Раньше было лучше

      Возвращение домой, пусть и на короткое время, согревало сердце Итадори, хоть он и всю дорогу не мог утихомириться, то глухо постукивая кроссовками по полу, то разглядывая пейзажи за окном поезда.       Неизвестность таилась за знакомыми жилыми домами, растекаясь по улицам, никак не желая давать о себе знать. Сатору умалчивал о цели прибытия, а на все вопросы Юджи в ответ получал лишь улыбку. Как окажется позже, учитель просто не хотел заставлять ученика переживать раньше времени. Тем более, что задание слишком тесно связано с близкими для Юджи людьми.       Сасаки и Игучи уже ждали на вокзале — Итадори оповестил их почти сразу, как узнал, куда ему предстоит уехать. Встреча с друзьями оказалась мимолётной, но тёплой и искренней, из-за чего мысль о задании перестала иметь негативный тон. — … Ещё не скоро увидимся, так что… Чуть чаще вспоминай о нас, — девушка поправила очки и завела руки за спину. — Спасибо, что встретили, ребята, — Итадори крепко обнял друзей, прежде чем попрощаться. — Всё в порядке? — спросил Сатору, когда они вышли из вокзала, встречая оживлённую улицу. — Ага, — уверенно кивнул парень, смотря на учителя. — Рад, что с ними всё хорошо, — Сатору улыбнулся от довольного вида ученика. — Я тоже. Годжо-сенсей, так что мы тут делаем? Это какая-то проверка? — Итадори оглядывался вокруг. Спустя год всё оставалось таким, каким и было всю жизнь.       Летние каникулы в самом разгаре, потому улицы более людные, чем в обычное время, несмотря на невыносимую жару, которую, впрочем, Сатору и Итадори переносили вполне нормально. Это был тот редкий случай, когда чёрная униформа Токийской магической школы сменилась на повседневную одежду, что не вбирала в себя так много солнечного света. Поход на задание больше напоминал обычную дружескую прогулку. — Люди начали пропадать, — заговорил Сатору, когда они завернули и шли по дороге, по которой обычно Итадори добирался до школы. — В основном преподаватели. Говорили также об учениках и некоторых гражданских. Большинство из них последний раз видели, когда те проходили через школьные ворота. Или были на пути к ним. — Почему именно я? — Итадори не думал, что знание города поможет в задании и даст какое-то преимущество, с учётом того, что улицы объективно не отличались ни от каких других городов. — Школа, в которой тебе придётся предположительно изгонять проклятого духа, твоё прошлое место обучения, Итадори-кун, — Сатору остановился у ворот, за которыми дорога вела к уже знакомым ученику входным дверям. Юджи догадывался, почему учитель умолчал о конкретном месте задания. Не хотел, чтобы тот волновался за друзей. — Разве не стоило отправить кого-то ещё или типа того, — Итадори хмуро взглянул на железные прутья, вспоминая, как когда-то их перепрыгнул. — Есть информация о проклятом духе второго класса, но я бы точно дал ему не ниже полупервого, — Сатору задумался на пару секунд, — возможно, тебе придётся использовать иную силу, если ты понимаешь, о чём я.       Юджи поджал губы, заметно напрягаясь. Отдавать тело под контроль Сукуны ему хотелось меньше всего. Оказавшись на другой стороне преграды, Юджи отряхнул футболку и шорты от пыли. Обернувшись, он посмотрел на учителя. — Удачи, Итадори-кун, — Юджи кивнул. — Я не подведу, — отворачиваясь, он глубоко вдохнул и с выдохом уверенно направился к школе. — Явись же изо тьмы тот, кто чернее ночи.       Тьма сгущается. Жаркий летний день превращается в пасмурный осенний вечер. Тучи скрывают солнце. — Избави нас от всего нечистого.       Завеса растекается по территории. Юджи смотрит, как края барьера касаются земли, отрезая внешний мир. Шелест листьев почти не слышен. Юджи старается ступать тише, потому шарканье кроссовок прекращается сразу же, как только тропа заканчивается и Юджи оказывается в паре десятков метров от главного входа. Он остановился на пару минут, оценивая обстановку. Ничего подозрительного, намекающего на проклятия хотя бы четвёртого класса. Даже с завесой наличие каких-либо угроз не наблюдается.       Юджи поднялся по ступеням, приблизился ко входу, взялся за дверную ручку и резко с нажимом потянул дверь на себя, дабы та не скрипела. Короткий звук всё же пробежался по пустынным коридорам, но затем всё вновь стихло.       Заглядывая в каждый встречный кабинет, парень ощущал некую заброшенность вперемешку с нарастающим угнетением. Во времена, когда он здесь учился, чувствовалась жизнь, даже если в школе оставалось всего пару человек. — Что же это за проклятье такое, — пробормотал Юджи, закрывая очередную дверь пустого кабинета. Может быть, учитель и его информаторы ошиблись, и здесь ничего нет? Хотя это совершенно не вязалось с пропажей людей. Ведь наверняка что-то случилось.       Пройдясь по всем кабинетам, Итадори решил проверить спортзал. Что-то тянуло туда с момента его нахождения в здании, но он не особо придавал этому значения, пока не замер от звука, прорезавшего гробовую тишину.       Перестав на секунды даже дышать, Юджи замер, напрягая слух. Послышались голоса. Или что-то похожее на них, насколько позволяло различить расстояние.       Парень ринулся в сторону спортзала, перепрыгивая лестничные пролёты, спускаясь на первый этаж. Резко остановившись, он глубоко вздохнул, замечая, что дверь, ведущая в спортивный зал открыта так, будто в неё уже недавно заходили. Юджи теперь отчётливо понимал, что это именно человеческие голоса. Чьи именно, разобрать трудно — они запутались меж собой, превратившись в какофонию.       