Портал с видом на Азерот

В тронном зале замка Ветрокрылых воцарилась тишина, гулкая и звенящая, словно эхо недавней битвы. Сквозь трещины в витражных окнах струился лунный свет, окрашивая пол в причудливые узоры, но для Иллидана мир оставался полотном, сотканным из магических потоков. Его незрячие глаза, словно два омута, пылали зеленоватым огнем, выхватывая из темноты не формы, а саму суть магии, пронизывающую все вокруг. — Переговоры? — его голос, хриплый и низкий, разрезал тишину, как лезвие. — После стольких лет заточения… — он сделал шаг вперед, и Салли Вайтмейн инстинктивно сжала свой посох, готовая к атаке. — После всего, что мне пришлось пережить… вы предлагаете мне… переговоры? Джайна Праудмур, заметив движение Салли, мягко коснулась ее руки, успокаивая. — Разговор — это всегда лучшее начало, — произнесла Джайна, ее голос звучал спокойно и уверенно, несмотря на напряжение. — Кровь уже пролилась, Иллидан. Давай не будем умножать число жертв. — Жертвы? — Иллидан усмехнулся, и эта усмешка не сулила ничего хорошего. — Вся моя жизнь — череда жертв, Джайна. Жертв, принесенных ради защиты этого мира… ради защиты от угрозы, которую вы… — он запнулся, и его взгляд, лишенный зрачков, скользнул в сторону, будто натыкаясь на невидимую стену, — …которую вы, кхм… не в силах разглядеть. Драко, не сдержавшись, тихонько хмыкнул. Гермиона, заметив это, незаметно толкнула его локтем в бок. — Прошу прощения, — прошептал Драко, — я просто вспомнил, что забыл выключить утюг. Иллидан резко повернул голову в его сторону, и Драко невольно сжался, ожидая атаки. — Утюг? — переспросил Иллидан, и в его голосе послышалась настороженность. — Где утюг? Он излучает магию? Какую именно? Джайна, стараясь не рассмеяться, прокашлялась. — Это просто… фигура речи, Иллидан. Не обращай внимания. — Утюг? — повторил Иллидан, его слепые глаза пылали, выискивая источник незнакомой магической эманации. — Где утюг? Какую магию он использует? Драко, чувствуя, что неловкая ситуация только усугубляется, открыл было рот, чтобы ответить, но тут в зал, опираясь на плечо Рона, вошла Валира. Она была все еще бледна, но в глазах ее уже горел знакомый огонек. — Утюг? — с усмешкой переспросила она, окидывая Иллидана цепким взглядом. — Серьезно? Ты вторгся в чужой мир и угрожаешь всем уничтожением, а тебя волнует какой-то утюг? — Валира! — Рон вздрогнул, испугавшись за нее, но эльфийка только пожала плечами, отмахиваясь от его беспокойства. — Всё в порядке, рыжик, — прошептала она, не отрывая взгляда от Иллидана. — Просто кто-то же должен объяснить этому… эээ… демону, что к чему. Иллидан повернулся на звук ее голоса, и Валира почувствовала, как ее пронзает волна ледяного холода. — А ты еще кто такая? — прорычал он, и в его голосе послышалась угроза. — Я та, кто не боится тебя, демон, — холодно ответила Валира, выпрямляясь во весь рост. Она все еще чувствовала слабость, но близость Рона, тепло его руки на своем плече, придавало ей сил. — Интересно, — протянул Иллидан, и Валира почувствовала, как он сканирует ее своим магическим зрением. — Я чувствую в тебе знакомую энергию… — он сделал шаг к ним, и Рон инстинктивно прикрыл Валиру собой. — Энергию, которая… — Иллидан запнулся, — которая… пахнет морковкой? Валира прыснула со смеху, и даже Рон не смог сдержать улыбки. — Это, наверное, от рыжика, — сказала она, кивнув на Рона. — Мы… как бы это сказать… — она хитро улыбнулась, — …теперь связаны. Очень тесно. Рон покраснел до корней волос, но промолчал. Иллидан, словно не замечая их, снова обратился к Джайне. — Ты говоришь о жертвах, Джайна, — произнес