SCP: Sedition - SCP - 049

      — Ты единственный в своём роде?       — В роде…докторов?       — Нет, в твоём. Существа, подобные тебе.       — Если они есть, или когда-либо были, мы никогда друг с другом не пересекались. Так же как я и не особо посвящал себя нахождению ответа на твой вопрос.       — Тебе никогда не было интересно узнать, правда ли ты единственный в своём роде?       — Мой «вид», как Вы выразились, меньше всего зависит от внешности моей персоны, и больше от практики. Мой вид — это люди науки, логики и разума. Практикующие врачи, а не биологический вид. Вполне ясно, что в моём случае классификация, как вида — это полная бессмыслица, учитывая, что у меня нет даже проблем со здоровьем. Это мне попросту не нужно. Я не диагностирую себя.       — Какой ты бескорыстный. Я думаю, мы бы уже столкнулись с подобным тебе, если бы таковой имелся. Вопрос отпал. Что ж… вместо представителя твоей «расы», что насчёт коллег или ассистентов? Был ли у тебя когда-то подмастерье?       — Всего несколько за последние полтора тысячелетия. Кто-то оставался после того, как большинство оставили мою работу, а другие следовали после лицезрения моего мастерства в полевых условиях. Бесчисленное количество жизней, которые я спас не были оставлены незамеченными. Люди приносили пользу, несмотря на все сложности.       — Имеешь в виду то, что они были переносчиками Поветрия?       — Они пресмыкались перед возможностью встать на мою сторону и помогать освободить человечество от тяжёлой ноши Поветрия.       — Ты уверен, что они не молились за свои жизни и цеплялись за всё, лишь бы сохранить её?       — В шансе передавать мои знания нуждающийся стороне нет права на расточительство. Я надеялся, что дай я им время — и страх превратиться в понимание. Что прецендент моей работы выше всех людских забот, и как следствие, все методы лечения были необходимы.       — И, прошу мне рассказать, каков был успех учеников в просветлении?       — В конечном счёте… Никакой.       — Звучит удручающе.       — Ваш сарказм плохо скрывается.       — Я думаю, мне стоит стараться лучше в следующий раз. Все ли эти люди «смешивались в одно целое», как и твои пациенты или же был один или несколько человек, что смогли выделиться на фоне остальных?       —…Йоланда.       — Имя? Она должно быть, была очень особенной.       — Я возлагал на неё большие надежды, чем на кого-либо до и после. Никто не мог по-настоящему осознать Поветрие так, как она. Её семья проиграла другой болезни, распространявшейся по Европе в то время, но Йоланде удалось избежать заражения. Она выбралась из грязи, словно крыса и несмотря на то, что Поветрие ухватилось и за неё, что-то внутри меня остановило мою руку. Я ощутил важность её предназначения, и она пожелала следовать за мной.       — Господи, сколько ей было?..       — Я не уверен… Я не привык судить по определённому возрасту, но она была ребёнком, в этом нет сомнений. Она показала удивительную устойчивость, как в выживании, так и в духовном плане. Вещи, что она видела вместе со мной, пока мы путешествовали ближайшие десятилетие, разрушило бы умы многих людей. И её чувства, что обнаруживали Поветрие… восхитили даже меня.       — Она могла видеть это?       — О да. Она могла точно определить, у кого оно имелось в комнате… с абсолютной точностью.       — По твоим словам — у всех.       — Но она верила! Мы могли сидеть за костром и обсуждать Поветрие. Она даже научила меня ценить ясность ума после хорошо приготовленной еды. Я ничего не ел, пока не появилась она.       — Напоминает мне о…       — Да?       — Просто…о том, кого я знал. Их нет теперь.       — Печально известный интервьюер? Я слышал слухи о его свершениях. Очень жаль, что я не смог познакомиться с ним. Он был бы очень интересен для моих учений.       — В любом случае, ты говорил?..       — М-м? Я заметил в Йоланде беспокойство. Она больше не была ребёнком, и за свою жизнь подверглась влиянию.       — Поветрия?       — Человечества. Логика, её самая значительная часть отдалась сочувственной душе, которая видела в пациентах больше, чем просто больных. Её привязанность росла и это было сильной помехой в нашей ценной работе. Всё больше и больше она задавалась вопросом о правильности выбранного пути, а её чувственность, что она проявляла возле хирургического стола, росла сильнее. Иногда я думаю, что нравственность может быть такой же смертельной чумой в худшем её проявлении.       — Нравственность помогает людям не забывать, что все жизни важны и ваша этика — это то, как ты распоряжаешься ей.       — Все жизни важны, разумеется, я знаю это. Но есть вещи, которые обязаны быть сделаны, чтобы обеспечить выживание, которое-       — Всё что ты делаешь — морально неправильно. Оно идёт вперекор всему, за что стоят доктора. Разве ты не понимаешь, сколько людей ранил?       — А вы — тот, который имеет право судить меня? Когда мы впервые встретились, Вы попытались втянуть меня в убийство, из чего я понял, что мы, SCP, для вас всего лишь утилизатор мусора. То, что я делаю — бескорыстно, и причиняет лишь пользу человечеству и не только. Вы же убиваете для своей собственной выгоды.       — Ты думаешь, это то, чего я хочу? Ламберт был угрозой для нас обоих, и я всегда под давлением Совета-       — Просто следуешь указам? Я прошёл через слишком много полей боя. Зверства, которые ты никогда не вообразишь, оставленные на земле, чтобы весь мир мог видеть. Выжившие на обоих сторонах подползали ко мне с остатками сил, что у них имелись и молвили: «Это не моя вина. Я лишь следовал указаниям, они были врагами.». У меня нет врага. Все — пациенты в моих глазах, но вы… вы просто ещё одно скопление монстров, оправдывающие свои преступления по принципу «следовать указаниям». Вы отрицаете это?       — Нет.       — Принятие существования проблемы — первый шаг к нахождению лекарства.       —… И что насчёт Йоланды? Что с ней стало?       — Мы случайно набрели на деревню в середине эпидемии. Я хотел приступить к исцелению, но Йоланда настояла на альтернативном лечении их недуга. Она превращалась в одну из тех, кто предал меня и потерял свой путь. Я признал чувство разочарования в ней, особенно когда она запретила мне лечить их. Она сказала, что будет держать их подальше от меня любой ценой.       — Ты ушёл?       — Нет. Она не пережила ни влияния Поветрия, ни морали. Мне нужно было остановить это там же. Её… затем посёлок. Это не было… Благостным опытом. Но это нужно было сделать. Призвание требует этого.       — Следуешь указам.