Глава дома Блэк

      — Вот значит как…       Римус прослушал рассказ Сириуса и несильно удивился. Вероятно, догадался, что последний подозревал его в предательстве. Римус ведь отличался наблюдательностью, рассудительностью и способностью сдерживать эмоции. Видимо, он догадался и о том, что Сириус не мог предать Поттеров, иначе было бы странно, зачем он одним из первых прибыл в Годрикову Впадину и забрал Гарри.       Какие-то минуты после рассказа Сириуса они оба молча сидели на той же лавке. Чуть в стороне от них стояла пустая коляска. Гарри, выпущенный из неё, играл с опавшими листьями: пинал их, подбирал и подбрасывал. Сириус косо посматривал в его сторону и надеялся, что мальчик не станет совать листья в рот.       — Был на их могиле? — помолчав, спросил Римус.       — Нет, — глухо отозвался Сириус, ощутив тяжесть в груди. — Времени не было. А ты?       — Вчера ходил… Не верится, что их не стало.       — Мне тоже.       Они ещё немного помолчали. Сириус нахмурился и подумал, что время у него было. Он просто не может сейчас пойти на могилу Поттеров. Ему всё ещё видится во снах Джеймс, лежащий у лестницы. Его глаза по-прежнему открыты. Пустые безжизненные глаза за треснувшими стёклами очков. Не хочется думать, что теперь он и Лили в земле, что теперь вместо друзей его будет ждать только безмолвная надгробная плита. Не хочется её видеть. Это выше его сил.       — Ну и когда ты планируешь с этим завязывать? — опять спросил Римус.       — С чем? — не понял Сириус.       — С этим.       Друг выразительно посмотрел в сторону резвящегося Гарри, но Сириус лишь нахмурился сильнее.       — Бродяга, да брось, что я тебя не знаю, что ли? Ну, поиграешься ты месяц-два в примерного отца, а дальше-то что? Я имею в виду, когда тебе полегчает и опять захочется развлечений: с девушками встречаться, в барах зависать… Гарри ты куда денешь? Скинешь на домовика или на своенравную матушку?       — Лунатик, ты сейчас прикалываешься, что ли?! — резко отозвался Сириус. — Джеймс и Лили хотели, чтобы я стал опекуном Гарри, если с ними что-то случится! С чего это вдруг я через месяц-два его на кого-то скину?!       — С того, что мы оба прекрасно знаем, что это всё — дети, семья, дом — не твоё. Уж прости меня за откровенность.       — Я тебя сейчас ударю, — помрачнев, предупредил Сириус и сжал руку в кулак. — Гарри отвернётся и ударю.       — Хочешь, ударь, мне не впервой… удары сносить, — бесстрастно отозвался Римус. — И вообще, я этот разговор не ради того, чтобы тебя обидеть, завёл.       — А ради чего же тогда?! — повысил голос задетый за живое Сириус и поднялся с лавки. — Что я, по-твоему, негодяй какой-то?!       — По-моему, ты тот, кто потерял близких людей и ещё не готов это признать. Знаю, ты хочешь как лучше, поверь, я уважаю твой поступок, но своим упрямством ты не поможешь Гарри, а сделаешь только хуже.       Сириус хотел бы взмахнуть рукой, но рука почему-то задрожала. Римус же встал и продолжил свою отповедь:       — Сириус, если мальчик тебе и вправду дорог, расстанься с ним. Лучше сделать это сейчас, пока он ещё маленький и не привязался к тебе. Потом же будет только хуже… и тебе он станет в тягость, и ему будет больно, когда ты станешь убегать и отстраняться. Ты ведь не готов к этому… к быту, к семейной жизни. Что ты себя в четырёх стенах запрёшь и откажешься от удовольствий? Мы же оба знаем, что нет. Так зачем тогда всё усложнять? Пусть Гарри растёт у дяди и тёти. И тебе легче будет, и ему. Подрастёт, а там и ты оправишься, и он будет проще к тебе относиться, будешь навещать его по праздникам или по выходным как крёстный отец.       Гарри в стороне продолжал резвиться и складывал опавшие листья в коляску. Сириус еле дышал и чувствовал, как невидимая рука сдавливает горло. Аластор Грюм в него не верил, считал, что все Блэки тёмные маги и незачем было Сириуса принимать в Орден Феникса. Дамблдор в него не верил и отправил Хагрида забрать Гарри. Хагрид в него не верил и не захотел отдавать Гарри. Теперь и Римус в него не верит? Чем он это заслужил? Тем, что родился Блэком?       