Падение неизбежно

Уже утро? Уснуть не получилось. Время для завтрака... Есть как-то не хочется... Он кажется забыл что-то сделать... Тика просила о чем-то... Нужно перенести бочки со двора в погреб... — Карамон, всё хорошо? — Она осторожно касается его плеча, когда воин в очередной раз падает сверху на только что поставленную на пол бочку. Как бы не раздавить... Будет неприятно упасть животом в вино.. Ещё и Тика заругает и мыть заставит... Он, должно быть, ослаб из-за той пьянки... Тика была так счастлива, когда он наконец протрезвел... Карамон как-то и забыл про флягу с гномьей водкой на поясе. Сейчас он занят переносом бочек... А потом обед... Он все ещё не голоден... — Да, всё отлично, — Он улыбается и идёт наверх за следующей бочкой. Он делает это ради Тики. Нужно сосредоточится на бочках. Нужно собрать все силы в кулак. Может убраться? Трава во дворе по колено. Коса затупилась. Должно быть Тика сама всё стригла, пока Карамон пил. Она и сама справлялась... Карамон как-то неправильно держит топор. Криво рубит. Может пилу взять? Отец был бы разочарован. — Карамон, ну чего ты сидишь. Я кому готовила? — Голос Тики звенит тревогой. Отрезвляет. Карамон берет деревянную ложку в руки. Тяжёлая. В бульоне плавает мясо, картошка, ещё кажется капуста с луком... Все такое странное.. Есть не хочется. Но Тика сделала суп для него. Нельзя так поступать с женой. Нужно съесть. — Ну чего давишься? — Тика вздыхает и подходит к Карамону нежно обнимая мужа за шею. Целует щетинистую щеку, — Ты совсем ничего не ешь. Ты хорошо себя чувствуешь. Может я лекаря позову или жреца? — Я в порядке... — Медленно отвечает Карамон. Почему всё вдруг стало таким сложным? Ложка тяжёлая, глотать суп невозможно трудно, простой ответ выходит скомканным, отрывистым, — Просто не голоден... Таскает бочки. Доделывает крышу. На базар ходит, когда Тика просит. А мир живет. Солнце светит. Птицы поют. Люди говорят. Дети играют. И всё это без его участия. Нужен ли Карамон здесь? Время никогда не останавливается. Ничего важного не происходит. Он уже исполнил свою судьбу. Теперь лишь обуза для Тики. Она помогает всем, в "Последнем приюте" людей встречает, за Отиком присматривает. Если исчезнет Тика, то весь мир померкнет, перевернется, не сможет дальше существовать. А Карамон... Карамона даже почти и не видят. Мир живёт без него. Приходил Речной Ветер. Всё спрашивал, что тревожит Карамона. А Карамона уже ничего не тревожит. Даже то письмо лишь бессмысленно валяется на столе. Карамону и не обидно больше, и не больно... Он просто устал... Ещё Утро? Или день? Или ночь? Сколько он пролежал? Когда вообще вернулся в спальню? Окно прямо над кроватью, надо бы просто взять и дёрнуть штору. Посмотреть на солнце или луны... Сил нет... Тика разговаривает с кем-то за стеной на кухне... — Он сам не свой... Пить вроде бросил, а как дела нет, так лежит плашмя, страдает, — Тика переживает, — Иной раз, кажется, что его брат наслал проклятие. Ну что это такое? Нет, ну чего она? Просто Карамон устал... Просто лежит, когда есть время... Карамон старается, честно старается. Старается улыбаться, работать побольше, чтобы Тика не грустила. Но выходит плохо, раз она кому-то жалуется. Ему нужно больше времени проводить с женой... Как он мог так просто забыть про ту, кого любит всем сердцем? Он делает ей больно... — Заболел? — Отвечают Тике. Голос знакомый, но Карамон не может понять, кто это... На Таниса не похоже, а Речной ветер недавно захаживал... Может кто-то из Утехи в гости забрел... — Или из-за письма того? Письмо? Оно всё ещё на столе. Карамону и не обидно больше, и не больно... Он просто устал... «Я не знаю никого по имени Карамон» Рейстлину и без брата хорошо... Может быть без Карамона лучше? Есть ли толк от Карамона? Может лучше если он вообще ничего не будет делать? Может лучше если он вообще не будет? Его не будет... Что изменится, если его не будет? — Он про Рейстлина и думать забыл... Сначала показалось, что отпустил, но сейчас... Лучше бы я выслушивал его пьяные разглагольствования, чем вот это... — Тика вздыхает. Она расстроена... Будет ли хуже если Карамона не будет? Наверное, нет... Наверное, Тика будет счастливее. Никакой пользы. Вчера он снова пролежал на кровати весь день. Какой же Карамон герой после этого? Так пьяница да лентяй в доспехах... Да, даже без доспехов.. Нужно помочь. Дом достроить. В таверне точно дела найдутся. Но пока нужно встать с кровати... Просто. Встать. — Карамон... Карамон, ну скажи что с тобой? Я же вижу, что тебе плохо! — Тика отчаянно трясет мужа за плечо. Она такая красивая. — Всё хорошо, — Карамон улыбается. Она явно заслуживает кого-то получше. — Как же! Когда все хорошо, люди не голодают и не лежат в постели до обеда, пока им дело какое-то не дадут! — Кажется, Тика почти плачет, — Карамон, пожалуйста, хватит... Скажи, что с тобой? Как я могу тебе помочь? Он делает ей больно. — Тика, ну... Тише... — Карамон притягивает жену в объятья, — Не беспокойся... Со мной ничего такого... Ничего. Ни боли. Ни обид. Ни любви. Ни сил. Ни-че-го не осталось. Просто Карамон... А Карамон ли он? Просто тело... Ни желаний. Ни мыслей. Тощий, слабый, неспособный ни на что... Ничтожество... Даже хуже... Ничто... Просто ничто... Он даже не уверен, если ещё является человеком... Нужно постараться... Нужно что-то сделать... Нужно встать... Тики нет дома. А как давно ее нет? Куда она ушла? Она вернётся? Карамон долго смотрит на большой мясницкий нож на кухне. Он всё-таки заставил себя встать, но далеко не прошел. Приходится опереться о стол, чтобы не свалиться на пол. Ноги совсем не держат. Никакой пользы ни от Карамона, ни от его тела... Нож. Раз на видном месте, Тика, наверное, нуждается в нем гораздо, больше чем в Карамоне... Острый. Тяжёлый. Такой... Полезный... Нет. Здесь нельзя. Тике потом убирать за ним прийдётся. Солнце слепит. Слишком яркое солнце. Небо, голубое, безмятежное. Ветер шуршит листьями. Мир прекрасно справляется и без "прославленного воина". Он просто пойдет куда-нибудь... Что с ним станет - воля божья... « Рейстлин,

Твоего брата нет уже неделю. Люди говорят, что он ушел в рощу мертвых.

Он так странно себя вел последний месяц. Ничего не ел, в

сё делом себя пытался занять, а после слег, будто бы встать совсем не мог. А говорил, что всё хорошо.

Изволь сделать хоть что-то...

У меня слишком дурное предчувствие...

- Тика»