Самого зала юноша не видел — открытая дверь закрывала обзор. Поспешив, он распахнул её до конца. Помещение было буквально пропитано проклятой энергией, что даже в духоте за завесой дышалось в разы свободнее. Что-то не давало лёгким до конца наполниться кислородом. Дыхание и сердцебиение участились.       Проклятым духом оказался сморщенный, частично прилепленный к стенам, скученный червь. Местами его диаметр составлял около десяти сантиметров, но вот пульсация исходила от зон диаметром минимум пять метров, заключённых в петле. Оттуда же слышались голоса. Таких расширенных зон в поле зрения уже было несколько, а остальные Юджи физически не мог разглядеть за расплывшейся толстой тушей. Дух никак не отреагировал на присутствие человека в помещении, продолжая перекручиваться, то хаотично сужаясь, то вновь расширяясь.       Головы или кончика хвоста парень не заметил. По крайней мере, в этой части зала чего-то подобного не было. Подойдя к одной из петель, он смог разглядеть на коже сочащиеся полосы, под ними двигалось что-то выпуклое. Дотронувшись пальцами до склизкой поверхности, Юджи раздвинул кожу, увидев под ней серовато-розовый белок, замечая круглую черноватую точку с цветными вкраплениями. — Так это глаза… — полушёпотом заключил Итадори, спешно убирая руки.       Закрытые глаза разных размеров были расположены по всей поверхности тела. Они были очень маленькие лишь на петлях, находясь далеко друг от друга. Большие же были утрамбованы в одну кучу в узких частях тела.       Петля напротив расширилась так сильно, что кожа стала прозрачной, и Юджи смог разглядеть силуэт человека внутри. Лица не видно, но вот по форме парень точно смог узнать, кто это был. — Такаги-сенсей… Такаги-сенсей! — Юджи, не заметив реакции, отошёл на шаг, когда петля начала возвращаться в исходное положение.       Встав в стойку, юноша занёс руку назад и, не задумываясь, выпустил мощным ударом проклятую энергию, соприкоснувшись со сморщенной кожей. Голубое свечение удара исчезло так же быстро, как и появилось.       Ни царапины. Выдохнув, он вновь заносит руку назад. Проклятая энергия гуще скапливается в кулаке. Голубое свечение ярче. Удар. Розовые пряди колыхнулись. Свечение исчезло, но засияло ещё ярче, выпуская больше проклятой энергии во второй раз. Та вновь рассеивается.       На месте удара ничего нет.       Юджи ударяет червя ещё несколько раз.       Безрезультатно. — Соберись, — парень хлопнул ладонями по щекам, зажмурив глаза.       Чертыхнувшись, он прыгнул к одной из частей тела, прилепленной к стене. Вновь оглядывая зал, Юджи заметил ещё больше пульсирующих петель. Люди никуда не пропали, они все здесь. Юджи лишь надеялся, что они ещё живы. Что ему ещё есть, кого спасти. Что не зря это задание поручили именно ему.       Итадори заострил внимание на одном участке тела. Он спрыгнул на место рядом, дабы разглядеть получше. То была единственная не пульсирующая и не перекрученная зона тела, похожая на соединение головы и хвоста. — Бинго, — уже более спокойно произнёс Юджи, думая, что нашёл слабое место.       Выпустив проклятую энергию дважды в эту точку, червь окаменел. Голоса стихли. Вновь наступила тишина. Юджи нахмурился. Коснувшись кожи, он заметил, что она стала похожа на бетон. Уже собираясь ударить ещё раз, парень вздрагивает, когда слышит хлюпанье, и замечает, что глаза на теле червя начинают открываться и резко распахиваются, направляя чёрные зрачки в его сторону.       Юджи оглядывается и замечает, что абсолютно все глаза смотрят именно на него. Через мгновение Юджи ощутил вибрацию под ногами. Червь затрясся.       Отпрыгнув на более безопасное место рядом с выходом, Юджи встал в защитную стойку.       Голоса вновь появились, вот только вместо какофонии речей его уши заложило от звонкого режущего рёва. Юноша мог поклясться, что в этот момент его барабанные перепонки лопнули, а внутреннее кровотечение жгло голову, щекоча нервы, с болью расплавляя их.       Юджи истошно замычал, скрипя зубами, сжимая тех с такой силой, что вот-вот они проломятся, раскрошившись на множество мелких осколков.       Вместо рёва Итадори теперь слышал лишь изводящий звон вперемешку с белым шумом. Тошнота накатывала волнами. Органы словно перекрутило, и теперь они просто плавали в теле, словно находились в формалине.       Хотелось просто лечь, потому что так будет легче. Так он перестанет чувствовать боль.       Юджи сплюнул сгусток крови, вытирая рот рукой.       Продолжая слышать лишь шум, он поднял голову, хоть и думал, что если сделает это, то она разломится пополам.       По виду червь перестал издавать рёв. Но тысячи глаз не прекратили пожирать взглядом. Подняв голову выше, Юджи заметил, что теперь червь висел прямо над ним. Огромный глаз с лопнувшими капиллярами спускался всё ниже, периодически дёргаясь.       Парень нацелился на зрачок. Если он нанесёт удар именно туда, то червь должен вырубиться. Не зря же он его скрывал.       План Юджи вполне мог бы сработать, если бы во время удара червь молниеносно не закрыл своё чувствительное место, где теперь вместо глаза открылась пасть с несколькими рядами зубов, и не проглотил его.       Червь вновь стал перекручиваться и пульсировать. Создав ещё одну петлю, он широко открыл пасть, заглатывая кончик хвоста, и закрыл глаза.

