Найти себя

      … опять этот кабинет физики, и к её шее тесно прижимается плазменное лезвие клинка, от импульса которого чуть щиплет разгоряченную в схватке кожу. Руки блокированы, и даже коленом не ударить в пах, все равно он успеет увернуться. А сил отшвырнуть его просто не хватает.       Остается только в глаза смотреть, такие синие и такие человеческие.       — Не упрямься, мурзик, — скалится Весельчак. — Хватит уже этих прелюдий, давай уже к делу перейдем, а?       Кира в ответ только с досадой пинает его, — то есть, пинает пустоту, и безуспешно пытается вырваться.       — Нам же было так хорошо на Центавре, помнишь? — пират прижимается еще ближе, и Кире не хватает воздуха. — Тебе ведь понравилось…       — Очень, — все-таки удалось высвободить левую руку. — Особенно та часть, где я сломала тебе нос.       Его трясет от смеха.       — Мне всегда это в тебе восхищало, — тараторит он на выдохе. — Ты такая взрывная, ух!       Кира бьет его свободной рукой в челюсть, желая оборвать этот дурацкий смех, но… рука её словно ватная, неподъемная, и пират как будто даже не замечает удара. Продолжает смотреть, смотреть, не отрываясь, и в глубине его почти что человеческих глаз плещется что-то, что в двадцать первом веке назвали бы безумием. Стекающая по виску капля синей крови выглядит нереалистично и несерьёзно, хочется ее стереть…       И Кира своей непослушной, свободной рукой неловко размазывает эту бутафорскую кровь, окрашивая его щеку и свои пальцы голубыми разводами.       Пират застывает в неподдельном удивлении, словно ошарашенный этим неуместным проявлением как-бы-нежности, и быстро, очень быстро касается губами ее ладони.       Не убирая, впрочем, пульсирующего лезвия от её горла.       А рука ее между тем остается на его плече, и это выглядит так до неприличия интимно, и вообще, как вы могли такое подумать, но все же руку Кира не убирает, и не нападает. Потому что что-то здесь не так.       — Ты же мёртв, — вдруг вспомнила она. — Тебя убили. Вертер всё мне рассказал, тебя больше нет! Так это же…       Она смотрит через его плечо. Они больше не в кабинете физики. Здесь нет ни Алисы, ни других детишек. Холодной черной громадиной над ними нависают стены грузового отсека пиратского корабля.       Конечно, здесь нет никого, кроме них двоих. Потому что это сон.       Эти проклятые стены Кире снились, наверное, сотни раз. Ставший привычным ночной кошмар, финальная битва перед тем, как её отшвырнуло назад во времени. И сейчас Кира завертела головой, ожидая, что из-за угла покажется трупно-бледный капитан пиратов, спонсор ее бессонницы на долгие годы.       — Ты чего так взволновалась, сладкая? — внес коррективы новый выверт подсознания. Весельчак все так же прижимал ее к стене весом своего тела и не давал двинуться. Конечно, на самом деле это не он не давал, это все потому, что дело происходит во сне, и…       И можно делать все, что угодно. И ничего не бояться.       В том числе и лезвия меча. Кстати, где оно?       Как это часто бывает во снах, она не заметила, как исчезло оружие. А руки ее теперь просто лежали на его плечах, и абсолютно ничего не мешало ему совершенно по-хамски обнимать её за талию. Мелькнула мысль, что надо бы возмутиться и съездить разок по наглой пиратской морде (она, в конце концов, замужняя приличная женщина!), только вот как-то не получалось возмутиться.       Да и ладно, это всего лишь сон. Во сне все позволительно. Тем более, что так редко снится вот такое. Обычно все какая-то депрессивная муть, кошмары с участием Глота, и тому подобное. Ласковые, нежно мурлыкающие пираты ей во сне не являлись никогда.       Ну, почти.       — Ты же не настоящий, верно, — откинула волосы Кира, позволяя ему бережно прикусывать мочку уха. — Ты плод моего воображения.       — Как мне льстит, что ты такое обо мне воображаешь, — фыркнул он. Кира даже чуть смутилась. Но когда он со всей свойственной ему наглостью вцепился поцелуем в ее губы, просто без тени смущения обвила руками его шею. Между бедер сладко тянуло, и она чуть развела колени, подаваясь ему навстречу.       «Это же всего лишь сон, — отмахнулась от своих слабеньких невнятных угрызений совести. — Просто невинная фантазия».       Невинная фантазия уже задрала подол ее платья, и она уже вся таяла от предвкушения…       …и проснулась.       Несколько секунд непонимающе смотрела в потолок, кажущийся жемчужно-серым в полумраке спальни.       Это ж надо.       Откинув тяжелую простыню, села на краю кровати. Слегка повело — голова чуть кружилась. Её еще до конца не отпустило возбуждение, даже немного трясло. Вздрогнула, затаила дыхание: рядом сонно пошевелился Игорь.       Игорь. Муж. Родной и любимый, и желанный, понятно?       …Кира будто наяву увидела довольную ухмылку Весельчака, зажмурила глаза, встряхнулась. Нет, нет. Это все игры травмированной всеми этими приключениями психики, вот. Прочь из моей головы, тебя ведь больше и нет.       Странным образом от этой мысли стало зябко. Кире даже захотелось снова нырнуть под простыню и прижаться к мужу, может быть, он даже проснется, может быть, даже будет настроен на что-нибудь еще, и может быть, она не станет вспоминать сладковатый вкус синей крови на своих губах.       Игорь не проснулся, снова засопел, уютно, спокойно.       Кира тихо встала с постели.

***

      Мониторы в кабинете приглушенно мерцали, когда она вошла в кабинет. Села, поставила рядом стакан воды. Как будто отпустило…       — Черт, — тихо выругалась, все никак не может привыкнуть к интерфейсу. Куда тут нажимать-то? А, да, вспомнила…       Пальцы коснулись экрана, и во рту все же пересохло, когда в непривычных, круглых окошках появилось лицо Весельчака. Улыбающееся, суровое, печальное. База данных по межгалактическим преступникам ломилась от записей с его славными деяниями.       Кира внимательно изучала всё то, чем он жил все те десять лет, что прошли без нее з д е с ь и с е й ч а с. Нападения, грабежи, убийства. Особенно тщательно — убийства, пытаясь записать их на подкорку, пытаясь вытеснить из головы тот образ, который существовал для нее всего несколько часов. Ибо слишком хотелось верить в хорошее и игнорировать неприятные факты. А это опасное дело.       Зачитавшись очередной сводкой, она не заметила, как в кабинет так же бесшумно вошла дочь. Едва удержалась, чтобы не вздрогнуть. Рука рефлекторно дернулась свернуть окно, но Кира остановилась. Смысл? Тут не захочешь, а увидишь.       — Привет, — неловко улыбнулась она. — Ты чего не спишь?       — Что ты делаешь? — Алиса оставила вопрос без ответа.        «Хотела бы я знать, что я тут делаю».       — Я… — с подростками надо честно. Как со взрослыми. Лучшая стратегия. — Мне снились кошмары. О том времени.       — Странный способ бороться с кошмарами, — протянула Алиса. Кира улыбнулась.       — Да, наверное, — она крутанулась на стуле, повернулась к дочери. Явно ощущалась какая-то неловкость, как будто Алиса застала ее за чем-то предосудительным. Ну ведь нет же?       — Все в порядке, Змейка? — спросила Кира со всей нежностью, на которую была способна.       — Это ты мне скажи, все ли в порядке, — Алиса мотнула головой в сторону монитора.       — Что ты имеешь в виду? — спросила ровно. Кое-кто решил потягаться с офицером Межгалактической разведки? Хуже того — с классным руководителем старших классов средней школы?       Дочь нервно обхватила руками свои голые плечи. Ей явно было не по себе.       — Я видела, как вы с ним друг на друга смотрели. Тогда, в школе. И в темном будущем, тогда, на крыше, — все-таки выпалила она. — Я… и я знаю, что это значит.       Кира выдохнула, переплела пальцы. Вот ведь свезло с ребёнком. Проницательная ты моя… Впрочем, это объясняет, почему дочка после возвращения вела себя с ней так ровно и отстраненно. Кира списала это на романтические переживания самой Алисы, а тут вон оно как закрутилось…       — Ты по нему скучаешь, — тихо продолжила Алиса. — Я это вижу. Потому что тоже скучаю, по Коле. Я была совсем маленькая, когда ты исчезла, но я помню, что вы с папой не слишком ладили. Тогда мне казалось это нормальным, но сейчас, после всего этого…       У нее перехватило дух, на глаза навернулись слезы.       — Я не понимаю. Как ты могла? Ты как будто… — она резко замолчала, будто слова причиняли ей боль. — Ты как будто незнакомый мне человек…       Алиса замерла, испугавшись сказанного. Её губы дрожали, словно она вот-вот расплачется.       — Ты представляла меня совсем другой, да? — грустно улыбнулась Кира. — Змейка, это все так сложно.       Дочь помотала головой.       — Нет, ничего тут сложного нет. Я думала, что папа — предатель, потому что он лгал мне все это время, а на самом деле ты предала его! Как мне дальше жить с тобой под одной крышей?       Кира вдруг молниеносным, стремительным движением вскочила со стула и оказалась перед дочерью, глядя на ту сверху вниз. Алиса даже отшатнулась.       — Не слишком ли смело ты сыплешь словами? — обманчиво спокойно спросила Кира. — Предательство. Может быть, еще и измена? И я сейчас не о твоем отце. По твоим словам выходит, что я все это время была в сговоре с Альянсом?       — Что? — распахнула глаза Алиса.       — А это межгалактическое преступление, — продолжила Кира все так же бесстрастно. — И мне может грозить серьезное наказание, несмотря на все мои заслуги. Я — боевой офицер, и моя связь — по твоим словам — связь со старшим помощником капитана Альянса может слишком дорого стоить. Что же… Что мы будем с этим делать?       Алиса стояла, словно оглушенная. Кире стало стыдно. Это же её маленькая дочка… Как-то излишне сурово получилось.       — Извини, — тихо сказала Кира. — Я не должна была…       — Это ты меня извини, — дочь тыльной стороной ладони вытерла мокрую щеку. — Я не должна была думать о тебе такое. Меня слишком зацепили его слова, тогда, в школе, и никак не выходили у меня из головы.       — И ты решила, что у меня с ним был роман, — безжалостно завершила Кира. Алиса кивнула.       — Иди сюда, Змейка, — Кира проговорила мягко, и дочь, поколебавшись секунду, шагнула вперед и крепко обняла ее. — Я клянусь тебе, что больше всего во всей Вселенной люблю тебя и твоего папу. И никакие пираты с артефактами вас не заменят.       — Прости, — шепнула Алиса, выдав новую партию горячих слёз.       — Я понимаю, каково тебе сейчас, — шепнула Кира в розовую макушку. — Понимаю, как никто другой. У меня тоже мысли путались, когда я попала в две тысячи двадцать четвертый, и я сама путалась в том, что реально, а что нет. Сейчас я тоже для себя хочу утрясти мир вокруг меня. Не забывай, меня тут не было целых десять лет.       Она покачала дочку из стороны в сторону.       — И скучаю я не по нему, а по тогдашней себе, — проговорила медленно. — Все-таки он был частью моей жизни, десять лет назад. А сейчас все слишком изменилось. И вы с папой тоже изменились. И мне нужно какое-то время, чтобы себя найти.       — Прости, — повторила Алиса. — Я наговорила тебе таких гадостей.       — Это верно, — Кира тепло улыбнулась. — Но я понимаю, правда. А теперь, может, пойдем спать?       Дочка улыбнулась, и у Киры защемило сердце. Девочка моя…       Кажется, и правда поверила.