он, и его голос, на этот раз, звучал устало. — А разве ты сама не принесла достаточно жертв? Разве не ты похоронила надежду на мир между Ордой и Альянсом на дне этого… озера? Он резко указал рукой в сторону разрушенного Солнечного Колодца, и от его жеста в воздухе словно пробежали электрические разряды. — Озеро? — недоуменно переспросил Драко, обращаясь к Гермионе. — Там что, было озеро? Я что-то пропустил? — Тише ты! — шикнула на него Гермиона, — не отвлекайся! — Он прав, Джайна, — тихо произнесла Майев Песнь Теней, выходя из-за спины мага. — Мы все несем на себе бремя прошлых ошибок. Но это не значит, что мы не можем попытаться всё исправить. — Исправить? — Иллидан горько рассмеялся. — А кто исправит то, что сделали со мной? Кто вернет мне годы, проведенные в заточении? Кто вернёт мне… — он запнулся, и на мгновение в его голосе прозвучала неподдельная боль, — …то, что было отнято? В наступившей тишине было слышно, как потрескивают факелы, а за окнами шумит ветер, раскачивая голые ветви деревьев. — Ты говоришь о Солнечном Колодце? — спросила вдруг Салли Вайтмейн, делая шаг вперед. — О том, что он был твоим? Все изумленно обернулись на Инквизитора. Иллидан, казалось, на мгновение потерял дар речи. Он пристально смотрел на Салли, и в его невидящих глазах заплясали странные зелёные огоньки. — Откуда… — начал было он, но Салли перебила его. — Правда всегда найдет способ всплыть, — проговорила она, глядя Иллидану прямо в глаза. — Рано или поздно. — Правда? — Иллидан склонил голову набок, как будто прислушиваясь к чему-то, неслышимому для других. — А какая правда вам нужна, Салли Вайтмейн? Правда о том, кто создал Солнечный Колодец? Или о том, почему я решил его уничтожить? Он сделал шаг вперед, и на мгновение всем показалось, что он сейчас нападет. Но Иллидан остановился, и его демонические черты лица словно смягчились, а в голосе прорезали нотки грусти. — Вы судите о том, чего не понимаете, — прошептал он, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно. — Вы цепляетесь за этот мир, как за соломинку, но не видите, какая опасность надвигается. Легион вернется, и тогда… тогда ваши мелкие распри покажутся вам ничтожными. — Легион? — переспросил Гарри, чувствуя, как по его спине пробежал холодок. — А что это такое? — Это нечто такое, с чем ты не хотел бы столкнуться, Гарри Поттер, — ответила за Иллидана Майев, ее голос звенел, как натянутая струна. — И это то, ради чего он пошел на все эти жертвы. — Жертвы, говорите? — Иллидан вновь усмехнулся, но на этот раз в его смехе не было злобы, только бесконечная горечь. — А кто спросит жертву, чего она стоила? Кто из вас, праведных защитников Азерота, осмелится взглянуть в бездну и не сойти с ума? Он обвел всех тяжелым взглядом, и на мгновение в тронном зале воцарилась гробовая тишина. — Ты прав, — разрезал тишину неожиданный голос. Все обернулись и увидели, как Лират Ветрокрылый выходит из-за колонны, где он прятался всё это время. — Мы не знаем, на что ты пошел ради спасения этого мира. Но мы знаем, что ты сражался. И что ты любил Азерот, пусть и по-своему. — Лират… — Сильвана Ветрокрылая сделала шаг к брату, ее лицо выражало смесь удивления и тревоги. — Всё кончено, Иллидан, — продолжил Лират, игнорируя сестру. — Твоя борьба окончена. Ты свободен. Иллидан замер, будто не веря своим ушам. Он переводил взгляд с Лирата на Сильвану, затем на Майев, словно пытаясь прочесть истину в их лицах. — Свободен? — переспросил он хрипло, и в его голосе впервые за всё время прозвучала неуверенность. — А что… что мне делать со свободой? — Жить, — просто ответила