Не в силах сказать ни слова, Сириус развернулся и отправился к коляске. Движением руки стряхнул с сиденья листья, взмахом палочки очистил от грязи, подхватил Гарри и усадил.       — Эй! Бродяга, ну не дуйся! — был слышен за его спиной голос Римуса. — Отбрось эмоции и подумай сам!       — Да пошёл ты, — только и сказал Сириус, пристегнул Гарри и, схватив коляску за ручку, покатил её прочь от двора.       Ему не хотелось оглядываться и видеть друга, он не замечал ни людей впереди, ни движение на дороге. Невидимая рука, сдавливающая горло, казалось, усилила хватку. Подойдя к дому, Сириус даже не вытащил Гарри из коляски. Только наклонился, обхватил её руками и, стиснув зубы, стал подниматься по ступенькам. Неужели все остальные считают его ребёнком? Почему, по их мнению, ему нельзя доверить Гарри? Он для них что, шут какой-то? Неужели в него по-настоящему верили только Джеймс и Лили?       — Си-ли бо-бо? — вдруг спросил Гарри, когда коляска с ним наконец была дотащена до двери.       — Что? — хрипло отозвался Сириус.       Он едва повернул голову, как детская ручка потянулась к нему и легла на щеку. Маленькие тёплые пальчики стёрли одиноко катившуюся по ней слезу.

***

      — Вы были правы, профессор…       Римус вернулся к Дамблдору и рассказал, что разговор с другом прошёл не очень удачно.       — Сириус сейчас очень подавлен, делает вид, что ему всё нипочём, но и так видно, что просто упирается. Он ведь не из тех, кто признается в слабости и попросит о помощи. В этом плане он разве что Джеймсу мог открыться и то не всегда.       — Так тебе удалось убедить его отдать Гарри?       — Я не уверен, профессор. Он разозлился и ушёл.       — Думаешь, не одумается?       — Сильно сомневаюсь. Думаю, он сейчас упрётся рогом, чтобы доказать, что он способен позаботиться о сыне Джеймса. Вы ведь знаете, они с ним были как братья…       — Да, знаю, — согласился Дамблдор, но задумался о совершенно другом: — А где ты разговаривал с Сириусом? У его матери, на Гриммо?       — Нет, что вы, его мать меня недолюбливает. Помню, он меня как-то на обед позвал, так она к столу серебряные приборы велела подать, весь день потом руки горели и чесались. Не хотелось показываться ей на глаза, поэтому я его на улице подождал.       — Так Сириус не сидит весь день на Гриммо? Странно… я слышал, его собственный дом сожгли Пожиратели смерти. Думал, он будет осторожнее.       — Так он осторожен. Выводит Гарри на прогулку и выбирает исключительно маггловские улицы.       — Хм… интересно.       Дамблдор немного подумал и понял, что раз словами Сириуса убедить не удалось, то, похоже, придётся действовать. Вероятно, пора встретиться с ним на улице и попросить отдать ребёнка. И будет лучше, если Люпин тоже пойдёт. Дамблдор немного помолчал и озвучил ему эту мысль.       — А-ам… при всём моём уважении к вам, профессор, мне бы не хотелось вредить Сириусу. Он, конечно, упрям и не хочет многое понимать, но он мой друг и я…       — Что ты такое говоришь, Римус? Я не предлагаю вредить Сириусу. Ни в коем случае. Я предлагаю лишь помочь ему совершить непростой выбор. Да, разрыв может быть болезненным, но так будет лучше для всех, со временем боль утихнет. Предлагаю поступить так: ты удержишь Сириуса, а я заберу Гарри.       — Удержу Сириуса? Вы серьёзно? Его родная мать не смогла дома удержать, куда уж мне справиться с этой задачей… да и потом, вы думаете, Сириус смирится и не станет ничего делать?       — Нет, я думаю, если Сириус полежит несколько дней в Мунго и пропьёт успокаивающие зелья, ему полегчает, он успокоится и поймёт, что был не прав. Ты ведь сам сказал, что ему сейчас очень нелегко. Неужели ты готов смотреть, как он страдает и изматывает себя? Кто ему поможет, если не мы? Мы ведь его друзья и хотим как лучше для него и для Гарри.       Римус тоже немного помолчал и тяжко вздохнул:       — Хорошо, профессор… я с вами.

