Ночь Огней

      У самой границы на юге земель Искольд — гористой холодной страны, большую часть года покрытой льдом и снегом — расположился небольшой торговый городок Фарси. Каждый день в него прибывают послы, туристы и купцы в поисках ночлега, чтобы с утренней зарёй поскорее отправиться в путь. И лишь на одни сутки в году Фарси становится не промежуточным пунктом, но конечной целью путешествия: в первую летнюю ночь, когда все Три Луны восходят над миром, в городе проводят Ночь Огней.       Улицы наполняются музыкантами, артистами, поэтами, к домам жмутся лавочки торговцев с диковинными сувенирами из далёких земель. На центральной площади сооружают фигуру из благоухающих цветов и целебных трав в честь человека, заложившего эту добрую традицию сотни лет назад — имя его растворилось в веках.       — Покупайте-покупайте, поглядите на товар! — кричал особенно горластый мужчина у лотка в центре главной площади. — Специи М`Ка-Шеввы, Хестрона! Готовьте, как южный султан! Ешьте, как правитель!       — Обереги-амулеты-от-сглаза! — тараторила волшебница, усилив заклятием свой голос. Она вскинула руку, и над зеваками раскинулась карта звёздного неба — люди ахнули и поспешили к торговке. — Свитки-целебные-зелья! Спешите-спешите!       Толпы туристов метались от одного купца к другому, щедро одаривая деньгами бардов и чтецов, фокусников и ворожей — к одной такой бабульке выстроилась целая очередь, и лишь изредка местные подсказывали гостям города, что она — известная мошенница. И всё же поток желающих узнать свою судьбу не иссякал.       «Ну и балаган», — с улыбкой думал мужчина с огненно-рыжими волосами, прислонившись к стене и поправляя товар на столе. Из века в век он наблюдал, как праздник менялся и рос вместе с городом. «А ведь каких-то триста лет назад никто даже и не думал ставить это глупое чучело, — размышлял мужчина, неодобрительно поглядывая на цветочную статую. Цветы слегка пожухли, а внизу фигуры и вовсе стал проглядываться каркас: кто втихаря вытащит пару цветочков, кто случайно выбьет их и утянет с собой в толпу. — И ведь народ искренне верит, что эта традиция зародилась примерно тогда же, когда и праздник!»       — Ой, дяденька, а можно мне вон тот, красный? — выкрикнула из толпы девочка лет десяти, вернув торговца к реальности. Она с азартом и интересом смотрела на безделушки, ровными рядами выстроившиеся на столе. Рядом с ними табличка: «Распродажа, скидка 60% на всё в честь Ночи Огней».       — Конечно, — купец улыбнулся, протянув юной покупательнице красного фарфорового оленя.       — Спасибо, Джилрой, — отец девочки кивнул продавцу, протянув пару монет.       Как бы ни старались прочие торговцы, и местные, и туристы непрерывным потоком стекались к столу Джилроя, а товары разлетались со скоростью ветра. «Не удивительно, — хмыкнул он, заворачивая хрустальную шкатулку в бумагу. — Сколько я уже торгую? Девять веков? Десять?» Лавка мужчины пестрела заморскими украшениями, многие из которых могли проигрывать мелодии или выбрасывать снопы искр, живыми игрушками, носившимися по поверхности стола табунами, зачарованными шкатулками… «И прочими, прочими, прочими незаменимыми в быту вещами», — не без усмешки подумал мужчина. Касса стремительно пополнялась. «Отличная была идея — Ночь Огней. Не зря я решил тогда подсуетиться», — размышлял Джед, только и успевая раздавать покупателями товары, до того пылившиеся в его лавке не первый месяц.       Джилрой был… Не самым обычным человеком. Вернее, он никогда и не был человеком в привычном смысле слова, и лишь немногие знали секрет его диковинного предпринимательского чутья.       