Сильвана, делая шаг навстречу брату. — Жить так, как ты сам того пожелаешь. Без оков, без лжи, без боли. — Мир… — прошептала Аллерия Ветрокрылая, выходя вперёд и становясь рядом с сестрой. — Разве не об этом мы все мечтали, Иллидан? Разве не ради этого ты сражался все эти годы? — Мир… — повторил Иллидан, и его взгляд, казалось, прояснился, словно пелена спала с его глаз. — Мир, в котором нет места демонам… и тюремщикам. Он посмотрел на Майев, и в его взгляде больше не было ненависти, только усталость и какая-то странная, щемящая тоска. — Майев… — начал было он, но стражница перебила его, её голос, обычно такой жесткий, дрогнул. — Ступай, Иллидан, — прошептала она. — Твоя вахта окончена. На мгновение в тронном зале повисла тишина, нарушаемая лишь тихим треском факелов и биением сердец. А потом Иллидан улыбнулся. И эта улыбка, лишённая былой ярости и боли, преобразила его лицо, сделав почти человеческим. — Спасибо, — прошептал он, и, повернувшись, направился к выходу из зала. — Спасибо вам всем… за всё. Он остановился на пороге, и его взгляд упал на Драко и Гермиону, которые всё ещё стояли, крепко держась за руки. — Берегите друг друга, — тихо произнес он, и в его голосе прозвучала неожиданная теплота. — В этом мире… это самое главное. И, не дожидаясь ответа, вышел из зала, растворившись в тенях коридора, словно его и не было вовсе. С уходом Иллидана напряжение, висевшее в воздухе, рассеялось, словно его и не было. Тишина, наступившая в тронном зале, больше не казалась зловещей. Скорее, это была тишина облегчения, словно все присутствующие наконец-то смогли выдохнуть после долгого погружения на глубину. Драко, не разжимая рук, повернулся к Гермионе. — Ну и дела, — прошептал он, качая головой. — Кто бы мог подумать, что всё так обернется? — Это Азерот, Драко, — улыбнулась Гермиона, — здесь возможно всё. — Даже утюги, излучающие магию? — с усмешкой спросил Драко, и Гермиона рассмеялась. — О, не начинай снова, — она легонько шлепнула его по руке. — Лучше скажи, ты не замерз? — С тобой рядом? — Драко нежно сжал ее руку. — Никогда. Валира, наблюдавшая за ними, не смогла сдержать улыбки. — Как мило, — протянула она, — прямо Ромео и Джульетта. Только, надеюсь, у вашей истории будет более счастливый финал? — Валира! — Рон, стоявший рядом с ней, покраснел до кончиков ушей. — Не смущай их! — А что такого? — невинно захлопала глазами эльфийка. — Я просто рада, что в этом мире, полном опасностей, ещё есть место для любви. Она многозначительно посмотрела на Рона, и тот снова густо покраснел, отводя взгляд. — Кхм-кхм, — раздался рядом кашель Магни. — Прошу прощения, что прерываю это трогательное семейное воссоединение, но у меня есть предложение. — он сделал паузу, осматривая всех хитрым взглядом. — Как насчёт того, чтобы отметить это дело… ну, например, пивом? — Пиво? — Громмаш Адский Крик, всё это время молча наблюдавший за происходящим, грозно хмыкнул, поглаживая огромный топор, висевший у него за спиной. — Пиво — это, конечно, хорошо. Но не рановато ли праздновать победу? Демон ушёл, но угроза… она всё ещё здесь. Он обвел всех тяжелым взглядом, и даже Салли Вайтмейн, привыкшая к опасностям, невольно поежилась. Тралл, стоявший рядом с Громмашем, положил руку на плечо друга, успокаивая. — Громмаш прав, — произнёс он, его голос, низкий и гулкий, эхом разнёсся по тронному залу. — Иллидан был лишь пешкой в чужой игре. Легион… это враг куда более опасный, чем вы можете себе представить. — Легион, Легион… — проворчал Драко, закатывая глаза. — Вечно у вас тут какие-то легионы, орды, альянсы… Может, объясните уже