Оставить нельзя вернуться

Каждый раз, когда Мэл закрывает глаза, засыпая, она вспоминает лицо Ричи. Оно стоит у нее перед глазами, виноватое и плачущее. Стоит навязчивым фантомом, который преследует изо дня в день. Сначала она чувствовала горькую вину, затем — смесь раздражения и бессильного отчаяния. Теперь все эти чувства, невысказанные, собрались в один огромный клубок злости. Как он посмел сделать это? Если знал, что виноват, то как он посмел ухудшить все еще сильнее. Взять — и своими же руками отравить ей, Мэл, жизнь. Она непричастна. Она никогда и не хотела быть втянута во всю эту историю — даже если это отчасти и лукавство, ведь моментами ей нравилось ощущать себя частью сплоченной компании. На деле же, Мэл никогда не была частью дасквудской тусовки. Неудивительно, ведь она даже не из гребаного Дасквуда. Она ненавидит этот город. Она ненавидит каждого, кто писал ей оттуда — она перестала отвечать на их сообщения и звонки. В конце концов, она даже сменила номер. Мэл ненавидит Дасквуд. Он дал ей то, чего у нее никогда не было — и сразу же отнял. Она даже не успела насладиться теплом обретенного хрупкого счастья. Ей кажется нереальным тот короткий момент, когда жизнь обрела цель — найти Ханну, помочь всем этим хорошим людям, стать частью чего-то важного. Найти смысл. Зря. И теперь она снова ненавидит каждый день своей ебучей жизни. Мэл путается в днях недели. Перебивается малооплачиваемыми подработками то тут, то там. С приятелями, оставшимися после университета, не общается. Отец не звонит — и слава, блять, богу. Или, может, Мэл просто забыла сообщить ему свой новый номер телефона. Какая разница. — Оставь меня в покое, — каждую ночь, как сейчас, умоляет она, зарываясь носом в подушку. Раньше она рыдала. Теперь слез при всем желании не выдавишь, нет их уже. Оставь меня в покое. Лицо Ричи. Ханна. Джейк. Джейк. — Оставь... — она хрипло бормочет и сжимает пальцами подушку. Мэл не частный детектив и даже не мечтала им стать, на кой черт она туда лезла? Какая к черту разница, кто там просил ее о помощи. Зачем она только решила играть в альтруизм. Ключ. Она-то — ключ? К смертям и разбитым сердцам своих близких, разве что. Вот к чему она ключ. Самый ржавый и дрянной, какой только может быть. Мэл с болезненным стоном отнимает голову от подушки. Пальцы массируют висок. Голова трещит нещадно. И ведь она почти не пила в этот раз. Разве пара бокалов называются "выпить"? Мэл с недавних пор называет это "ускорить приближение долгожданного сна". Хотя, похоже, пары бокалов уже становится для этого маловато. Она тянется рукой к прикроватной тумбочке и шарит там в поисках обезбаливающего. Или снотворного. Что первым попадется. Вместо этого ее палец случайно скользит по гладкому сенсору смартфона как раз в тот момент, когда экран загорается из-за уведомления. Мэл раздраженно садится в кровати, хватает смартфон и уже было собирается бросить его в стену... Но в итоге тупо пялится в экран. Незнакомый номер спрашивает что-то про какого-то Адама. Мэл шумно вздыхает. Нет, она ведь не сунется в такое же дерьмо во второй, блять, раз? Конечно нет. Конечно. ...Но может, просто отвлечься? Заняться делом. Она уже так давно не чувствовала, что занята делом. Что-то кроме мыслей о том, чтобы добыть себе денег на завтрашний обед. Что-то важнее. В таком случае главный, мать его, пункт: не привязываться. Нет. Ну его к черту. Это все глупости. Пусть это будет как работа: Мэл останется хладнокровной, прагматичной, спокойной и отстраненной. Никаких бессмысленных (читать — слишком ценных) разговоров о рыбках в аквариуме, ничего подобного. Хватит с нее. Просто помочь. Работа. Не привязываться и не вспоминать о Дасквуде. Все просто потому что Мэл давно не жила как нормальный человек. Попробовать бы вспомнить. Новое дело, новый пропавший. Новые люди, новый город. Но все ее гребаные планы могут идти коту под его сраный хвост. Потому что там, на траве посреди леса, та самая старая маска под той самой старой толстовкой. И ее имя на экране.

МЭЛ Я НАЙДУ ТЕБЯ

И почему-то слезы снова появляются.