***

      Бескрайняя пустыня, погружённая во тьму, сменившая свой золотистый цвет песка на мертвенно-синий.       По крайней мере, так Юджи бы описал это место. Шум прекратился, голова не трещала, тошнота не подкатывала к горлу. Парень осмотрел себя, удостоверяясь, что с телом всё в порядке.       Снова послышались голоса. Но на этот раз выделялись, были чётче, понятнее и ближе.       Чёрные силуэты, издалека напоминающие людей, бродили по пескам, словно в астрале.       Была лишь одна странность — голоса не источали крики о помощи, напротив, казалось, будто они звучали… Счастливо. Юджи не замечал этого раньше, потому что изначально казалось, будто несколько аудиозаписей наложили друг на друга, напрочь лишая возможности понять, о чём речь.       Юноша приближался к одному из силуэтов, разглядывая окружение. Это определённо был какой-то иной мир. Вокруг абсолютная пустота. Без троп, растений, вод, да даже без звёзд на небе. Только лишь вольно бродящие существа без чёткой цели.       Иногда голоса прекращались, но звучали вновь, как заевшая пластинка.       Юджи дотронулся до первого высокого существа. Тот никак не отреагировал, даже остановился, позволяя коснуться и оказаться в озеленённом городском парке. Том же, что и был неподалёку от Западной школы. Вот только таким он был лет пять назад. Деревья ещё не выросли так высоко, лавки не сменили на более удобные, а строительство нескольких домов рядом ещё не было закончено.       Напротив него была поляна, где кто-то играл в бадминтон. Юджи будто включили кадр из какого-то фильма. — Эй! Вы слышите меня? — на вопрос, как и на крик, люди не обратили никакого внимания, продолжая играть. Подойдя ближе, Итадори уже хотел было окликнуть их ещё раз, но запнулся и замолчал, не находя слов. Он уставился вперёд, смотря на учителя. Тот беззаботно играл с другом, замахиваясь ракеткой и чётко отбивая воланчик на далёкое расстояние. Хотя на вид он был таким, будто не ел и не спал последние пару дней.       Через какое-то время учитель замахнулся так, что воланчик приземлился у Юджи под ногами. Тот хотел было его взять, но пальцы ухватили пустоту. Парень нахмурился и попытался взять воланчик ещё раз, но ничего не вышло. — Вот сам теперь и забирай его. Любишь же ты выпендриваться, — кто-то дружелюбно потрепал учителя по голове и тот сделал вид, будто разозлился, но Юджи видел, как он был доволен. — Такаги-сенсей, — учитель приблизился и наклонился, чтобы взять воланчик, снова не обратив внимания на Юджи. — Такаги-сенс… — хотел дотронуться до его плеча, но пальцы вновь встретили пустоту. — В следующий раз не кидай так далеко, — ухмыльнулся друг учителя, готовясь отбивать воланчик.       Юджи просто стоял и наблюдал некоторое время за игрой. А ведь сейчас учитель вёл себя иначе. Он был хмурым, когда смотрел на своего друга, но всякий раз, когда тот отворачивался, на лице Такаги-сенсея сквозила беззаботная детская радость.       Пауза. Учитель и друг застыли на месте, пока всё не стало превращаться в размытое пятно, как и они сами.       Юджи выкинуло из воспоминания учителя, и он отшатнулся от существа.       Коснувшись его снова, всё вернулось обратно: игра, далеко кинутый воланчик, Такаги-сенсей подходит ближе, чтобы забрать его, игра продолжается. Только теперь Такаги-сенсей выглядел ещё хуже: синяки под глазами стали выразительнее, кожа покрылась бледными пятнами.       Когда Юджи вышел из воспоминания самостоятельно, существо продолжило свой путь в никуда.       Таких силуэтов было много и каждый новый открывал воспоминания знакомых ему людей, что считаются пропавшими. Где-то они проводили время на пляже; где-то в квартирах с видом на мегаполис, там кто-то смотрел ТВ или играл в игры.       Все, кого он встретил, были по-настоящему счастливы. Но их тела постепенно умирали, когда всё повторялось вновь. Силуэты рассыпались, становясь тоньше. И с этим нужно было что-то делать, пока силуэты не исчезли окончательно. Юджи боялся, что если не сделает что-то, то существа пропадут навсегда, а их физические оболочки окажутся мёртвыми телами в желудке червя.       Добравшись до очередного силуэта, Юджи резко коснулся его, оказываясь напротив главного входа школы в один из самых дождливых дней города. Подняв брови вверх, он уже коротко подумал, что нашёл выход.       Но это был чужой момент жизни, причиной и центром появления которого был сам Юджи.

