Давай поговорим о любви

Окружающий группу идущих лес пленил своей мрачностью и загадочностью, а свежий воздух полностью заполнял лёгкие. Фелис вдохнула поглаже и огляделась. Впереди идут Луи и Одетта, которые что-то обсуждают с невысоким мужчиной, а позади идут дети, заинтригованные предстоящей неделей веселья. Немногим ранее, когда театральный сезон почти подошёл к концу, лучших танцовщиков и танцовщиц балета от разных преподавателей пригласили в кабинет директора. – В связи с окончанием учебного года, мною было принято решение раздать путёвки в лагерь тем ученикам, у которых большие заслуги за прошедшие несколько месяцев. В этом письме прилагается вся необходимая вам информация. Через три дня на моём столе должен лежать список с теми, кто решил ехать. Думаю, что на этом всё. Свободны, – директор улыбнулся и протянул группе учеников конверты. – Интересно, как мама с папой отнесутся к этому? – подумала Фелис, поднимаясь по лестнице по направлению к отцовскому кабинету. – А мы уже в курсе, – усмехнулась Одетта, выслушав рассказ дочери. – Огюст спрашивал нас, не хотим ли и мы отправиться, так как вожатые молодые практиканты, и дети наверняка начнут паясничать. – Честно, лично я не очень хочу соглашаться. Такие молодые практиканты зачастую очень неопытны, а это значит, что вся работа и поддержка дисциплины будет опять на нас. Я уже натерпелся за этот учебный год, – недовольно пробурчал Мерант, устало опускаясь в кресло возле камина. – В этом плане ты прав. Однако не обязательно ехать вдвоём...Ты или я могли бы остаться в Париже, а… – Вздор! Я себе места не буду находить, если ты останешься одна дома или там в глубоком лесу, – перебил жену Луи. – К тому же, в этот месяц самый разгар всяких ненормальных, которые бродят в чащах или по городу. Чёрт знает, что может произойти. – Ты слишком сильно себя накручиваешь, пап, – Фелис обняла его за шею и присела на подлокотник кресла. – А я могу поехать? – чуть тише добавила она, будто смущаясь. – Конечно можешь, солнышко! – одобрительно кивнула бывшая прима. – Мы просто спустимся и поговорим с Огюстом. Да, Луи? – Да. В конце концов, свежий воздух, каникулы, друзья, для тебя это будет в разы лучше, чем тухнуть в городе, – Мерант зевнул, пробегаясь глазами по списку с вещами, которые необходимы для лагеря. – Я просто слишком устал за сегодня. – Я никогда не бывала в лагерях, – подумала Фелис, пытаясь найти среди толпы людей знакомые лица. – Интересно, что мы будем делать всю эту неделю? Разыскав взглядом двух знакомых девочек, Фелис с улыбкой направилась к ним, в предвкушении событий следующей недели.

***

– Ну что, как прошёл первый день? – Луи поманил дочь к себе, желая послушать её впечатления. Одетта задремала, положив голову на его плечо. Измотанная, со слегка растрепавшимися волосами, она глубоко дышала, сквозь дремоту ощущая запах от одеколона любимого. Молодые вожатые с уважением и почтением отнеслись к супругам Мерант. На протяжении всего дня Луи столько раз приходилось спрашивать себя, как таких непутёвых людей взяли на эту должность, если они банально не могут распределить детей по отрядам. Лагерь находился в середине лесной чащи, с единственной дорогой, ведущей между высоченных деревьев. Посредине территории располагалось небольшое озеро, с обитающими в нём утками и лебедями. Каждый отряд жил в небольших деревянных домиках, и девочки жили отдельно от мальчиков. – Я познакомилась с несколькими детьми, и оказалось, что кое-кто приехал сюда из разных стран! Кажется, это были русские, итальянцы, и кто-то ещё… – Ого, и как вы друг-друга поняли? – Там была одна девочка, которая говорит на нескольких языках, она и переводила наши слова друг-другу. Вот только я так и не узнала, откуда она… – Ничего себе! Значит, она