наконец, что это за страшная сила, которая всё время норовит уничтожить ваш драгоценный Азерот? А то, знаете ли, у нас, в Хогвартсе, тоже полно своих проблем, и… — Драко! — Гермиона укоризненно посмотрела на него. — Не будь таким… таким… — Несносным? — подсказал Драко с усмешкой. — Невежливым, — поправила его Гермиона, но в её голосе не было злости, только лёгкий упрёк. — Тралл прав, — прервала их перепалку Джайна, обращаясь к собравшимся. — Угроза ещё не миновала. Иллидан ушёл, но это не значит, что он не вернётся. И это не значит, что Легион оставит нас в покое. — Так что же нам делать? — спросила Аллерия Ветрокрылая, её голос, обычно такой звонкий, теперь звучал напряжённо. — Готовиться, — ответил Тралл, и его лицо приняло решительное выражение. — Готовиться к новой битве. К битве, от которой будет зависеть судьба всего Азерота. В воздухе повисла напряжённая тишина. Слова Тралла, тяжёлые, как удары молота, отозвались эхом в сердцах каждого. Угроза, незримо витавшая в воздухе до этого, обрела форму, имя, и от этого становилось ещё страшнее. — Но что мы можем сделать? — спросила Вериса Ветрокрылая, нарушая молчание. — Мы всего лишь… горстка эльфов, горстка… чужаков… Она запнулась, бросив неуверенный взгляд на Драко, Гермиону, Гарри и Салли. — …и парочка орков, — закончила она с лёгкой улыбкой, кивнув на Тралла и Громмаша. — Мы — это звучит слишком громко, — проворчал Громмаш, с досадой почёсывая бороду. — Пара могучих воинов — это я ещё понимаю. Но вся эта… — он обвёл рукой зал, — компания… — Мы сильнее, чем ты думаешь, Громмаш, — мягко, но твёрдо произнёс Тралл, кладя руку на плечо друга. — Каждый из нас обладает силой, о которой, возможно, даже не подозревает. Вместе… вместе мы сможем всё. — Тралл прав, — поддержала его Сильвана, её голос, холодный и резкий, как удар клинка, прорезал воздух. — Мы не должны предаваться отчаянию. Мы — защитники Азерота, и мы будем сражаться до конца. Её взгляд, железный и непреклонный, скользнул по лицам присутствующих, словно призывая их к ответу. — Так что, — спросила она, — кто с нами? Вопрос Сильваны, чёткий, как боевой клич, повис в воздухе. На мгновение воцарилась тишина, и каждый как будто заглянул в глубину своей души, разыскивая там ответ. Драко, до этого момента хранивший настороженное молчание, с вызовом взглянул на Сильвану. — Если честно, — начал он, — я до сих пор не очень понимаю, во что именно мы ввязываемся. Легион, демоны… Звучит, конечно, впечатляюще, но… — Но у нас в Хогвартсе свои проблемы? — с поддразнивающей улыбкой закончила за него Гермиона. — Именно, — Драко повернулся к ней, но в его глазах уже играли смешинки. — Однако, сдаётся мне, от этих самых демонов нам так просто не отделаться. — Он вновь посмотрел на Сильвану, и его лицо стало серьёзным. — Так что, да. Мы с вами. — Вот это я понимаю! — Громмаш довольно ухмыльнулся, и даже его топор, казалось, загудел от одобрения. — Вот это по-нашему! Тралл с улыбкой кивнул Драко и Гермионе, а затем обратил свой взгляд на Гарри и Салли, которые до этого момента молча наблюдали за происходящим. — А вы, друзья мои? — спросил он, и в его голосе звучала теплота. — Каков ваш выбор? Гарри, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, нервно сглотнул. Вопрос Тралла застал его неподготовленным. Он и сам до конца не понимал, чего хотел. Вернуться домой, в свой мир, где всё знакомо и привычно? Или остаться здесь, в Азероте, с его магией, опасностями и… с Салли? Он украдкой посмотрел на Инквизитора. Та стояла, выпрямившись во весь рост, словно выкованная из стали, и ее лицо, обычно такое живое и