***

      Каникулы в совокупности с переездом в другой город оказались чуть ли не самыми ужасными в её жизни. Нить напряжённых отношений родителей окончательно рванула новость об их увольнении с работы. Из оживлённого мегаполиса ученица попала в непримечательный городок Японии, далёкий от её лучших друзей и родного дома. Денег не было, потому они переселились в небольшой дом со скромным интерьером, а родители устроились на работу в одном из офисов города. Это была низкооплачиваемая работа по меркам мегаполиса, но здесь вполне хватало. Точнее, родители пытались сделать вид, что всего хватает.       Смягчающим было лишь то, что переезд случился во время каникул, когда начальная школа уже была позади и впереди ждало поступление в первый класс средней Западной школы в новом городе. Возможно, она бы и не увидела своих бывших одноклассников даже в родной школе, ведь из-за распределения учеников они могли попасть в абсолютно разные классы. Но даже так, ей бы хотелось разговаривать с ними хотя бы в живую, а не только через смс-ки по телефону.       Солнечные каникулы оказались бессмысленным отрезком времени без единого запоминающегося дня. Это был первый раз, когда девочка чувствовала себя ещё хуже, чем в самый загруженный учебный месяц.       Но начало триместра первого класса средней школы оставило яркое впечатление. — Меня зовут Шизука Марикава, приятно познакомиться, — девочка поклонилась, напряжённо смотря на новых одноклассников из-за повисшего секундного молчания. Но в ответ её тепло поприветствовали и мило улыбнулись.       Шизука тоже не сдержала улыбки и бегло оглядела класс, заостряя внимание на отвернувшегося от неё мальчика с нежно-розовыми волосами. Тому что-то говорили, как подумала Шизуку, его друзья, которые смотрели на неё и хитро улыбались.       Девочка смущённо прошла до середины класса и села на свободную парту среднего ряда, оказавшись позади мальчика с необычным цветом волос. Он энергично повернулся в её сторону с сияющими большими карими глазами, напоминающие чем-то её собственные. Только ярче, словно на Шизуку смотрели два солнца. — Меня зовут Итадори Юджи, — мальчик чересчур довольно протянул ей руку, и она смущённо посмотрела вбок, не выдерживая света двух звёзд. — Шиз-зука Марик-кава, — повторила она очень тихо, запнувшись и позабыв, что он и так уже знает, как её зовут. Пожав руку в ответ и слегка кивнув головой в знак приветствия, она всё же посмотрела ему в глаза. — Всегда мечтал увидеться вживую с Дженнифер Лоуренс, — Итадори неловко почесал затылок и спешно отвернулся, дабы не получить нагоняй от учителя за болтовню на уроке.       Шизука сидела, как помидор, забывая, что нужно достать принадлежности из рюкзака и сосредоточиться на теме занятия. Заправив светлые локоны за ухо, девочка открыла тетрадь и начала записывать карандашом тему урока.       На перемене её окружили одноклассницы, не переставая до начала следующего звонка расспрашивать о средствах по уходу за волосами и причине перехода в Западную школу. На последнее Шизука отвечала вполне просто, сводя всё к «семейным обстоятельствам». А про шампуни и всякое такое отвечать ей было нечего — всё, как у всех. Генетика своё дело сделала. Кто-то пару раз назвал её Дженнифер Лоуренс из-за похожего типажа и её мысли снова вернулись к Итадори. Хоть Шизука с ним больше и не разговаривала, но почему-то его улыбка совершенно не хотела выходить из головы.       И… Этот день был одним из последних ярких впечатлений после переезда.       Шизука продолжала общаться с новыми друзьями и улыбчиво ходить по школе, обсуждая всякую нелепицу с девочками.       Но вне учёбы она сидела дома, отказываясь даже выйти погулять, стараясь успеть выполнить домашнюю работу и заучить заданные темы.       Сидя в одинокой серой комнате, освещённая лишь тёплым светом настольной лампы, Шизука шустро орудовала карандашом, выводя каждую букву. Она сидела в наушниках, слушая размеренное журчание реки, искусственно создавая ощущение спокойствия, которое царило раньше в родной квартире. Когда Шизука снимала наушники и тихонько выходила из комнаты, она слышала сердитые голоса родителей. Останавливаясь у спуска на кухню, девочка садилась на корточки и смотрела сквозь перила на маму с папой, каждый раз боясь увидеть, что кто-то из них ударит другого. Шизука прижимала колени к груди и тихонько всхлипывала, когда родители вместо того, чтобы закончить ругаться, злились ещё больше и громче.       Нетденегнетденегнетденег.       Они всегда твердили, что им всего хватает, что она может попросить всё, что хочет, если ей что-то нужно. Но Шизука всегда мотала головой и с улыбкой говорила, что ей ничего не нужно.       Даже когда ей нужна была новая обувь во втором классе, она молчала. Позволяла некачественному материалу и неподходящему размеру школьных туфель сдирать нежную кожу до крови. Девочка обрабатывала рану и заклеивала её пластырем каждый раз перед тем, как надеть белые гольфы. Она всегда проверяла белоснежную ткань на наличие красных пятен, чтобы у мамы не было лишних вопросов, когда придёт время стирать грязные вещи.       Шизука не хотела беспокоить родителей и старалась приносить только хорошие новости и оценки со школы, чтобы увидеть, как родители с гордостью обнимают её. Так и происходило. Только после этого Шизука надеялась разрешить конфликт между ними, но ничего не выходило.       Непомогаетнепомогаетнепомогает.       Они не ругали её, даже если она что-то сломала, порвала или умудрялась получить самый низкий балл по предмету, который у неё не получается понять. Но за это Шизука ругала саму себя, потому что каждый раз, когда родители ругались, они говорили, что не хватает денег.       На учёбу, на одежду, на еду, на проезд. Ни на что.       Старатьсялучшестаратьсялучшестаратьсялучше.       Мама с папой никогда не считали свою дочь плохой, напротив, они всем и даже ей самой говорили, что она самая-самая лучшая. Никогда не ругались при ней, создавая мнимый образ счастливой семьи. И каждый раз Шизука уходила в свою комнату, надеясь, что когда она выйдет из неё, то в доме будет так же спокойно, как когда она сидела рядом с родителями.       Надежда. Всегда. Умирала.       С бывшими одноклассниками она прекратила переписки спустя полгода после поступления. Она не придала этому решению большого значения и была рада, что с её лучшими друзьями всё хорошо и они счастливы. Хоть они больше и не лучшие. И не друзья вовсе. Шизука прекрасно ладила с нынешними одноклассниками и старалась везде как-то засветиться, хотя всё время стеснялась, когда оказывалась напротив толпы людей, перед которыми приходилось выступать с заготовленной речью или чем-то подобным, соответствуя образу скромной, но активной отличницы с голливудской улыбкой, которой она всегда и была.       Только теперь это приходилось выдирать из себя, как засохшую кожу с раны. Так же больно и во вред самой себе.       Недостаточнонедостаточнонедостаточно.