говорит как минимум на трёх языках. А что насчёт тех, кто с нашего театра? – Они все поделились на группы. Мальчики отдельно, девочки отдельно. И так где-то две-три компании. Не важно, в одном отряде они или нет. Вот только мне кажется, что из-за этого могут возникнуть конфликты. А ещё многие парочки таким образом оказались разделены. – Парочки? – Мерант удивлённо изогнул бровь и осторожно накрыл Одетту пледом, так как почувствовал, что её руки стали холодными. – О каких парах речь, солнышко? – Ну, многие девочки из твоего и других классов моего возраста встречаются с учениками юношеского кордебалета. И при чём разница в их возрасте может быть довольно большой, – девочка положила голову на его колени, задумчиво оглядывая помещение. Голубого цвета стены выглядели совсем свежими, как и белые оконные рамы. Видно, что их красили не так уж и давно. Мебели было не очень то и много, две одноместные кровати, которые величайший балетмейстер всех времён сдвинул в одну, платяной шкаф для одежды в углу и небольшой камин. Луи неодобрительно фыркнул, поглаживая дочь по рыжим волосам. Мало того, что он приблизительно знал в лицо этих особ, так ещё и помнил, как ужасно они себя показывают на тренировках и смотрах, а про выступления и говорить не стоит. – Нашли чем заняться. Лучше бы дома тренировались побольше, чем за ручку по театру гулять. Тоже мне. – На кого ты там ворчишь, милый? – Одетта зевнула и приоткрыла глаза. – Да так, на учеников. Мы думали, что ты спишь. – Нам уже действительно пора ложиться. В конце концов, подъём в лагере довольно ранний, да и Фелис может прилететь за прогулки в ночное время. – Завтра ещё поболтаем, солнце. Иди к себе, – Луи наклонился к дочери и нежно поцеловал её в лоб. – Спокойной ночи. Девочка слезла с дивана и, обувшись, вышла на прохладную улицу, окутанную темнотой. – Эй, Ле Бра! Балерина резко обернулась, ища взглядом того, кто её позвал по старой фамилии. Значит, это был кто-то с театра, ведь никто, кроме родителей и некоторых друзей не знал об этой фамилии. – Я за домом. Просто иди мимо. Кто бы это ни был, тебе надо вернуться в корпус, – бормотала про себя Фелис. – Не так быстро, – чья-то рука схватила её за запястье, другой ладонью крепко зажав рот и оттащила к стене. Девочка отчаянно пыталась высвободиться из крепкой хватки неизвестного, но всё было тщетно. – Ну всё-всё. Сейчас я тебя отпущу, только не кричи, договорились? – неизвестный убрал руку с её рта. – Кто ты, чёрт возьми?! – Фелис не решилась крикнуть, пока он её не отпустит, поэтому просто угрожающе на него смотрела, пытаясь вырваться. – Не узнала? Как жаль, – человек сделал шаг назад, встав прямо на тот источник света, который исходил из окна корпуса, в котором ночевали Луи и Одетта. – Рудольф… – Вот видишь, я не наврежу тебе! – со странной улыбкой ответил парень. – Понимаешь ли, в прошлый раз мы разошлись не очень приятным образом, поэтому я хотел бы… – Мне от тебя ничего не нужно! – младшая Мерант дёрнулась и освободила свою руку. – Разошлись и ладно. Из-за тебя у меня были одни только проблемы. Она сильно напряглась. С одной стороны, они стоят за корпусом, в котором есть её родители, а Руди об этом явно не подозревает. Стало быть, у неё преимущество, и она отчётливо помнит, что одно из окон было открыто. Но если Луи закроет его, как всегда делает это на ночь, чтобы Одетта не мёрзла, то пиши пропало, и они могут не услышать её. – Послушай, я понимаю, что между нами произошло некое разногласие, но… – увидев, как девочка закатывает глаза в отцовской манере и уже собирается уйти, он прижимает её к стене. Не сильно, но достаточно, чтобы она не могла ничего сделать. — Дай мне договорить. – Мне интересны твои разговоры! Отпусти меня! – это уже переходит все границы. Всё