выразительное, сейчас было непроницаемо, как маска. — Правда в том, Тралл, — произнесла Салли, и её голос, лишённый привычных интонаций, прозвучал глухо, — что дома… у меня больше нет дома. Она замолчала, словно прикусив язык, и в наступившей тишине её слова прозвучали особенно громко и зловеще. — Лордерон… — прошептала Аллерия Ветрокрылая, и её голос, наполненный сочувствием, отразился от стен тронного зала. — Я… я понимаю… — Нет, — Салли покачала головой, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на боль. — Не понимаешь. Никто не может понять… Она резко повернулась к Гарри, и её взгляд, полный невысказанной боли, словно впился ему в душу. — Кроме него, — прошептала она, и её рука, холодная и сильная, сжала руку Гарри. — Он знает, что такое потерять всё. И он единственный… единственный, кто может помочь мне начать всё сначала. В тронном зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском факелов и тихим дыханием присутствующих. Все взгляды были прикованы к Салли и Гарри. Лицо Инквизитора, обычно такое живое и выразительное, сейчас было непроницаемо, как маска, но её слова отозвались в сердцах всех присутствующих, особенно в сердце Сильваны. — Лордерон… — тихо прошептала Сильвана, и её глаза омрачились тенью давней боли. — Я… я знаю, что ты чувствуешь, Салли. Поверь, я знаю, как это… потерять всё. Она замолчала, не в силах продолжать. Воспоминания о гибели их народа, о лице Артаса, искажённом безумством, о том ужасе, что им всем пришлось пережить… Всё это было слишком свежо, слишком больно, чтобы говорить об этом вслух. — Мы все потеряли в тот день очень многое, — тихо сказал Лират, кладя руку на плечо сестре. — Но мы выжили. Мы продолжаем бороться. Он повернулся к Салли, и его взгляд выражал глубокое сочувствие и понимание. — Не отказывайся от будущего, Салли, — продолжил он. — Не позволяй прошлому разрушить то, что у тебя ещё есть. Азерот… он нуждается в тебе. — Лират прав, — голос Тралла прозвучал неожиданно мягко. — Этот мир стал твоим новым домом, Салли. И мы… мы все здесь твоя семья. Не покидай нас. Салли молчала, борясь с бурей эмоций, бушевавшей в ее душе. Слова Лирата и Тралла тронули её, но не смогли развеять тьму, поглотившую её сердце после падения Лордерона. Она крепче сжала руку Гарри, словно ища в нём опору и поддержку. Он был единственным, кто видел ее насквозь, кто знал о тех ужасах, что ей пришлось пережить. Он один мог понять, каково это — нести на себе груз прошлого, не в силах от него избавиться. — Вы… вы думаете, я забыла? — прошептала она, и её голос прервался от слез. — Вы думаете, я хоть на миг забывала о том, что случилось в Стратхольме? О том, во что превратился мой отец… моя семья… мой мир… Она закрыла лицо руками, не в силах сдержать слез. Плечи её тряслись от рыданий, и даже Громмаш, этот огромный, закалённый в боях орк, невольно отвернулся, не желая подглядывать за её слабостью. — Салли… — Гарри привлёк её к себе, и она уткнулась ему в плечо, дав волю слезам. — Тише, тише… я здесь… я рядом… Он гладил её по голове, шепча слова утешения, которых она не слышала уже много лет. Слова, в которых звучало не сожаление и жалость, а что-то большее, что-то важное и настоящее. Что-то, что давало надежду на то, что рана, нанесённая ей судьбой, когда-нибудь сможет затянуться. — Я видела, как он… как он убил их, — прошептала Салли, её голос был хриплым от слёз. — Своим проклятым клинком… Я слышала их крики, чувствовала запах крови… — Она содрогнулась, словно от холода, хотя в зале было тепло от камина. — И хуже всего… хуже всего было то, что я… — Салли запнулась, не в