***

      Ранним утром девушка вышла из дома, встречая лучи солнца зажмуренными глазами, раскинув руки. В такую жару Шизука решила одеться более открыто, надев белую рубашку с парой расстёгнутых пуговиц, дабы подчеркнуть грудь и облегающую чёрную юбку с вырезом сбоку, не слишком короткую, не слишком длинную, всего до середины бедра. Сегодня она должна была встретиться с подругами, чтобы вместе пойти в караоке, и проиграла во вчерашнем споре по поводу выбора одежды. Вместо обычной футболки с шортами подруги уговорили её одеться более официально, просто потому что так она сможет полностью подчеркнуть плюсы своей фигуры. — Нечего скрывать то, что надо показывать, Шизука. — Но это не особо мой стиль, — девушка с порозовевшими щеками смотрела на фотографии, которые показывала подруга. — Я буду выглядеть, как развратная учительница… — Развратная ты будешь, только если без белья выйдешь, — подруга шутливо щёлкнула Шизуку по лбу. Та нахмурилась и потёрла место «удара», неловко улыбаясь. — Для твоего возраста во, — девушка показала большой палец, — так что не вредничай, и давай выпускай свою Дженнифер Лоуренс и вперёд покорять мир.       Вспоминая диалог, Шизука невольно хихикнула. Она вышла за ворота дома и остановилась перед поворотом в нужную сторону. Ветер невесомо колыхал длинные волосы.       Лицо помрачнело, когда Шизука обернулась, смотря на кухню сквозь окна, где сидели родители.       Снова ругаются. Снова именно тогда, когда она не с ними. Снова притворялись счастливой семьёй.       Шизуку поджала губы, смаргивая слёзы. Мысли стали буквально выветриваться из головы, оставляя только самые разъедающие.        Неругайтесьнеругайтесьнеругайтесь.       Шизука свернула в противоположную сторону от места встречи, глухо постукивая каблуками туфель по тротуару. Голова опущена вниз, пустой взгляд ничего не цепляет. Наверное… Нет, родители точно ругаются из-за нехватки денег. Опять. Обсуждают её переход в старшую школу. Обсуждают покупку школьной формы. Обсуждают покупку школьной канцелярии. Обсуждают карманные расходы, ведь Шизуке, как и всем, хочется время от времени купить что-то с друзьями или банально сходить купить новое платье или сумку.       Шизука думает, как они стараются, чтобы у неё всё было. Стараются дать ей лучшее. Называют её лучшей. Счастливо улыбаются, когда смотрят ей в глаза.       А она ничего не может дать взамен. Не может исправить положение. На намёки устройства на работу от Шизуки родители отнекивались. Ведь ей стоит веселиться, пока есть время и возможности.       Немогунемогунемогу.       Она вновь вспоминает, как было раньше. Как было хорошо, когда в доме царил мир и покой. Когда Шизуке не приходилось каждый раз надевать наушники, запираясь в комнате. Когда она встречалась с подругами и без угрызений совести тратила деньги на свои хотелки. Но даже эти воспоминания никак не отзываются в сердце. Они ничего не значили.       Шизука смотрит на свою одежду, вспоминая, как её сравнивали с актрисой. Лицо совершенно другое, но вот в остальном… В точности совпадает.       Она вспомнила об Итадори, как он сказал почти то же самое. Только не в первую встречу, а позже. Во втором классе. А ведь она подходит под его типаж девушек. Только красиво писать не умеет. Почерк… Обычный. Простой. Понятный. Ведь зачем стараться писать красиво, если должно быть просто читабельно?       Забавно выходит — со своей внешностью она не интересует человека, который эту внешность ставит в идеал. — Если бы меня не было, им было бы лучше, — тихо проговорила Шизука, продолжая отдаляться от дома. Её тянуло в неизвестном направлении и единственное, куда продолжала смотреть Шизука, это тротуар под ногами, иногда сменяющийся на белые полосы, когда девушка переходит дорогу. — Всё из-за меня.       Спустя время Шизука бездумно открыла что-то металлическое на ощупь и стала куда-то медленно подниматься. Под ногами оказались ступени. Шизука протянула руку к ручке двери, свободно и с тянущимся скрипом отворяя её. Стук каблуков отдавался коротким эхом в пустом коридоре.       Она подходит к последней двери. — Я умру и родителям станет легче, — Шизука распахивает дверь спортзала, ступая туфлями на паркет.       Девушка поднимает взгляд и смотрит, как к ней приближается огромный нечеловеческий глаз. Он дёргается. Моргает пару раз. Шизука вновь опускает голову вниз. Снова смотрит на свою одежду. Снова вспоминает Итадори. Шмыгает носом, не мешая слезам стекать по щекам. — Просто хочу ещё пару раз ощутить, каково это, — Шизука закрывает глаза, — когда всё спокойно.

***

      На уроке физкультуры Шизука вместе с друзьями сидела на стадионе. Речь зашла о любимом типаже. — …Итадори, кстати, уже говорил, какая девушка ему нравится. — Правда? — Шизука несколько печально посмотрела на одноклассника, по совместительству, друга Итадори. — Ага, — парень достал телефон и начал искать фотографии, — она училась с нами в начальной школе. Потом переехала. Вот фотка с выпускного, — он указал Шизуке на пухленькую девушку с короткой стрижкой. — Милая, — искренне улыбнулась Шизука, — и маленькая, — хихикнула девушка, видя, какая она низкая по сравнению с Итадори, стоящим рядом на фото. — А вот на счёт второго я бы поспорил, — парень пару раз тапнул по телефону, показывая уже другую фотографию. — Смотри, как за два года вытянулась. — Последний раз, когда я ей звонила, она сказала, что из-за стресса от переезда умудрилась похудеть, — подруга тоже вклинилась в обсуждение. — Теперь она больше подходит под типаж Итадори. Хотя до этого она ему нравилась из-за… Вроде красивого почерка, верно? — Верно, — утвердительно кивнул парень. — А какой у него типаж? — Шизука посмотрела на друзей и те как-то странно переглянулись. — Почему вы так на меня смотрите? — Да так, — они снизу вверх буквально сканировали Шизуку, отмечая её высокий рост и достоинства фигуры. — Эй, пялиться неприлично! — подруга ткнула одноклассника вбок, отчего тот скривился. — Она сама спросила! — Спросила что? — из ниоткуда за плечом одноклассника явился Итадори, удивлённо смотря на каждого. — Вспомни лучик, вот и солнце. — Даже два, — тихо добавила Шизука, смущённо опуская взгляд вниз. — Тебя на горизонте-то видно не было. Вот это скорость, — парень похлопал Итадори по плечу. — Не зря ты Тигр. — Спасибо, — Итадори, в привычном для Шизуки жесте, почесал затылок и неловко улыбнулся. — Так что я пропустил? — Да вот, обсуждаем, какой у Шизуки типаж парней, а она всё молчит. Правда, Шизука? — подруга с улыбкой дьявола взглянула на Шизуку, отчего её лицо снова превратилось в помидор.       Шизука так и не ответила, какие парни ей нравятся и вся компания со звонком отправилась на площадку играть в баскетбол.       Это был последний урок и Шизука не особо спешила уходить. Дома снова придётся выслушивать бесконечные ссоры родителей. Снова она расскажет о проведённом дне, мама с папой фальшиво улыбнутся, а когда Шизука уйдёт в свою комнату, они продолжат ругаться.       Раскаты грома прокатились по серым тучам, оповещая о приближающемся дожде. Капли начали тарабанить о крышу школы. Ученики спешно открывали зонты и бежали до ворот учебного заведения, стараясь не плюхнуться в образующиеся от сильного ливня лужи. Шизука одиноко стояла под навесом перед спуском с лестницы, смотря, как скопившаяся вода стекает на ступени. Стопы болели. Сегодня пришлось сменить пластыри дважды. Шизука крепко сжимала ручку школьной сумки, до боли впиваясь ногтями в ладонь.       Девушка шмыгает и делает глубокий вдох, медленно выдыхая, стараясь успокоиться. Оставив сумку, Шизука сняла туфли и гольфы, голыми ногами наступая на холодную плитку. Жжётся. Шизука шикает. И всё равно, жмурясь от неприятных ощущений, складывает туфли в мешок, берёт сумку, делает несколько шагов и уже хочет начать спускаться.       Сильные руки поднимают её вверх, из-за чего Шизука ойкает от неожиданности. — Шизука, ты чего, заболеешь ведь, — Итадори хмурится, смотря на её голые ступни.       Сердце пропустило мощный удар. А затем ещё один. И ещё. Шизука начала краснеть, неловко обхватывая Итадори за шею. Она сильно напряглась, уже не ощущая ни холода, ни боли в ногах. Мысли о возвращении домой улетучились и девушка просто сжалась в его руках, не зная, что сказать, и куда себя деть.       Итадори почему-то усмехнулся, и Шизука подняла на него взгляд. Он тоже немного покраснел. Встретившись с вопросительным взглядом, Итадори, не переставая улыбаться, сказал: — Знаешь, сбылась моя вторая мечта. Я ведь не только хотел просто встретиться с Дженнифер Лоуренс, — посмотрев Шизуке в глаза, Итадори продолжил, — мне ещё хотелось понести её на руках. Забавно, правда?       Шизука секунду помолчала, а затем начала смеяться под удивлённым и одновременно таким же смущённым взглядом Итадори.       Как же это всё было до слёз прекрасно.       Ясчастливаясчастливаясчастливая.

