Неисправим

      Решение матери Кейски не понравилось, от слова совсем. Он планировал всё лето посвятить Тосве, парням и банальному отдыху от школы и криков матери об дурацкой учебе, а не ехать в другую префектуру и там пол-лета ходить со всеми строем. А приставка «исправительный» ещё и нагнетал тучи, строя подозрения, что там еще, и заниматься школьной программой придется.       Школу Баджи младший не любил, и та его в ответ тоже не жаловала. Все предметы давались с трудом. Учителя слишком много требовали и частенько палили его матери, когда он прогуливал школу. Да и банально, ему было не интересно просиживать штаны за партой, слушать нудных взрослых и следовать правилам школы. Пусть ты хоть трижды будешь хулиганом, но если уж совсем не придерживаться правил школы, то можно и вылететь. А он и так учится в той, где требования ниже среднего… И это с учетом, что даже сюда мать с трудом его запихала.       Но тем не меняя Кейски всё же попытался возмутиться и отвоевать законный отдых. Мать такой ор устроила и даже за уши попыталась оттаскать и скалкой огрела. И приказным тоном заявила либо он идет в этот исправительный летний лагерь, либо она запишет его в школу-интернат для слабоумных (а такие имелись, и мать когда запихивала в новую школу, рассматривала вариант и со школой-интернат для слабоумных). Пришлось выбирать первый вариант, ведь это на пол-лета, а второй… с него сбежать будет сложней, да и проблем с побегами оттуда были бы хуже, чем жалобы и претензии от учителей из обычной.       В итоге мальчик собирал вещи и бурчал на склочную женщину. А мать со всей серьезностью следила за тем, что кладет себе в рюкзак сын. Тот ведь мог что-то запрещенное из перечня лагеря протащить. Но обошлось.       Позже Кейски предупредил братанов, что пол-лета его они не увидят. Те естественно подивились, а услышав объяснения, некоторые невесело усмехнулись. — В смысле летний лагерь или школа-интернат? — удивляется Пачин.       Естественно Кейски опустил, для каких конкретно детей второе местечко. А то ребята засмеют. Ведь если с исправительным лагерем ещё понятно, то вот со вторым… — Похоже, доконал ты свою маму, — подытожил невесело Таканчик.       Баджи фыркнул. Ничего он её не доконал. Как минимум ему ещё повезло, что без его согласия она в ту самую школу-интернат для слабоумных не определила. А то с её характером могла. — Хе-хе, жалко, я думал, вместе будем гулять, и кататься на мопедах, — улыбнулся Майки. — Ты один на мопеде гоняешь, — уточняет Дракен. — Уф, это же… — начал Майки возмущаться, уточняя, что за модель.       Всем только и оставалось вздохнуть. Майки такой Майки.       Кейски привычно усмехнулся. Хоть и звучит немного по-глупому, но с этой бандой было весело и свободно. Они были его отдушиной. Вот только уже через какую-то недельку он уедет из города и будет ходить по струнки и грызть неподдающийся его уму гранит науки.       На следующий день с утра пораньше, Рёко потащила сына с собой подавать документы, естественно Кейски не был рад, и даже попытался слинять, но мать быстренько его поймала. А уже через неделю мать отвезла сына в лагерь, и у ворот стала просить неродивую кровиночку вести себя прилично. — Да-да, не драться, не огрызаться, слушаться… — бурчал Баджи младший, ведь именно об этом протындела мать, на протяжении всего пути досюда. — А ещё стараться! — А ещё и это… — уныло повторил мальчик. Что ему ещё-то оставалось?       Рёко выдыхает, обнимает сына, и подводит его к встречающее вожатой. Та приветливо улыбнулась им, нашла имя в списке, хотя Кейски до последнего надеялся, что произойдет ошибка, и его в списках не окажется, но увы. Нашли. Определен он был во вторую группу «Камелия».

***

      Как собственно Баджи и предполагал. Помимо законного отдыха, хождения строем, даже в туалет (!), из-за чего в первый же день у него возник конфликт с вожатой. Тут ещё и заставляли заниматься! Не весь день, но добрые три-четыре часа посвящались школьной программе.       Распорядок был таков, что в восемь утра подъем, в половину завтрак, а в девять начинались занятия. После них второй завтрак, а там тихий час, из-за чего же вновь в первый же день произошел второй конфликт. Он же не малявка детсадовская, чтобы в обед дрыхнуть, но кто бы его слушал! Даже выговор устроили и предупредили, что и наказать могут. Причем не просто трудотерапией, уж это для Кейски было сущей херней. Но вот дополнительные часы школьной программы, с которой он и здесь не мог совладать были, куда внушительной угрозой. Отчего пришлось сцепить челюсть и покивать. Извинятся тот не собирался, он же никого не оскорбил… пока.       После тихого часа вплоть до ужина у детей было свободное время. Развлечений было не так много, но они хотя бы были. Та же игра в мяч, подвижные игры, или для более головастых чтение книг (а тут имелась своя библиотека) и настольные игры. Естественно последнее Баджи никак не привлекало, а вот игра в мяч и турники были им облюбованы.       Однако, где-то через недельки две, дети стали косится на него. И ведь было из-за чего. Школьная программа никак не поддавалась. Он даже делал одни и те же ошибки. Да и откровенно он не старался, отчего и не запоминал повторяющиеся свои же ошибки. А тут ещё и хоть экзамены и полноценные контрольные не проводили, но вот тесты да. Так что на них это всё и всплывало. Отчего дети и косились. А ещё через пару дней, особо «одаренные» на голову реши над ним поиздеваться…       И мало кто ожидал, что один шкет умудрится разобраться с пятью на раз. Быстро, четко и со вкусом. Тогда он получил такое удовольствие, что даже рассмеялся на всю округу. Как же его задолбало это место. Не драться, слушаться, ходить по струнке… Не его это! Его натура, сама душа жаждала кровопролития!       Вот только триумф был мимолетен, а расплата мгновенна и горька. Так до конца гребанного исправительного детского лагеря он завис с уже не тремя-четырьмя часами школьной программы, а всеми шестью. Естественно он возмутился, ведь мало того, что те ушлепки попытались его задеть, так ещё те, кто виноват, отделались выговорами. — Тебя предупреждали. — Строго произнесла вожатая его группы. — Ха! Будто у них это первый раз!       Женщина фыркнула. — Не переживай, теперь и они на карандаше. А ты теперь вообще следи за собой. Иначе мы и вовсе добавим ещё час.       Кейски всего передернуло. Да это же издевательство чистой воды! Он возмущенно засопел. — Разве это не летний лагерь? — Исправительный, — поправляет его вожатая, — Это исправительный летний лагерь для отстающих по школьной программе, у кого есть проблемы с усвоением предметов. Здесь ставится упор не на отдых, а на обучения пройденного вами материала. — Чего?! Я и так целый год батрачил! — Учился, а не батрачил! — Да плевать! — Баджи, следи за языком! — Да нас-с…! — Кейски резко умолк на полуслове, и с рычанием произнес: — Всё равно.       Женщина выдохнула. — Так лучше.       Но сколько бы Баджи не занимался, кроме выровненного почерка (и то не сильно) и закрепления азам нескольких простых математических формул, а там и запоминания парочки имеет из литературы — более не уложилось в голову Кейски. Да и то, когда тестов стало больше, а перед глазами замаячили новые придурки для битья… они устроил лютую бойню, из-за чего его нагрузили по самый не балуй.       Однако это мало что изменило.