силах выговорить слова, жгущие её горло. Гарри молча обнял её крепче, давая понять, что ему не нужны слова, чтобы понять её боль. Он и сам слишком хорошо знал, что такое потерять всё, что было дорого, что такое пережить невыносимое, то, что ломает людей на части. — Я сама убила их, — прошептала Салли, и в этих словах, вырвавшихся словно против её воли, было столько боли, что у всех, кто их услышал, по спинам пробежали мурашки. — Своими руками предала их Свету… чтобы они не стали… одной из них… Она вскинула голову, и её глаза, полные невыносимой боли, встретились с глазами Гарри. — Ты понимаешь? — прошептала она, и её голос, обычно такой сильный и уверенный, дрожал, как у испуганного ребёнка. — Я убила их… чтобы спасти… ради Света… ради… Салли осеклась, и её взгляд метнулся к Сильване. Она встретилась с ней глаза в глаза, и на мгновение между ними пробежала искра понимания, словно они обе вдруг вспомнили о том, что их объединяет — не противостояние Орды и Альянса, не давние обиды и разногласия, а нечто большее, нечто общее для всех детей Азерота — боль потерь, горечь поражений и неугасающая надежда на то, что когда-нибудь все раны заживут, а шрамы на сердце перестанут болеть. — Я понимаю, — раздался тихий, но твёрдый голос. Все повернулись к Валире. Эльфийка, ещё недавно ослабленная битвой, сейчас стояла прямо, и её взгляд светился решимостью и пониманием. — Я не убивала своих родных, — продолжила она, и её голос дрогнул, — но я знаю, каково это — потерять всё из-за него. Из-за Артаса. Она замолчала, и в наступившей тишине все вспомнили о тех ужасах, что принесла с собой Плеть. О разрушенных городах, осквернённых землях, о миллионах жизней, загубленных безумным принцем. — Мое детство… — Валира сглотнула, пытаясь сдержать слезы, — оно было счастливым. Я жила в Луносвете, училась владеть луком у лучших охотников Кель’Таласа. У меня были родители, друзья… будущее. — Она резко вдохнула, — А потом… потом пришёл он. И всё превратилось в пыль и пепел. Её взгляд, до этого направленный в пол, встретился со взглядом Салли. В этом взгляде, несмотря на боль и горечь потерь, светилась та же непоколебимая воля к жизни, та же жажда сражаться, что и у Инквизитора. — Я не знаю, что ждёт нас впереди, Салли, — продолжила Валира. — И не знаю, сможем ли мы когда-нибудь забыть прошлое. Но я знаю одно: мы должны продолжать жить. Ради тех, кого мы потеряли. Ради тех, кто ещё может погибнуть, если мы опустим руки. Слова Валиры, полные тихой грусти, но в то же время и непоколебимой решимости, повисли в воздухе, разгоняя остатки напряжения. Напряжение сменилось атмосферой общего горя и понимания, словно все присутствующие вдруг оказались связаны невидимой нитью общей утраты, общей боли, общей надежды. Салли, встретив взгляд Валиры, кивнула, и на её лице, впервые за всё время, промелькнула улыбка. Не весёлая, нет, но и не полная горечи, как раньше. Скорее, это была улыбка признательности, улыбка человека, который неожиданно нашёл родственную душу там, где меньше всего ожидал. Она отпустила руку Гарри и сделала шаг навстречу Валире. — Спасибо, — прошептала она, и её голос дрожал от волнения. — Я… мне важно это слышать. Она обняла Валиру, и эльфийка, не колеблясь ни секунды, ответила ей взаимностью. В этом объятии, таком нежном и в то же время полном силы, было что-то символичное. Словно две сильные женщины, прошедшие сквозь огонь и воду, наконец-то нашли утешение и поддержку друг в друге. Гарри, наблюдая за ними, почувствовал, как его сердце наполняется теплом. Он видел, как Салли, эта жестокая воительница, эта неумолимая