***

      Вальбурга заподозрила что-то неладное, когда сидела вечером в гостиной и не услышала из столовой глупых присказок про снитчи, паровозики и прочую ерунду, залетающую или заезжающую полукровке в рот. Похоже, Сириус кормил ребёнка молча. С одной стороны, это было хорошо, но, с другой стороны, наводило на тревожные мысли. Когда Сириус хмур и молчалив, это ещё хуже, чем когда он придуривается. Во втором случае всё вроде понятно, в первом же Мерлин его знает, что творится у него в голове.       — Кикимер, я чего-то не знаю? — оторвавшись от книги, поинтересовалась Вальбурга. — У Сириуса всё в порядке? Или он уже так быстро утомился от ухода за полукровкой?       — Нет, госпожа, Сириус расстроился из-за встречи с Римусом Люпином, тот подкараулил его на улице, и они недолго поговорили во дворе.       — С Люпином? И что же это грязное отродье могло такого сказать Сириусу, что он аж расстроился?       — Грязное отродье выразило большие сомнения в способности Сириуса позаботиться о Гарри Поттере и настоятельно советовало ему отдать полукровку родственникам.       — Ах вот оно что.       Люпин с козырей зашёл. Ударил в самое больное место, в самолюбие Сириуса. Желай она, Вальбурга, чтобы сын снова убрался из дома, она бы тоже зашла с тех же козырей. Вот только теперь у неё были другие планы и если такие, как Люпин, будут мешать и расстраивать сына, то этим планам не удастся осуществиться.       — Кикимер, принеси мне бокал вина и красную бумагу.       — Да, госпожа.       Домовик поставил всё необходимое на кофейный столик. Вальбурга отложила книгу, выпила немного вина и задумалась о Люпинах…       Хорошее же было семейство, уважаемое, пока его представители не стали путаться с кем попало. Взять вот Лайелла, неплохую должность ведь занимал, имел приличный доход, мог претендовать хоть на руку благородной девушки, но нет, и этому что-то вдруг ударило то ли в голову, то ли в место пониже. Взял и женился на маггле, породил полукровку. Но и этого преступления ему было мало. Лайелл оказался чрезмерно смелым и упрямым. Вот и поплатился за это. Люди ведь не слепые и не глухие, некоторые слышали, как что-то беснуется и воет в доме Люпинов. Некоторые заметили болезненный вид их сына. Может, Лайелл и стал осторожничать, перебираться с места на место, желая скрыть семейную тайну, но люди-то ведь не глупые. Шило в мешке не утаишь. Сынок Лайелла, Римус, то ещё грязное отродье. Сведущие люди давно уже догадались о его истинной сущности.       Вальбурга вздохнула. Она-то думала, что дружба Сириуса с этим Римусом как-нибудь расстроится после окончания школы. Разойдутся пути, сменятся интересы, но нет, как выяснилось, грязное отродье так же, как и его неразумный отец, не может сидеть тихо и лезет к другим. Вальбурга отставила бокал с вином и взмахнула волшебной палочкой. Лист красного пергамента в ту же минуту повис в воздухе и стал сворачиваться в конверт. Осталось лишь его наполнить, и Вальбурга приставила конец палочки к собственному горлу.       — ТЫ ЧТО ЖЕ ЭТО ТВОРИШЬ, ПРЕДАТЕЛЬ КРОВИ?! СТРАХ СОВСЕМ ПОТЕРЯЛ?! С НАМИ, С БЛЭКАМИ, ВРАЖДЫ ЗАХОТЕЛ?! ТАК ЭТО НЕДОЛГО УСТРОИТЬ! ЕЩЁ РАЗ ТВОЁ ГРЯЗНОЕ ОТРОДЬЕ ПРИБЛИЗИТСЯ К МОЕМУ СЫНУ, И, ДАЮ СЛОВО, К СЛЕДУЮЩЕМУ ПОЛНОЛУНИЮ Я ВЕЛЮ ПЕРЕПЛАВИТЬ ВСЕ МОИ СЕРЕБРЯНЫЕ СТОЛОВЫЕ ПРИБОРЫ В СТРЕЛЫ! САМ ДОГАДАЕШЬСЯ, В КАКУЮ ТВАРЬ ОНИ ПОЛЕТЯТ, ИЛИ ПОДСКАЗАТЬ?! МЫ, БЛЭКИ, ДЕРЖИМ СВОЁ СЛОВО! ЭТО ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!       На этом Вальбурга отвела палочку в сторону, и горящая огнём нить всех высказанных слов влетела в красный конверт, из-за чего тот заметно раздулся. Громовещатель был готов.       — Кикимер, отдай это Лайеллу Люпину лично в руки.       — Да, госпожа.       Домовик забрал конверт и с хлопком исчез из гостиной. Вальбурга подумывала было вернуться к чтению, но едва она взяла книгу, как мерный огонь в камине окрасился в изумрудный цвет. В нём снова закрутилась небольшая фигура и выскочила на ковер.       — Ваше поручение выполнено, миссис Блэк, — доложил гоблин, держа в руках небольшую картонную коробку. — Должник вашей семьи пойман.       Вальбурга наградила гоблина недобрым взглядом и снова отложила книгу.       — Ты мне что, его прах принёс? Я разве об этом просила?       — Нет, миссис Блэк, дело в том, что вы не сказали, что ваш должник является анимагом. Мне едва удалось найти его в «Волшебном зверинце». Должник зачем-то прибился к крысам в клетке.       Вальбурга цокнула языком. Ещё один анимаг! Один в псину превращается и воет, другой в крысу. И куда только Дамблдор и его декан смотрят, если у них в школе ученики вытворяют не пойми что! Подходили бы они к делу ответственно, так Сириус уже давно бы стал главой семьи и соблюдал традиции, а теперь вот приходится подстраиваться под него и решать какие-то проблемы.       — Крыса, значит. Хорошо, давай выпускай её тогда.       Гоблин открыл коробку и что-то произнёс на своём языке. Крыса, соскочившая на пол, быстро обратилась в коротышку с мышиного цвета волосами и уставилась на Вальбургу.       — М-миссис Блэ-э-эк! — с неслыханным восхищением воскликнул Питер Петтигрю. — Как я рад! Как же я рад вас ви!..       Поток его слов заглушил Круциатус, угодивший ему в грудь. Петтигрю вскрикнул и, скривившись, развалился на полу.       — А уж я-то как рада, — сердито отозвалась Вальбурга. — Давай, паршивец, объясни-ка мне — это Тёмный Лорд предложил тебе покрыть позором род Блэков или это ты сам вдруг смело решил, что если подставить Сириуса, то за это тебе никто и ничего не отрежет?       Пока Петтигрю хватал ртом воздух, раздался хлопок и появился Кикимер.       — Письмо доставлено адресату, — доложил он, и в стороне от него демонстративно кашлянул гоблин.       — Чего тебе, наглая морда? — отвлеклась на него Вальбурга.       — Хотелось бы… получить обратно контракт и… вознаграждение.       — Кикимер, принеси шкатулку.       Домовик с хлопком исчез, и в ту же минуту Петтигрю вскочил на ноги и рванул прочь из гостиной. Гоблин застыл с испуганным видом, возможно, решив, что за это ему не отдадут контракт, а значит, лишат жизни. Вальбурга же продолжила невозмутимо сидеть на диване. Не прошло и минуты, как внизу послышался вскрик. Раздался хлопок, и вернулся Кикимер, держа в руках небольшую украшенную разными узорами шкатулку. Вальбурга достала из неё изумруд и кинула гоблину.       — Благодарю, миссис Блэк, — поклонившись, ответил тот, ещё немного постоял и кашлянул.       — Чего тебе опять?       — К-контракт…       — Он теперь бессрочный. Будешь нужен, позову, а теперь убери свои грязные ботинки с моего ковра.       — Но…       Если гоблин и хотел что-то сказать, то, охнув, уставился Вальбурге за спину и попятился к камину.       — Д-да… разумеется, — пробормотал он и исчез в изумрудном пламени.       — П-п-пощадите… м-мисисс… Блэ-эк, — послышался сдавленный голос Петтигрю.       Ковровая дорожка, обычно лежащая в коридоре у входа, влетела вместе с ним, подвешенным в ней, точно в петле, в гостиную. Бросив Петтигрю у ног хозяйки, дорожка развернулась и улетела в обратном направлении.       — Я смотрю, ты не ценишь моё гостеприимство, паршивец, — заметила Вальбурга и закрыла шкатулку. — Кикимер, возьми кочергу!

