился и начал благодарить за высокую оценку его заслуг. Он не был главенствующим ведьмаком в ковене Пекина, однако Верховный ковен здесь решил, что мужчина подойдет на эту важную должность. Их еще ожидала поездка в великую столицу Китая, поэтому Эстер не особо вслушивалась в формальные речи и благодарности. Господину Ру нужно было наметить и подробно рассказать о планах, которые он по мере получения власти выполнит для улучшения качества жизни ведающих. Наложенное на всех заклинание понимания языка избавило его от необходимости изъясняться на итальянском или английском. Сложив под столом ногу на ногу, ведьма ухитрилась качнуть одной из них так, что лодочка соскользнула. Устремив все свое внимание почти натурально и при этом не имея ни одного диплома об актерском образовании, она с тихим, никому не слышным, стуком сняла одну из туфель и оставила там стоять. Пальцы задели штанину якобы случайно, но одновременно с тем пустили ток по всему его телу. Боковым зрением профессор заклятий наблюдала, как Верховного ведьмака передернуло. Она усмехнулась и Ворон считал в этой улыбке все ее природное и натренированное годами коварство. Лукреция смекнула ещё в самом начале, что их нужно рассаживать по разным сторонам хотя бы, иначе они не перестанут болтать как первокурсники. Впрочем, попытка была тщетной — разговаривать они не перестали, не изобрели шифров, но и мысленные диалоги не прекращались. Получив еще одно касание к грани, Эстер сняла ее, открыв разум. — Что происходит, Леди Кроу…? — Не понимаю, о чем ты. — ответила она, чуть приподняв одну из штанин его брюк. Разряд чувствовался сильнее. — Пытаешься поиграть в мою игру? — Кто сказал, что она твоя? — послав ему нахальную улыбку, она села удобнее, чуть ниже на стуле, коснулась колена и остановилась в опасной близости к его мужскому достоинству. Здесь, конечно, стоило сделать поправку. Чтобы хоть как-нибудь раскрепостить Ворона у нее ушло около полутора лет. И это не просто слова. Он настолько трепетно и бережно к ней относился, что иногда становилось страшно. Шутка Кирин о «старой школе» и «былых нравах» перестала быть шуткой. Проблемы в платонических отношениях не было, однако же после их романтического витка, Эстер пришлось разбираться с практически отшельническим стилем жизни. Их первая ночь была брачной. Он не позволил себе прикоснуться к ней как-то иначе до свадьбы, а когда этот момент настал, был взвинчен и взволнован. Возможно, ему на руку сыграла неопытность ведьмы, но давний страх быстро потерять ее нервировал. Все затянулось. И даже после их интимные отношения за рамки чего-то привычного не выходили. Ей оставалось только принять его опасения и осторожно выводить из этого состояния. Чтобы добиться того, что Леди Кроу делала сейчас и при этом не получить непонимающего или упрекающего взгляда, ей пришлось долго и методично объяснять ему, а ему ей, что секс — это нормально и это такое же проявление любви. Даже несмотря на то, что они оба, не сговариваясь, предпочитали оставлять эту грань своих общих эмоций за закрытыми дверьми. Но не собирались же они заняться этим у всех на глазах? — Ну почему не собирались? — Я умоляю тебя, Гекату, пантеон греческих и скандинавских богов, пожалуйста, исчезни из моей головы на время, пока я не доведу его до белого каления. — колдовской кот не раздражал, скорее просто было стыдно. — Сочувствую пернатому. План жестокий и перед тобой трудно устоять. Это поэтому ты все утро провела в купальне и была такая довольная? — Да. Фамильяр был прав. И без особых стараний она с легкостью обращала внимание ведьмака на себя из-за глубокой привязанности, но, когда Эстер старалась, у этого мужчины просто не было шансов перед ней. А маленькая, но красивая, месть никогда не будет лишней. Пусть и попытки ее выглядели для ровесника книг девятого века почти смехотворными. Ворон аккуратно обхватил ее лодыжку. Теплое касание отдалось предательской дрожью. Спрашивать, как так быстро и легко он может снимать перчатки, не смотря даже в их сторону, потому что буквально