же не зря Одетта питала к этому смазливому парню искреннее недоверие и отвращение, когда Фелис сказала, что познакомилась с ним. После вскрывшегося обмана, он отдалился от неё, однако бывшая прима сказала, что это только к лучшему, ведь она застала тот момент, когда он пришёл в их театр, и видела каждый день, как он меняет своих девочек как перчатки. Луи об этой ситуации ничего не упоминал, вполне вероятно, что он и не знал, да и дочери не хотелось его волновать. – Я люблю тебя, тупица! Ты не даёшь мне этого сказать своими противостояниями, – его взгляд показался ей наполненным безумием. Светлые волосы поблескивали и были красиво уложены, одежда как всегда с иголочки. Даже слишком, явно не подходящая для лагерных занятий. Щегол чёртов. – Да катись ты к чёрту! Не сдался ты мне! Думаешь, что прижал меня к стене как и любых других девчонок в театре и всё? Я твоя? Размечтался, – Фелис нырнула под его рукой и уже хотела бежать, но получила грубый толчок в спину и повалилась на землю. – Соглашайся, мерзавка. Я сделаю тебя счастливым. – Отпусти меня! – он навалился на неё сверху и завёл её запястья за спину, сильнее прижимая к земле. Девочка отчаянно заметалась, во рту чувствовался железный привкус крови. – Помогите! – что есть силы закричала Фелис, и в следующую секунду получила удар по голове. Дыхание сбилось, всё тело болело и жгло, одежда и лицо были запачканы, но она не переставала бороться. В следующую секунду она услышала звук открывающейся двери и знакомые быстрые шаги по скрипящей лестнице, набрав в лёгкие побольше воздуха, балерина закричала ещё раз. Рудольф пытался закрыть ей рот, но руки его дрожали, а тело словно закоченело. Мгновение, и рядом с ними оказался Мерант. Одним лишь усилием руки отцепив Рудольфа от дочери, он, не церемонясь, толкнул его в сторону. – Ты в порядке, солнце? – Луи обеспокоено осматривал девочку на наличие ранений. – Почему ты здесь? Мы же сказали тебе идти в корпус. – Он затащил меня сюда, папа, – на глазах навернулись слёзы и побежали по испачканным щекам. – Тише-тише, больше он тебя не тронет, – величайший балетмейстер всех времён взял дрожащую дочь на руки и понёс её в сторону дома, пока его рубашка промокала от её слёз. – Что произошло? – с накинутой на плечи шалью, обеспокоенная Одетта столкнулась с ними на крыльце. – Точно не знаю. Фелис была прижата к земле каким-то парнем. Я схожу за ним и управляющим, – Луи прошёл в помещение и осторожно усадил дочь на диван. – Всё хорошо, солнышко. Я с ним разберусь, а ты посиди здесь, хорошо? – получив в ответ слабый кивок, он погладил её по волосам, кивнул жене, и вновь вышел на улицу. Оглядевшись, он понял, что паренька и след простыл. Ну ничего, найти его не составит труда. Одетта опустилась на диван рядом с дочерью и крепко обняла её, успокаивающе поглаживая по спине, как это всегда делал с ними Мерант во время женских слёз. Когда дыхание девочки выровнялось, и влага перестала стекать по грязным щекам, бывшая прима убрала волосы с её лица и заговорила как можно более спокойным голосом. – Пойдём, я помогу тебе умыться, а потом ты расскажешь, что случилось, хорошо? Фелис слабо кивнула и словно в каком-то оцепенении пошла вслед за женщиной к умывальнику. Смыв с себя грязные пятна и остатки слёз, Фелис осмотрела своё отражение в зеркале. Одетта подошла к ней сзади и положила руки на плечи, напряжённо думая о чём-то своём. Вернувшись в комнату, она осматривала девочку на наличие открытых ран, пока та рассказывала то, что произошло пару минут назад. С облегчением обнаружив, что кроме красных следов от чужих пальцев на ней ранений больше нет, у бывшей примы отлегло от сердца. – То есть это был тот идиот, который за каждой юбкой в нашем театре крутится? С головой у него явно