А началась история Ночи Огней примерно тысячу лет назад, началась с неуёмного желания одного заурядного лепрекона оставить всех сородичей с носом…                          * * *       С начала времён Точка Обмена не оставалась ни дня без постояльцев, казалось, что по прошествии лет их становилось только больше и больше. И это неудивительно: трактир располагался на самом краю Междумирья — области, отделявшей мир людей и магических созданий, мир упорядоченный, полный строгих законов, названый Мондланом, от Тацлана, мира богов, полнящегося энергией, где законы просто не могли удерживаться надолго. Иными словами, Междумирье вмещало всех тех, кого отверг Мондлан и Тацлан — демонов, искателей приключений, магов, учёных, лепреконов…       Именно лепреконы были самыми частыми гостями Точки Обмена: хитрые и находчивые существа постоянно переносились в мир людей, чтобы приумножить свои богатства — а равно и влияние в обществе других лепреконов. Все они были одинаково низкие, коренастые, курносые человекоподобные существа с длинными острыми ушами. Однажды их племя разозлило одного из богов — Брэйанти, источника магических сил — потому до сих пор ни один из лепреконов не мог колдовать. Вот и бегали они, как блохи, от мира к миру.       — Смотри-смотри, кто идёт, –пихнул один низкорослый мужчина другого. — Эй, Джед! Ну как оно: обменял свои сокровища на эти, как их…       — Деньги, — хмуро отозвался Джилрой, усаживаясь за барную стойку из чёрного блестящего дерева. Он показал бармену два пальца и принялся ждать заказ — две стопки Ночных Огней. Тени от фиолетового пламени свечей делали его лицо лишь более мрачным.       — Во, точно, на эту людскую придумку, — отозвался второй мужчина, повыше и пошире первого.       — Придумке, если память не изменяет, скоро уж побольше трёх сотен лет исполнится, — Джед кивнул бармену и осушил крепкий напиток из первородной тьмы, огня надежды и спирта. Второй такой же стоял перед ним, за стеклом в тёмном тягучем растворе иногда вспыхивали и переливались золотистые капли. Ночной Огонь обжигал нутро, оставляя во рту и конечностях лёгкое покалывание.       — Да хоть две, мне то что, — усмехнулся первый. — Не понимаю я, Джед, что ты задумал: парень неглупый, мог бы уже разбогатеть давно… Но нет, ты зачем-то хватаешь всё нажитое, несёшься к людям — к людям! Существам, которые из века в век нас истребляли…       — Интересно, за что же? — Джилрой поглядел на собеседника с издёвкой. — Скольких ты разорил? Я лично за сегодня наткнулся на семь разных листовок с твоей, Эрот, башкой и кругленькой суммой снизу.       — И снова деньги! — хохотнул Эрот, проведя рукой по роскошной светлой бороде. — Это же бред — за пригоршню круглых металлических бляшек ты можешь купить, скажем, неплохой магический посох или свиток с чарами…       — Вот именно! — глаза Джилроя алчно заблестели. — И это восхитительно. Одни люди придумали такую мелочь и наделили её смыслом и властью, да так, что в это поверили все другие представители рода! Люди готовы убить близкого за монеты, продать себя за них же, предать…       — Бред!       — Возможности, Эрот. Почти безграничные возможности, — Джед хищно облизнулся.       — Например, возможность получить по лицу? — Эрот указал на свежие кровоподтёки и шишки на лице Джилроя и рассмеялся. — Небось, ещё и вещи твои к рукам прибрали?       Молчание было красноречивее любых слов, Эрот и его друг расхохотались.       — Не, Джед, завязывай с этим, — ввязался второй. — Наша лепреконья судьба проста: видишь ценности — тянешь в карман. А какой-то обмен с людьми… Глупость и ребячество, вот, что я тебе скажу.       Но Джилрой почти их не слушал: да, он и правда потерял за одну вылазку почти всё имущество — по воле разбойников, отхватил по лицу и едва спасся, но он нашёл то, что во все времена будет ценнее любого товара, любой валюты.       Он нашёл информацию.              «Чтобы безопасно передвигаться, нужно сопровождение, а лучше — грамота от главы одного из кланов, — рассуждал Джилрой, стоя в просторном холле Одерград-тич — крепости знатной, но небогатой семьи, несколько десятков лет не выходившей из состояния упадка. — Грамота от Одергардов нынче — пустой звук. Но надолго ли?»       Мужчина рассматривал себя в зеркале. К счастью, из перепалки с бандитами он смог сохранить свою трость — на деле это был посох, позволявший ему принимать любой облик. Сегодня он решил лишь сделать себя повыше, спрятать длинные уши да нарядиться побогаче — рыжие волосы и яркие зелёные глаза Джил прятать не захотел.       — Кэйрихар Джилрой, — оповестил его советник Одергардов. — Вас готовы принять.       