секунду назад его руки были обтянуты ими, времени не представилось. Пальцы прошлись по выпирающей косточке, по сплетению сухожилий, сжали большой палец и вернулись назад. — Что насчет открытия филиала Академии в Пекине или Шэнцзин? — мужчина продолжал вести беседу, четко отслеживая тему и поддерживая ее, а также массируя голень пальцами так, чтобы никто не видел. — В данный момент наши лучшие архитекторы творят над чертежами здания. Мы желаем оставить в нем частичку культуры, сделать его в духе времени и китайских традиций. Я могу уточнить по поводу готовности предоставить вам промежуточные материалы. — Было бы прекрасно. Ковен только «за» то, чтобы вы оставляли свое наследие. — отпустив одну ногу, он глянул на девушку. — Что ты там говорила о шансах? Другую давай. — Вообще-то это был хитрый план. — Я сделаю вид, что он сработал. — усмехнувшись по-доброму, он едва качнулся вперед, чтобы поймать ее вторую ступню и проделать с ней те же манипуляции. Эстер Кроу не была бы Эстер Кроу, если бы не попробовала вывернуть все в свою пользу. Стоило ей махнуть двумя пальцами незаметно для других, как теплый порыв ветра, коснулся его шеи, очертил мышцы и ушел за спину. Из-за большого количества силы и незначительности заклинания ее руки и глаза остались прежними, сохраняя действия тайными. На фантомное касание губ за ухом и на скуле, где маска плотно соединяется с кожей, ушло все же чуть больше. — Разрядов тока было мало? — Это не я. Между нами искра, — нелепо протянула ведьма, а губы ее растянулись в довольной улыбке. — Тебе нужно остановиться. — его голос… Касание ее призрачных рук дошло до волос и загривка, не колыхнуло ничего из прически, но пальцы сейдмана замерли, пустив ледяную волну утерянного контроля по всему телу от кончиков пальцев ног до макушки. Через секунду ведьма и ведьмак уперлись друг в друга взглядами: она — насмешливым, он — предостерегающим. — Разве тебя это заводит? — в ее тоне было нечто похожее на недоумение, которое очень быстро развеялось, стоило ему с уверенностью появиться в ее голове. — Да. Охочим до касаний. Ласковым. Внимательным и нежным. Он был с ней. И одновременно колючим, опасным, очень оберегающим и не прощающим с теми, кто мог угрожать тому, что ему всего дороже. С ним играть в горячо-холодно определенно не стоило, но если очень-очень сильно хотелось, то можно. В конечном итоге он все равно получит то, чего желает. — Ты ведь знаешь все нужные места. Но какой дальнейший план? Вот я здесь, перед тобой, вздрагивающий от твоих касаний. — Дальнейшего плана не было. — Отлично. — он продолжал выводить линии на коже, покинув ее голову, по-видимому, его мозг лихорадочно придумывал, что и как сделать дальше. И придумал. Ворон поднял руку, остановив говорящего. — Сделаем перерыв. Придя в недоумение, Эстер дернула ногой, потому что все начали вставать. Ингвар с легкостью выпустил лодыжку, и ее колено стремительно впечаталось в столешницу с громким стуком, а затем закономерным шипением от боли. — Прошу прощения, — выдала она, скрутившись и потирая ушибленное место. Лукреция уставилась на девушку непонимающе, буквально прерванный на полуслове Сяо Ру ощутил неловкость. Хотелось привычно притянуть колено к себе и упереться в него щекой, но тогда платье бы задралось, показывая голые бедра и нижнюю сорочку. — Я прикажу подать чай. — сгладила Верховная ведьма диалог и низенький мужчина расцвел. Кроу, быстро обувшись в несчастные лодочки, поднялась с места, не удостоив Ворона и взглядом. Вместо спешки, ради которой все это вероятно затеялось, она медлительнее обычного начала собирать листы с заметками со встречи, перебирать их, формировать из бесформенной кучи один пласт множества бумажных прямоугольников. Ворон не выдержал и минуты. Обойдя стол с краю, он коснулся ее предплечья и утянул в перенос. Оставшиеся недоуменно переглянулись. — Я привез сорт Аньси Тегуаньинь из провинции Фуцзянь. — спокойно произнес ведающий востока. — Подумал, что вы захотите попробовать. — Несомненно, — улыбнулась женщина растерянно.