***

      Юджи почувствовал всё. От её физической боли, до внутренних переживаний. Каждая эмоция колола его тело. Протыкала горло насквозь, мешая вздохнуть.       Его снова выкинуло из прошлого. Дождливый день сменился душным пустынным воздухом. Силуэт двинулся, куда-то направляясь. — Так проклятый дух создал петлю для каждого попавшего сюда человека, потому что они все хотели вернуться в свой самый лучший момент из жизни и проживать его снова и снова… — Долго же до тебя доходило, — Сукуна заговорил так резко, что Итадори дрогнул и с шумом выдохнул. Он уже успел забыть, чей он сосуд. — Слышь, малец, давай выбирайся отсюда. — С чего такие переживания за меня? — буркнул Итадори, скрещивая руки и нервно дёргая ногой. — Я переживаю за своё времяпровождение. Не хочу вечность торчать в желудке у проклятого духа полупервого класса. — Раз не хочешь, тогда помоги мне всех вызволить отсюда, — злостно шикнул Итадори. — Зачем? Они счастливы. Каждое воспоминание — то, где они бы хотели остаться навечно. Бесконечное жамевю, — Юджи сжал кулаки до крови. — Только одного ты не учёл, малец. Не все здесь хотят вечно смотреть одно и то же.       Существо, в котором была Шизуку, начало рассыпаться. Итадори замер, смотря, как падающие песчинки растворяются, а тело девушки начинает виднеться отчётливее.       Шизука открывает опухшие от слёз глаза. Она начинает истошно кашлять. Слишком душно. Слишком жарко. Слишком больно. Шизука упала на колени, пока не начала сухо дохать, хватаясь за горло. Юджи рванул к ней, пачкая свои шорты, приземляясь рядом. — Шизука, — произносит Юджи так тихо, будто боится, что она ударится от произнесённых слов. Он коснулся её плеча и наконец понял, что она больше не воспоминание. Она здесь. И он чувствует это. — Где я? — Шизуку тошнит. Голова ходит кругом, раздваивается и соединяется, сопровождая действо тупой болью во лбу и затылке. — Надоело, — жёсткий голос добирается до слуха Шизуки. Не в силах поднять взгляд, она лишь вяло поворачивается в сторону, где на плече чувствует чью-то руку.       Чёрная татуировка на запястье. Чёрные ногти. Чёрная татуировка на плече.       Шизука снова чувствует боль. Она смотрит перед собой и не понимает, где находится. Она остановилась перед поворотом и… Всё. Больше никаких воспоминаний. Через тянущую тяжесть в голове, словно перекатывающийся металлический шар, Шизука посмотрела на того, кто её трогает. Череп затрещал по швам. Боль волнами накатывала, но Шизука терпела. Терпела и боялась. Тело задрожало и вспотело. По позвоночнику пробежало нечто колкое и холодное, вновь ударяя в голову, заставляя жалобно хныкать.       Она ощущала, что скоро умрёт. Следила за биением сердца и содрогалась каждый раз, когда оно пропускало удар. — Захотела умереть раньше положенного? Интересно, — Сукуна лишь слабо хмыкнул. Девушка явно видела как его самого, так и место, где находится. — Единственная заблудшая душа в астрале, не желающая вечность видеть свой счастливый момент жизни, — он встал на ноги, осматриваясь.       Проклятие заперло их где-то далеко от своей физической оболочки. Наплевать на мальчишку, но Сукуна не хочет видеть чей-то желудок до смерти своего сосуда. Скучно. — Знаешь, — он посмотрел сверху вниз на девушку, которая более-менее пришла в себя и теперь в страхе замерла, боясь пошевелиться, — есть одна теория, — он приблизился к ней и провёл пальцами по рубашке, касаясь той части груди, где находилось сердце, — что проклятая энергия находится прямо в ваших сердцах. Другая, более популярная версия, утверждает, что она находится в желудке, — он спускается чуть ниже, больно надавливая на рёбра. — Малец, разве тебе не интересно узнать правду? — Сукуна широко улыбнулся, открыв ряд зубов.       Шизука резко дёрнулась назад, упираясь руками в песок и до боли сжимая глаза из-за совершённого действия. Она слабо удерживалась на весу из-за дрожи в теле, а потому вся дёргалась, будто её каждую секунду ударяли током. — Ну-у, — задумчиво протянул Сукуна, — с сердцем уже был опыт, — он наклонил голову вбок, смотря в район живота Шизуки, — а вот желудок ещё не трогали.       Сукуна почувствовал сопротивление внутри. — Тупица, я могу вытащить нас отсюда. Но из-за её частичного физического нахождения здесь, я задену своей силой не только это место, но и убью её саму из-за наличия в ней проклятой энергии. А вот если вырву желудок, она останется цела, — буднично подытожил Сукуна. — Возможно, останется.       Приближаясь к девушке, Сукуна придавил ту к земле, заставляя лечь на спину. — Хотя знаешь, я наврал, — он сильнее пальцами надавил на живот, заставляя Шизуку давиться кашлем.       Вновь почувствовав сопротивление, Сукуна только усмехнулся. Разорвав рубашку, он сильнее надавил на нежную кожу, растянув её до такой степени, что она разорвалась и Шизука закричала. С глаз рекой потекли слёзы. — Не надо, — произнесла девушка дрогнувшими губами, но Сукуна не обратил на это внимание, глубже проникая внутрь, находя нужный орган.       Вырвав желудок, юбка и рубашка стремительно пропитались тёмной густой кровью. Шизука не нашла в себе сил кричать. Шум в ушах сдавил всё тело. Слёзы продолжали течь. Песок пропитывался тёмной жидкостью. Сукуна посмотрел на желудок и сдавил его, заставляя лопнуть, забрызгивая футболку Юджи.       Выбросив орган, Сукуна вытер руку об шорты. Он поднялся на ноги и сложил пальцы рук. — Расширение территории, — наступила тьма. — Демоническая гробница.       Тишина резко сменилась вибрацией и грохотом костей. Буддистский храм возносился за спиной, реки крови потекли по пустыне, разбрасывая горы бычьих черепов.