инквизиторша, превращается в его глазах в уязвимую женщину, израненную жизнью, но не сломленную ею. И он понимал, что любит её ещё сильнее за эту её уязвимость, за эту её силу, за её способность любить и бороться, несмотря ни на что. Рон, наблюдая за Валирой, чувствовал нечто похожее. Он видел, как её лицо, обычно такое озорное и дерзкое, сейчас светится мягкостью и состраданием. И он понимал, что все его сомнения, все его страхи по поводу её прошлого, были лишены всякого смысла. Она была не просто разбойницей, не просто гладиатором. Она была Валирой. Сильной духом, прекрасной лицом, верной во всем. И он… он был готов принять её такой, какая она есть, со всеми её шрамами и секретами. В тронном зале воцарилась тишина, но на этот раз это была не гнетущая тишина неизвестности, а тишина понимания, тишина сопереживания, тишина, в которой зарождалось что-то новое и важное. Тралл, наблюдая за этой сценой, невольно улыбнулся. Ему, прошедшему сквозь огонь и воду, повидавшему на своём веку немало смертей и разрушений, было отрадно видеть, как из руин прошлого рождается надежда. Надежда на то, что даже самые тяжёлые раны могут зажить, если рядом есть тот, кто готов разделить твою боль и помочь тебе встать на ноги. — Похоже, — произнёс он, и его голос, обычно такой грозный, сейчас звучал мягко, почти ласково, — нашлось ещё несколько сердец, готовых сражаться за Азерот. Он обвёл всех взглядом, и в его глазах, наряду с грустью и тревогой, светилась искренняя радость. — Но прежде чем мы отправимся навстречу новым испытаниям, — продолжил он, — я предлагаю нам всем… немного отдохнуть. — Он улыбнулся, и эта улыбка сделала его суровое лицо почти мальчишеским. — Магни как раз предлагал отметить нашу победу над Иллиданом… пивом, если не ошибаюсь? — Пиво? — Громмаш Адский Крик, на чьём лице до этого момента не сходило суровое выражение, расплылся в широкой улыбке, обнажив ряд острых, как у хищника, зубов. — А вот это ты, Тралл, дело говоришь! Он хлопнул вождя по плечу с такой силой, что тот едва устоял на ногах. — Лучшее лекарство от всех наших бед! — продолжил Громмаш, и его громовой голос, казалось, сотряс стены тронного зала. — Эй, эльфы! — заревел он, обращаясь к Ветрокрылым. — У вас тут найдётся, чем напоить настоящих воинов Орды? — Громмаш! — укоризненно произнёс Тралл, но в его голосе не было злости, скорее лёгкий упрёк. — Не пугай наших хозяев. — Не беспокойся, Тралл, — ответила Сильвана, и на её губах заиграла лёгкая улыбка. — У нас найдётся, чем угостить даже таких… эмм… изысканных гостей. Она кивнула одной из служанок, и та тотчас поспешила выполнить приказ, исчезнув в глубине зала. — А что касается праздника… — продолжила Сильвана, — то я полностью поддерживаю твоё предложение, Тралл. Нам всем сейчас не помешает немного… расслабиться. Она окинула взглядом собравшихся, и её лицо смягчилось. — Давайте же выпьем, — произнесла она, поднимая кубок, который уже успела наполнить вином одна из служанок, — за наших друзей, за наших близких… и за то, чтобы на нашем пути было как можно больше светлых дней! — За светлые дни! — поддержали её все присутствующие, и в этом единодушном возгласе, в этой атмосфере тепла и единения, было что-то такое, что давало надежду. Надежду на то, что даже в самом тёмном царстве всегда найдётся место для света, для дружбы, для любви. И под звуки эльфийской музыки, тонкой и мелодичной, словно перезвон хрустальных колокольчиков, они начали праздновать. Праздновать победу, которая была лишь маленьким шагом на долгом и трудном пути. Праздновать жизнь, которая, несмотря ни на что, продолжалась.