«…но когда от биения сердца ломаются стены, обычный вздох может тянуться век»
Однажды утром ты просто просыпаешься другим. Словно все настройки выкрутили на максимум. Тебя штормит от осознания своего всемогущества и дикой неуверенности одновременно. Всё выглядит ярче, и даже привычные вещи вызывают бурю восторга или необъяснимую злость.***
Это утро было волнительным. Даже слишком. Сакура расчёсывала длинные волосы перед зеркалом и на миг застыла в осознании, что с сегодняшнего дня всё будет по-другому. Она уезжала в школу для одарённых детей по обмену, её не было здесь ровно год, а сейчас она возвращается в привычный класс, к родным, но будто незнакомым людям. Строгая классическая форма родной школы придаёт уверенности. «Classicus» значит «образцовый», и Сакура во всём старалась быть такой. Но заграницей она практически не выделялась на фоне съехавшихся с разных мест девчонок: каждая была либо очень умна, либо слишком красива, либо чересчур талантлива. У каждой было чему поучиться, и Сакура чувствовала себя неуверенно — сказывался перфекционизм и стремление быть лучшей, а в таком обществе было сложно удивлять. Может, сегодня, вернувшись наконец в родные пенаты, она почувствует, что стала лучше? Не на фоне остальных, а по сравнению с той, кто уезжал отсюда год назад покорять школу для одарённых детей. Перед входом в класс она останавливается, делает выдох и резко дёргает ручку. Путь от двери до первой парты второго ряда кажется бесконечностью. Кажется, что, когда она появилась на пороге класса, все застыли и буравят её своими взглядами. В этот момент ты думаешь, что разучился ходить; что у тебя грязное лицо или волосы лежат криво; а ещё ощущение, что сердце стучит так, что тебя шатает от каждого его удара; и ты вообще забываешь дышать. Наконец-то этот бесконечный маршрут пройден, и она оказалась на своём месте. Просто достать вещи, не привлекать внимания, сесть, уткнуться в учебник и раствориться в шуме класса. Этому алгоритму было не суждено случиться: когда она доставала учебники, в её спину, со всей неудержимой в выросшем и будто чужом теле силой, влетел Наруто, которого толкнул Киба, и она, не устояв, споткнулась о собственную ногу и полетела прямо под ноги зашедшего в класс Саске. Секунда осознания и шума в ушах, сердце колотится где-то в горле, она видит только начищенные лакированные ботинки, поднимает голову, и их взгляды пересекаются. Это происходит за долю секунды, но ощущение, что в этот миг пролетело полжизни. Лицо Саске, обычно не выражающее никаких эмоций, сейчас сменяет целый спектр, будто кто-то случайно сел на пульт переключения его выражений. Удивление: «Это Сакура?»; осознание: «Она вернулась»; беспокойство: «Ушиблась?»; злость: «Снова эти придурки устроили цирк»; и самое неожиданное — улыбка, правда краешком губ, совсем незаметная, но в его глазах в этот момент отражается свет, который заставляет их светиться по-особенному, и Сакура видит в них своё нелепое отражение. «Чёрт, глупее приветствия и не придумаешь, упала к нему в ноги. Как это символично…» — внутренний критик подсыпает соль на рану, и в этот момент он протягивает ей руку: — Помогу? Ты не ушиблась? — огромная тёплая ладонь, открытая и готовая поддержать. — Да, то есть нет. Если по порядку то: да и нет, — щёки пылают, она чувствует этот жар. — Спасибо, всё в порядке, — она опирается на шершавую ладонь, а в голове в этот момент: «Сакура, дыши! Не теряй сознание!» Саске же просто не понимает, что происходит внутри: почему-то в груди разливается тепло, словно вернули последний, недостающий кусок паззла и картинка, собранная целиком, доставляет удовлетворение — он необъяснимо рад её видеть. Почему-то он обратил внимание на её отросшие волосы — выглядит красиво. За год, что они не виделись, он вытянулся, а она осталась такой же маленькой и хрупкой — её хотелось защищать. И последнее — более привычное для него чувство — злость на придурка Наруто и его закидоны. Последний быстро вскочил на ноги и шумно, как умеет только он, стал извиняться и сокрушаться на Кибу, после чего они благополучно продолжили гоняться друг за другом и толкаться. Что он говорил, Сакура не слушала, всё ещё держа Саске за руку. — Я присяду? — он приподнял её ладонь, которая всё ещё была у него в руке. Она спешно её отдёрнула и спрятала за спину, всё ещё ощущая его тепло. — Да, конечно, — Сакура стала отряхивать юбку и поспешила вернуться на своё место. Она опешила, когда рюкзак Саске упал на соседнее: — Не против? — он серьёзно посмотрел на неё. — А? Нет! Кончено, нет! — ей самой показалось, что она сказала это слишком быстро и эмоционально. — История? — он взглянул на учебник в её руках. — Как раз хотел услышать историю последнего года твоей жизни в школе для одарённых. Поделишься? «Он запомнил?» — пронеслось в голове, а вслух она сказала уже более спокойно: — Конечно! — и улыбнулась.