***

      Внизу опять послышались какие-то вскрики, но Сириус очень устал, чтобы ещё спускаться и смотреть, чем занимается мать: отыгрывается на домовике или же ругается с портретами предков. Ненадолго выйдя в коридор, он наложил на дверь необходимые чары и теперь мог наслаждаться тишиной в спальне. В конце концов, пора было укладывать Гарри. Розовощёкий после купания и переодетый в светленькую пижаму, он сидел на кровати и швырял мягкие игрушки. Сириус же сидел рядом и листал старенький справочник по целебным заклинаниям. Он применил уже не меньше десятка, но треклятый шрам на лбу Гарри так и остался на месте. Отбросив справочник, Сириус взял с тумбочки дорожную аптечку. Он попробовал втереть в лоб малыша чуточку мази от ожогов, но и та почему-то не вызвала никакого эффекта.       — Проклятье.       В аптечке имелась ещё парочка тюбиков с мазями и три пузырька с зельями на случай ушибов или переломов, но испробовать что-то ещё не захотелось. Вдруг уже слишком и он навредит мальчику. Сириус кинул аптечку обратно на тумбочку и опустился на спину.       — Н-на! — сказал Гарри и поставил ему на живот зайку.       Он молча сжал игрушку в пальцах и вздохнул. Гарри же подполз ближе и прихватил с собой тигрёнка со слоником. Пока звери то ли толкались, то ли сражались, то ли кусались на животе Сириуса — пойди разберись, что изображает малый ребёнок, — он хмуро думал всё о том же. Слова друга жгли его изнутри.       «…это всё — дети, семья, дом — не твоё».       Грёбаный Римус! И припёрся ведь именно сегодня! Мог бы из приличия поздравить с днём рождения, но нет же, пришёл, настроение вконец испортил и ещё велел подумать и не обижаться. Вот с чего вообще он столько всего нагородил? С того, что Сириус из родного дома сбежал? Или с того, что у него никогда не было таких же долгих и крепких отношений, как у Джеймса?       — Н-на, — опять сказал Гарри, и теперь Сириус держал слоника.       В его душе продолжала бушевать буря. Хотелось взять справочник и отколотить им друга, но это вряд ли бы помогло. Нашёл ведь как всё объяснить! «Упрямство»! Можно подумать, одним упрямством можно все щели заткнуть. Сириус покачал головой и перевёл взгляд на Гарри, занятого игрой. Как же он похож на Джеймса… Того, кто однажды открыл входную дверь, посмотрел на метания Сириуса, от злости и обиды не способного внятно объяснить, что же произошло на Гриммо, а потом он просто обнял его и, обернувшись, радостно крикнул родителям, что его лучший друг приехал. Флимонт и Юфимия приняли Сириуса как родного. Всё лето они так ласково обращались с ним, как будто он был их вторым сыном. Хотел бы Сириус такую же семью? Безусловно, хотел бы. Семью, где тебя не бранят и не колотят за каждый неверный жест или слово. Семью, где не надо чему-то соответствовать и выслушивать, что ты, ошибка природы, их только позоришь. Неудивительно, что Джеймс был крайне находчивым и часто обходил друзей во всём. В нём любви и энергии было столько, что можно было разнести весь Хогвартс забавы ради.       — Н-на…       Сириус отвлёкся от пасмурных мыслей и решил, что пора укладываться. Этот день вышел слишком паршивым.       — Эй, Гарри, звери уже устали, — сказал он крестнику и стал поочерёдно укладывать игрушки на бок. — Смотри, и зайка спит, и слоник спит, и тигрёнок спит, и дядя Сири тоже спит.       