Пробираясь по извилистым неосвещенным коридорам, Джил смутно припоминал, что бывал здесь раньше: кажется, именно его стараниями благополучие семейства дало течь.       В тронном зале восседал глава клана — тощий лысый старик, больше походивший на монаха. Под глазами его пролегали тени, и Джилрой сразу почувствовал — глава чем-то очень опечален. «Ещё бы, — с предвкушением подумал лепрекон. — Как удобно складывается, что лишь я могу спасти его клан от позора». Мужчина низко поклонился, стараясь не обращать внимания на ноющие рёбра, и по приказу распрямился.       — Кэйрихар Золл, глава клана Одергард, — вкрадчиво начал Джед. — Я, как вам уже известно, торговец средней масти из Форгона, и у меня для Вашего Величества есть одно… М-м-м… Заманчивое предложение, пускай сначала оно таким и не покажется…       — К делу, торговец Джилрой, — отстранённо просипел Золл.       — Путешествовать по землям Искольд всегда было той ещё затеей, но с грамотой от знатного клана я смогу не опасаться непочтительного обращения. Однако, — лепрекон обвёл скудно обставленный зал взглядом и цыкнул, поджав губы. — Ваша семья испытывает некоторого рода… Трудности.       Заметив, как заиграли желваки на худом лице старика, Джилрой едва сдержал улыбку.       — И я могу с ними вам помочь, — после небольшой паузы продолжил мужчина. — За вторую ценную бумагу — разрешение торговать в Фарси, вашем подконтрольном городе, с возможностью владеть имуществом.       Глава клана хрипло рассмеялся:       — Я впервые вижу вас в этом зале, никогда не слышал о вашей семье или тех, кто может поручиться за ваше благочестие… Мне сложно предположить, что вы можете предложить взамен, чтобы моя стража не вышвырнула вас сию же минуту, — старик наклонился вперёд, опёршись на колени. Выглядел он хоть и возмущённым, но заинтересованности ему было не скрыть.       Джилрой медленно и с ленцой вытащил из сумки сияющую нежную диадему — глаза Золла расширились от удивления и ужаса.       — Давеча на меня напала группка бандитов… Но что интересно, — Джед размеренно шагал к трону главы клана, покручивая диадему. — Среди них была юная особа. Удивительной красоты — вся белая, как снег, и глаза её, знаете… Как будто бы прозрачные в солнечном свете, — с каждым словом Золл смотрел на торговца всё с большим ужасом. — Она стояла в стороне, видимо, с главарём. Не знаю, о чём они говорили, — покривил душой Джед, — но в тенистый овраг леди выкинула свёрток, в котором я нашёл это. Может, вещь покажется вам знакомой?       Одергард прокашлялся и резко спросил:       — Так вы предлагаете мне диадему какой-то… бандитки, верно? — лепрекон отметил, что дрожи в руках старик сдержать не смог.       — Бандитки, чьё имя, кажется… Как же? Роза Одергард?       Золл вздрогнул всем телом и протянул руку к диадеме:       — Я подпишу вам бумаги, кэйрихар Джилрой, только…       Но мужчина не слышал старика: его взгляд упёрся в огромный сверкающий перстень, в кроваво-алый самоцвет. Джед с первого взгляда понял, это — магический артефакт, поддерживающий силу заклинателя. «Может ли он вернуть мне магию?» — лепрекон облизнул пересохшие губы и посмотрел на Одергарда.       — И какой скандал мог бы разрастись, — продолжил мужчина, не выдавая своей заинтересованности в перстне. — Если бы этот свёрток нашёл кто-то менее чуткий, чем я.       Он, не торопясь, вытащил из сумки клановый амулет Одергардов и письмо, стараясь сдержать дрожь — едва завидев что-то ценное, желанное, лепреконы испытывают состояние, схожее с ломкой. «Пора поторапливаться», — подумал Джед.       — За молчание я не прошу многого — лишь этот перстень, — мужчина положил пальцы на сургучную печать — одно это движение произвело на Одергарда нужный эффект. Глава клана, не спуская глаз с письма, протянул артефакт лепрекону. Дрожь улеглась.       — Если кто-нибудь узнает о том, что вы услышали и нашли… — Золл угрожающе понизил голос, и Джилрой поспешил поклониться.       — Не стоит беспокоиться. Я — торговец, и мне важно честное имя.       Джил развернулся и покинул Одергард-тич.                                       * * *       Конечно, он понимал, что глава клана едва ли забудет о пережитом унижении — Джилрой долго и осторожно налаживал торговлю в Фарси, в глубине души рассчитывая на скорую кончину Золла.       — Видимо, у старика ещё много интересных трофеев осталось, — размышлял Джед, приводя в порядок недавно приобретённую лавку, фасадом выходившую на центральную площадь. — Ни эпидемия его не взяла, ни пожар… — лепрекон усмехнулся. К каждому из событий он таки приложил руку: самоцвет действительно позволил ему вернуть отголосок прежней силы.       Появление антикварной лавки с говорящим названием «Междусветье» было воспринято местными со скепсисом: зачем она провинциальному городку? И к самому Джилрою люди относились с большим недоверием, во многом из-за внешности — пару раз он слышал, как его называли шпионом и засланцем.       — Ох уж эти клановые игрища… Не пройдёт и пятисот лет, как кто-то один одержит верх, и заплачет вся их независимость… — бормотал Джил себе под нос, выкрашивая вывеску в приятный сапфировый цвет. — …И пойдёт мантикоре под хвост, — мужчина снова услышал перешёптывания позади себя — группа горожан напряжённо следила за ним. — С этими тоже надо что-то делать, до добра не доведёт.       Хоть лепреконы не подвержены старению и смерти от естественных причин, погибнуть от вогнанного в сердце кинжала они вполне могли. Несколько месяцев Джилрой раздумывал, что бы такого придумать, чтобы завоевать симпатию горожан. Однажды, прогуливаясь вечером у реки, мужчина заметил группу детей у берега. Они собирались разжечь большой костёр, и лепрекон решил порасспрашивать выдумщиков. Оказалось, им не хватало «праздника и радости» — не первый год дети из Фарси собирались на этом месте, жгли костры, пели, обменивались поделками и запускали в небо фонарики.       Оглядывая следующим утром окрестности города, Джилрой не удивился их желанию: серые горы, свинцовое небо, бескрайние поля, большую часть года припорошённые снежком… Серое, белое и чёрное — вот и вся цветовая гамма. «В Форгоне уж как-то повеселее было», — подумал мужчина, вспоминая лазурное горное озеро, цветочные поля и яркие красивые домики.       — Что ж, будет вам праздник, — и лепрекон принялся за дело.              Поначалу люди противились наплыву торговцев из других регионов, тогда-то Джилрой и занялся организацией фестиваля, назвав его в честь любимого напитка — Ночь Огней. Первые пару лет жители побаивались принимать участие, и только дети, туристы и торговцы были ему искренне рады: Фарси оживал, на центральной площади устанавливались цветочные фонтаны, лотки с заморскими блюдами, тканями, специями, украшениями, игрушками, безделицами — всем, что только можно было продать. Джед не жалел денег и на музыкантов, он был уверен: это вложение с горкой себя окупит.       Шли годы, провинция становилась всё богаче, город расцветал. Золл давным-давно скончался, а клановые войны, как и думал Джед, остались в далёком прошлом. Лепрекон, конечно, хотел победы Одергардов — может, он бы смог стать придворным советником или даже королём, но вскоре, понаблюдав за реакцией соседних государств и пережив пару мировых войн, только обрадовался. «Стань я королём, едва ли бы смог заниматься торговлей», — думал он каждый раз, когда в Искольде становилось неспокойно.       Оказался прав Джилрой и в том, что от денег люди не отказались: артефакты и ценности, которые лепрекон собирал со всех известных ему миров, сделали его настоящим богачом — так пришлись по вкусу местным жителям. Успех Джеда в Мондлане сделал его одним из самых заметных лиц и в сообществе лепреконов — он даже обзавёлся небольшой армией.       Множество раз ему пришлось инсценировать собственную смерть и сменить имя и внешность, но к этому Джед давно привык. На сей раз его звали Тобиасом, и местные поручили ему организовать очередную Ночь Огней.       — Кэйрихар Тобиас, вот запросы торговцев, — спешил к нему советник Одергардов.       — Да-да, конечно, — Джилрой бегло просмотрел бумаги и расписался.       — Кэйрихар Тобиас, скоро прибудет партия цветов и трав для фонтана и статуи, — подскочила к нему краснолицая девушка.       — Отлично, ящики можно будет разместить как раз… Стоп, а что за статуя? — Джед внимательно оглядел посланницу, и та робко потупила взгляд.       — А… Ну… Я… Мы…       — Договаривайте быстрее, — стараясь не допустить раздражения в голосе, сказал Джилрой. — Смелее, я не кусаюсь.       — Мы с матушкой владеем цветочным магазином, неделю назад подали прошение — вы его подписали, может, вы просто забыли… Но я надеюсь, что наша задумка вас не расстроит…       Лепрекон напряжённо копался в памяти, но тщетно. Мужчина махнул рукой, распорядившись освободить место под поставку, и принялся ждать вечера. «Цветочная статуя… Интересно, кого хотят изобразить?» — размышлял он.              Уже к утру на главной площади возвышалась фигура высотой в несколько этажей. Кривоватая и немножко куцая. Джилрой поджал губы.       — И кого сие изображает? — лепрекон повернулся к краснолицей девушке. Она отчаянно теребила в руках стебелёк.       — Основателя праздника… — чуть не плача сказала она.       — Что ж… — Джед наклонил голову и прищурился. Теперь человеческая фигура узнавалась лучше. — Я так и подумал.       — Мы хотели, чтобы это стало традицией, кэйрихар Тобиас… На века… — травница осторожно взглянула на мужчину.       — Ничего не могу обещать, — отвлёкшись на другое дело, бросил он.              «Возможно, стоило не так тщательно затирать следы — людишки хотя бы знали, что я не был пузатым», — Джилрой напряжённо поглядывал на статую, облепленную к началу праздника туристами и местными. Кого-то она от души веселила. «Нет, это кошмар. Жаль, я не могу заставить её исчезнуть — у людей возникнут вопросы», — лепрекон отвернулся от цветочного чучела.       В каком-то смысле желание Джеда осуществилось: в конце праздника акробат, жонглировавший факелами, не уследил за одним из них — статуя вспыхнула, словно спичка. Началась паника, люди спешно отбегали к краям главной площади, кричали, искали близких… Джилрой хотел провалиться сквозь землю: «Одергарды точно будут не в восторге… А, Хрозз тебя раздери, придётся снова умертвить Тобиаса и придумать новый облик — такому простофиле точно не доверят организовывать праздник снова». Мужчина отвернулся и хотел было уйти, как услышал, что крики превратились в смех, а затем — в пение. Обернувшись, Джилрой увидел, как к кострищу стекаются зеваки: кто-то зажигал свечи, кто-то — бумажные фонарики, и вскоре всё небо озарилось сотнями мерцающих огоньков.       — А ведь хорошо вышло, правда? — рядом с лепреконом, словно из-под земли, возникла зачинщица. Она широко улыбалась.       — Н-да… Недурно…       — Вы… Вы разрешите в следующий раз установить фигуру, кэйрихар Тобиас? — девушка заглянула ему в лицо, захлопав ресницами. Джед едва сдержал тяжёлый вздох — поклонниц ему только не хватало.       — Вполне вероятно, кэйрифрау…       — Инга! — с жаром подсказала она.       — Кэйрифрау Инга, вполне вероятно… — лепрекон хотел было поскорее скрыться в толпе, как вдруг травница выпалила:       — Кэйрихар Тобиас, люди танцуют, глядите! — Джил кисло оглядел толпу. Кто-то водил хоровод, кто-то, разбившись на пары, кружился. Инга с нажимом продолжила: — Нехорошо оставаться в стороне. Может… Не хотите ли вы… Станцевать со мной?       «Нет», — подумал Джилрой, протягивая девушке руку.       — С превеликим удовольствием.       Люди не расходились до самого утра — раньше такого не бывало, и Джед с тяжёлым сердцем признал: цветочное нечто останется с ним на долгие-долгие десятилетия.                          * * *       …И даже сейчас, спустя триста лет, Джилрой так и не привык к этой фигуре. Возможно, его честолюбие разрослось настолько, что он отчаянно желал видеть не какого-то полноватого лысоватого торговца в Ночь Огней, а самого себя, каким он был тысячу лет назад, когда только приучал горожан к празднику: высокий, подтянутый, с густыми волосами до плеч… Джед покачал головой, отводя взгляд с чучела. Каждый год, глядя на него, он вспоминал ту юную травницу — к несчастью, скончавшуюся от холеры через пару лет: её горящие глаза и её большую мечту. И в течение всех трёх веков Джил частенько слышал от местных, что больше всего в Ночи Огней они ждут именно появления и сжигания фигуры.       — Что ж, а у тебя и правда получилось, Инга… — пробормотал Джил, ощущая приятное тепло, разлившееся по сердцу.