***

      Правильно ли, что он не хотел дать людям умереть в их же прекрасном воспоминании, Юджи не до конца понимал. Может быть, ошибся. Может быть, стало лучше. Может быть, вообще не стоило вмешиваться.       Но какая же это правильная смерть, если человек считает, что лучше умрёт в своём прошлом, чем доживёт настоящее в кругу близких людей?       Резко поднявшись, Юджи подумал, что не стоило делать телодвижений, от которых хочется выплюнуть органы наружу. Накрыв лицо холодными руками, он почувствовал, как становится легче. Открыв глаза и убрав руки, Юджи обнаружил себя в собственной комнате общежития Токийской школы. — Итадори? — парень резко обернулся и вновь сморщился. Только что ведь хотел больше такого не повторять…       Кто-то тихо подошёл и сел на кровать, несильно продавив матрас. Открыв глаза, Юджи, теперь уже медленнее, повернулся и увидел, как Шизука тревожно смотрит на него. На ней был голубой свитер без рукавов с высоким горлом и спортивные брюки. На вид, будто его собственные. Юджи протянул руку к краю свитера и выправил его из брюк. Осмотрев голый живот и не увидев каких-либо шрамов, он с большим облегчением выдохнул. — Ты жива, — Юджи издал нервный смешок. — Ох, Итадори, — Шизука аккуратно завела руки за его спину, положила подбородок на плечо и нежно обняла, старясь не зажать его. — Я боялась, что ты не очнёшься, — голос дрогнул и девушка заплакала, громко шмыгая носом.       Юджи обнял её в ответ, зарываясь рукой в светлую макушку. Шизука была живой. Тёплой. И мягкой.       Услышав стук в дверь, Шизука тихонько отпрянула, вытирая слёзы тыльной стороной руки. Сатору стоял в проходе, облокотившись об открытую дверь. — Рад видеть тебя живым, Итадори-кун, — учитель был одет в свою обычную чёрную форму. Он подошёл к кровати, оглядывая Юджи, и кивнул в его сторону, обращаясь к девушке: — Он тебя помнит? — в ответ Шизука кивнула. — Годжо-сенсей, а что с остальными? — Все в полном здравии. Правда кому-то из них придётся ещё отлежаться в больнице, но… Всё намного лучше, чем ожидалось. Благодаря тебе, — Сатору потрепал волосы Юджи, не скрывая гордость на лице. — Я рад, — и ещё один камень с души. — А что с проклятьем? Оно больше не будет никого беспокоить? — Не-а, — Сатору пододвинул второй стул и уселся напротив кровати. — Сукуна полностью уничтожил его, хоть и не прикоснулся физически. Проклятье, с которым ты встретился, оказалось связано со временем и пожирало проклятую энергию людей, пока те испытывали чувство жамевю. Физически их тела умирали, так как находились в постоянном пробуждении без еды и сна, но из-за того, что они находились в петле, проклятье убивало их значительно медленнее, дабы выжить соки, — Сатору показал пальцами кавычки, произнося последнюю фразу. — С Шизукой произошёл особый случай. Её физическое тело частично оказалось внутри того самого астрала, потому что проклятье собиралось убить её раньше остальных. Оно также смогло вскрыть те желания, о которых люди даже могли и не думать. Ведь Шизука на самом деле не хотела умирать так скоро, но проклятая энергия подействовала так, будто она хотела смерти, считая это лучшим выходом. — Но… Я же вырвал ей желудок…, — Юджи стыдливо отвернулся от Шизуки. Она страдала от боли из-за него. — Убить кого-то внутри этого проклятья может только само проклятье. Удивительно, но даже Королю не всё дозволено. Потому твоя подруга жива. — Вот как, — Юджи почувствовал нежное касание чужой руки к своей. Шизука молча подбадривала его. Сатору взглянул на девушку и похлопал ту по плечу. — Ты молодец. Не каждая вытерпит такую боль. — Две недели прошло с того момента, неприятно это вспоминать, но мне лучше. В любом случае, это не так значимо по сравнению с тем, что пережил Итадори, — грустно заключила Шизука. Фактически из-за неё Юджи чуть не погиб. — Нечего расстраиваться, все ведь живы, — весело произнёс Сатору, резко встав и убрав стул на место. — Ах да, Итадори-кун, постарайся не слушать музыку в ближайшее время, особенно в наушниках. И избегай громких звуков. Шоко тебя подлатала, но покой не помешает. — Совсем забыл, что потерял слух, — Юджи дотронулся до ушей, будто проверяя их целостность. — Не забудь загадать желание, Итадори-кун! — Сатору на прощание помахал рукой и скрылся в коридоре, закрыв за собой дверь. — Какое желание? — Юджи смотрел на улыбающуюся Шизуку. — Обернись, — он посмотрел на стену, но там только плакат с…       Да, точно. Он уже и забыл, что висит в его комнате и между кем он сейчас находится. Нахмурившись, вдобавок