не всё в порядке. Сейчас Луи придёт, он уже наверняка разобрался с ним, – женщина притянула девочку поближе к себе и мягко поцеловала в рыжую макушку. Мерант не запомнил внешность юношы, однако рост он помнил, как и одежду. Если он удрал так быстро, стало быть, надо искать мальчонку, который запыхался, был в грязной одежде, и только-только вернулся в свой корпус. Дело простое, как раз в одном из домиков в этот момент загорелся свет, можно начать оттуда. Он разыщет мальчонку, зайдёт в главное здание лагеря, где есть административный пункт, и оттуда направится с ними всеми к Фелис. Дикая злость завладела его телом, но он постарался успокоиться, иначе лишние эмоции могут только навлечь лишние проблемы. Предчувствие и ум не подвели его, за дверью домика с горящим светом было очень шумно, и по голосам это действительно был корпус юношеского кордебалета. Не церемонясь, Луи вошёл в дом и в следующую секунду воцарилась гробовая тишина. Сделав всего лишь один шаг, величайший балетмейстер всех времён вошёл в комнату, и все находящиеся в ней испуганно вздохнули. Мужчине хватило одной секунды, чтобы найти того, кого он искал. Никто и моргнуть не успел, как Мерант схватил блондина за рубашку и потянул на себя. – Думал, я не узнаю? Даже не мечтай о том, что ты легко отделаешься. Мы прямо сейчас идём к управляющей и вожатым, а оттуда за той, над кем ты издевался. Но не думай, что на этом всё закончится. Я сегодня же напишу Месье Огюсту и ты прославишься на весь театр своими ночными похождениями. Уж поверь мне, я в два счёта могу опозорить тебя на весь Париж, – от злости Мерант сжал его рубашку ещё сильнее, останавливая себя от желания дать этому смазливому пареньку по лицу. Одет богато, да и дружки его не далеко ушли по статусу, стало быть, родители тоже не абы кто. – Пошёл вперёд, и чтобы никто здесь даже не думал выходить на улицу. Грубо толкнув блондина вперёд, Луи дождался, пока они окажутся на улице и крепко схватил его под локоть. Он чувствовал, как танцовщик дрожал в его руках. И пусть. Нужно уметь отвечать за свои поступки, а такому взрослому мальчугану тем более, ведь на вид ему чуть меньше шестнадцати. В административном разделе все всполошились, и практически все отправились за Луи в корпус, дабы услышать версию пострадавшей девочки. Фелис и Одетта вздрогнули, когда дверь резко отворилась, и в помещение зашли человек пять одновременно. Здесь были и директор смены, и двое вожатых Рудольфа, девушка, которая отвечала за заезд детей и дежурный территории лагеря. Луи зашёл последним. – Итак, мне необходимо узнать имя пострадавшей, – директор присела на диван рядом с Фелис и Одеттой. – Не бойся, рассказывай нам всё, что произошло. Все присутствующие расселись кто-куда, и только вожатые Рудольфа продолжали стоять у стены и сторожить своего подопечного. – Спасибо, Фелис. Так ты говоришь, что ты уже пересекалась с этим мальчиком ранее, так ведь? Не могла бы ты назвать мне его полное имя? – Оно у него довольно длинное, я нк уверена, что смогу назвать его правильно, – Фелис напрягла память, вспоминая, как он представлялся ей на крыше. – Рудольф Дмитрий Станислав…Ранковский третий, кажется. – Вообще-то после Станислав идёт Артёмович! – внезапно подал голос Руди. – Помолчите, молодой человек, иначе ещё больше усугубите своё и без того плохое положение. Не забывайте, что я сказал Вам в корпусе, – угрожающим голосом ответил ему Луи, слезая с подлокотника дивана. – По возвращению в театр мы ещё вернёмся к этому вопросу, а теперь будьте добры замолчать. Рудольф сник под пристальным взглядом величайшего балетмейстера всех времён и замолчал, опустив свой взгляд в пол. Он понятия не имел, что ждёт его дальше, но все находящиеся в комнате люди не внушали ему надежды на прощение.