Желая обмануть мальчика, он закрыл глаза и перестал шевелиться.       — Си-ли, Си-ли, Си-ли… — какие-то минуты звал его Гарри, тыкал в бок и дёргал за футболку, но Сириус не двигался.       Малыш немного повозился и улёгся рядом. Когда Сириус открыл глаза, Гарри тихонько сопел под его боком. А ведь он — это всё, что осталось от всех тех славных людей, которых Сириус любил. Он осторожно поднял малыша, подошёл к детской кроватке и аккуратно его уложил.       — Сладких снов, Сохатик, — тихо пожелал Сириус и повернулся к кровати.       Справочник снова попался ему на глаза. Похоже, бессмысленно его изучать. Лучше бы отнести Гарри в Мунго и показать профессионалу, но это опасно — вдруг кто из Пожирателей окажется поблизости. На минуту Сириус подумал пригласить кого-нибудь из целителей домой, но быстро отбросил эту мысль. Ещё не хватало, чтобы потом пошли разговоры, где находится Гарри Поттер. Он убрал с кровати игрушки, отложил справочник, немного подумал и вздохнул. Похоже, придётся обратиться к матери. Она-то немало всего знает или же у неё есть проверенный человек, какой-нибудь «семейный целитель». Она же блюдёт традиции и кому попало своё здоровье не доверит. Так и быть, ради Гарри он тоже может побыть хорошим сыном и сделать вид, что забыл про старые обиды. Сириус разделся, погасил ночник и забрался под одеяло.

***

      Обласканный щедрыми ударами кочерги и парочкой Круциатусов, Петтигрю стоял на коленях, лил слёзы и уверял, что изложил на пергаменте всё, как оно было. Вальбурга как раз читала его короткое признание, когда он пополз к ней.       — М-милостливая госпожа… — начал было Петтигрю, но удар кочерги его остановил.       — Ты куда полез, гадёныш?! — жёстко вопросил стоявший возле Вальбурги Кикимер.       — Я готов служить… С-служить вам! — произнёс Петтигрю, оставшись на месте. — Я могу быть полезен!       — Служить мне? — переспросила Вальбурга, опустив пергамент. — Это после того, как ты предал Поттеров?       — Я сделал это ради Тёмного Лорда! Ради его величия! Ради!..       Вальбурга посмотрела на Кикимера, и тот ещё раз взмахнул кочергой.       — А теперь ты ещё предал и Тёмного Лорда, — заметила она, тряхнув пергаментом. — И зачем, спрашивается, мне сдался такой жалкий слуга?       — Но…       — Империо! — Вальбурга открыла шкатулку и достала оттуда крохотный пузырёк. — Выпей это.       Петтигрю послушно забрал пузырёк и осушил. Вскоре он закряхтел и завалился на бок.       — Кикимер, сделай так, чтобы это тело вместе с признанием в кармане лежало в Атриуме. Можно прямо у фонтана.       — Как прикажете, госпожа.       Как только домовик исчез, Вальбурга поднялась с дивана и покачала головой. Бедный ковёр! Визитёры изрядно его измарали. Надо будет сказать домовику, как вернётся, чтобы тщательно почистил, а ещё лучше заколдовать. Да, надо бы сделать ковёр кусачим. А то вон гоблины мнят себя разумными существами, бунты устраивают, а за ботинками ухаживать научились лишь единицы. Пусть ковёр кусает тех гостей, кто забывает о приличиях.       Мысленно сделав себе пометку, Вальбурга вышла из гостиной и отправилась наверх. Разговоры с неразумными существами её очень утомляли, но зато теперь можно было спать спокойно. Имя Сириуса очень скоро будет очищено, он сам крайне занят ребёнком, а значит, новых проблем вроде бы не предвидится.