***

С неожиданным хлопком они оба воплотились в его кабинете, исчезнув с цокольного и поднявшись на три этажа над землей. Легким движением мужчина позволил маске оказаться в руке, а самому себе — зажмуриться от солнца, осветившему лицо. Эстер замерла, с восторгом наблюдая, как эмоция за эмоцией меняются. Потом уже сделала шаг вперед и коснулась губами его губ. Почему-то каждое действие уже непроизвольно отдавало током. Цыкнув, ведьмак оторвался после нескольких поцелуев. Они ходили на тонкой грани, чтобы снова не обменяться кровью друг с другом. Махнув рукой, он закрыл кабинет с характерным щелчком замка, второй — бумаги на его столе отправились по свободным местам. — Не переговорная ковена? — Хочешь, чтобы мы вернулись? Так себе гостеприимство. — Не хочу. Оттянув ворот кофты, прикрывающей шею — она несомненно точно знала, чем все закончится, — он прошел по касательной губами, достиг ключицы, сквозь поцелуи пустил в ход зубы, прикусывая нежную кожу. Устоять на ногах было трудно, но сильные руки держали крепко. Наклоняться из-за ее роста — еще труднее, — поэтому они же с легкостью подхватили ее и усадили на стол, словно она не имела веса. По-хозяйский расположив ладони на его плечах, она вдруг шумно выдохнула. — Все понять не могу, где хваленая тысячелетняя выдержка? — Ворон нехотя оторвался и взглянул на нее. Солнечные лучи под таким углом подсвечивали их глаза, оставляя их практически янтарными и прозрачными. Как драгоценные камушки. Эстер снова и снова рассматривала черты его лица, словно обновляя информацию и запоминая все с точностью, чтобы, когда он наденет маску для всех остальных, она помнила и знала каждое его выражение. Мужчина приподнял ее голову за подбородок и вкрадчиво-серьезно сказал. — Там, где я уважаю твои личные границы и не ворую тебя с занятий. Хотя могу. Могу направлять запросы на твое присутствие в ковене тогда, когда ты здесь будешь не нужна, просто чтобы видеть тебя и не беспокоиться о тебе. Я абсолютно точно помешавшийся и счастливый, что ты моя. — Ну слава Гекате и Триаде… У тебя появилось время на комплименты, — не сдержалась. — Спасибо за все, что сделал и делаешь для меня. Я рада, что ты чувствуешь себя рядом со мной спокойно и в безопасности. Я всегда приду, может не так быстро как ты, но ты можешь меня позвать. Даже если я буду далеко или среди кучи людей, которые попытаются скопировать твой зов, я услышу именно тебя, Ингвар. — Подарившая имя… — с толикой гордости произнес мужчина, — Прости, но время на комплименты закончилось. — он усмехнулся, его руки задрали подол шелкового сарафана и слегка толкнули в грудь, заставляя нагло устроиться на его рабочем столе. От очередного касания по телу пробежались мурашки, а едва уловимая вспышка осветила темные углы. Все-таки было что-то в ее происхождении от заклинателей погоды и его первой жизни норвежским шаманом. Что-то, что заставляло каждое их второе прикосновение искрить и причинять мимолетную боль, а за ней наслаждение от настолько тесной связи. А возможно это были последствия кровной клятвы, принесенной у алтаря. Они не собирались выяснять. Не сейчас. — Твои глаза светятся… — шепнула она, стоило ведьмаку опуститься на колени. — Когда ты думаешь, что у меня нет шансов перед тобой, ты права. Смотри. И все окружающее ее повело дымкой.

***

Лукреция нервно наматывала круги по переговорной. Собравшиеся члены ковена с интересом поглядывали на нее, но ничего не говорили. Она уже по полкам разложила, в каком порядке и какими словами будет отчитывать тысячелетнего ведьмака за то, что он куда-то пропал в самый разгар переговоров с одной из самых многочисленных по количеству ведающих стран. Стоило ей только вспомнить заклинание поиска, как двери в залу открылись. Эстер Кроу. Поправляющая свое, Геката помоги ей выдержать все это, платье, закидывая лямку на плечо, абсолютно растрепанная и наскоро расчесанная пальцами, с едва видимо смазавшейся помадой. И сзади нее Верховный ведьмак — просто бедствие, сияющее восторгом и довольством собой, с руками в карманах, и такой спокойной аурой, которой можно было бы только завидовать. — Извините за опоздание, — быстро проговорила она. И весь ее вид закончил: «Не хотели приходить.» Глаза Фиоре расширились от понимания очевидного. Одной Триаде известно, как она умудрилась наложить полог тишины, но в следующий момент ее звонкий недовольством голос зазвучал вибрацией по стенкам купола. — Только не говори мне, что это была библиотека?! Только не моя библиотека, Corvó! Верховная ведьма верила в рефлексы в опасных ситуациях, когда жизни что-то угрожает. Но сейчас они сработали без ее воли. Применив левитационное заклинание, она, не отдавая себе отчета, отправила в их сторону книжку учета заседаний, которая была больше обычной книги и исписана почти до конца. Юноша, с помощью магии которого все это дело фиксировалось, не успел даже среагировать. Зато Кроу, боковым зрением заметившая странное движение, успела пригнуться с вскриком прямо по пути к своему месту за столом. Ворон резко взметнул руку и остановил предмет в десяти сантиметрах от своего лица. Ореол очевидного счастья, как наглец только не светится весь как артефакт, быстро сменился на явное желание кого-нибудь убить. — Это был мой кабинет, к твоему сведению. Эстер разогнулась, смерила взглядом разъяренных Лукрецию и Ингвара и внезапно заливисто захохотала. Оба опешили, а ей предстояло объясниться с Верховной ведьмой и позаботиться о непробиваемой маске ее мужа, но это потом. Когда у нее уже не останется сил смеяться.