взяв себя за подбородок, Юджи изобразил себя максимально сосредоточенным над выдумыванием желания. Щёлкнув пальцами, он улыбнулся, посмотрев на Шизуку. — Готово! — девушка заправила волосы за ухо и снова отчего-то начала смущаться. Возникла напряжённая пауза. — Как ты здесь оказалась? — Я очнулась быстрее всех, потому что, по словам твоего учителя, находилась под действием проклятья не так много времени, как другие. Я сказала, что хочу побыть с тобой, пока ты не очнёшься и вот… Я здесь, — Шизука неловко поджала губы. — И… Брюки я у тебя взяла. Просто я приехала сюда в той же одежде, в какой была в тот день и мне нечего было надеть, но я порылась у тебя в вещах и… Нашла их, — девушка быстро объяснилась, словно её мог кто-то поругать за взятую без спроса вещь. — А свитер мне одолжила Маки…       Юджи перекинул ноги и встал с кровати, вставая вплотную к Шизуке и крепко её обнимая. — Почему твоим счастливым моментом из жизни стало то, что я держал тебя на руках? — Потому что тогда ты показался единственным человеком на земле, с которым я знакома уже целую вечность, — и пока Юджи не сказал что-то, Шизука выпалила: — И я хотела тебе об этом сказать через пару дней, но ты уехал в Токио, и я… Подумала, что мне уже ничего не светит. А ещё ты был первым человеком, которого я добавила в список перераспределения для руководства, потому что очень хотела учиться вместе с тобой в одном классе.       Юджи отодвинулся и прислонился своим лбом к её, закрыв глаза. — Ты можешь учиться здесь. — Не могу. Я не маг, — Шизука грустно улыбнулась. — Я тоже. — Во мне нет ничего особенного, — Шизука отпрянула и сжала ткань брюк. — Кхм, это ещё не значит, что ты не можешь здесь учиться, — Маки подошла к ним и остановилась, скрестив руки на груди. — Силы Итадори у меня нет. Я родилась в семье магов, но без особенностей, потому даже проклятья без них не вижу, — Маки указала на свои очки. — Но… — Ты встретилась с Сукуной и проклятьем полупервого класса. И, как я могу оценить внешне, осталась вполне здорова. Не каждый может удостоиться чести вернуться из такой жути, — Юджи согласно кивнул. — Скажи, после всего увиденного и сказанного об этих существах, ты хочешь очистить этот мир? — Хочу, — Шизука была бы рада, если её близкие, да и другие хорошие люди, были в безопасности и не испытывали то, что пришлось испытать ей самой. — Цель? — Я… Я бы хотела… — Шизука глубоко вдохнула и с выдохом уверенно взглянула в глаза Маки, — Я бы хотела, чтобы воцарилось спокойствие, где проклятья не подвергали людей поступкам, которые они не хотят совершать, и к смерти, которой они не заслужили.       Сатору стоял в коридоре, облокотившись спиной и ногой к стене. Он улыбнулся после слов Шизуки и ушёл, засунув руки в карманы. — Неплохо, близость с Итадори даёт о себе знать. Тогда, добро пожаловать в Токийскую магическую школу, Шизука Марикава, — Маки показала ту улыбку, от которой Шизука буквально расцвела изнутри.

***

      Та же солнечная погода, та же тропа, ведущая в родной дом. Шизука смотрела на родителей через окно и видела, как они сидели на кухне, о чём-то весело беседуя.       Разговор перед её переездом в Токио был долгим и в какой-то степени тяжёлым. Но они всё поняли. Всегда понимали. И всегда поддерживали.       Как оказалось, Шизука ошибалась на счёт себя и теперь не чувствовала вину за то, как жила её семья. Увольнение, новый город, усталость и апатия давили на родителей, из-за чего те продолжали ссориться, хотя всё на самом деле было не так плохо и даже в какой-то степени лучше, чем когда они жили в мегаполисе. С работой они окончательно всё уладили, дом преобразился изнутри, наполняясь теплом и прежним уютом.       Шизуке было грустно прощаться с одноклассниками, но по сей день она с ними перекидывается парой слов при звонке и иногда пишет смс, так что никакое расстояние не смогло их разлучить. — Знаешь что, Итадори, — начала Шизука, когда вернулась к ждущему её за углом Юджи, и они ушли на задание, — я счастлива. И хоть я и думала, что раньше было лучше, сейчас я понимаю, что лучше тогда, когда ты не зацикливаешься на прошлом и замечаешь, как много всего происходит рядом с тобой в настоящем. — Обязательно передам Годжо-сенсею, он точно расплывётся в улыбке от гордости. — Я только тебе сказала! — Шизука сделала губы уточкой, неловко отводя взгляд в сторону. Кажется, когда она величественно произносила свою речь, то была в тот момент более уверенной, чем после фразы Юджи.       Ясчастливаясчастливаясчастливая.