Определение констант

Полная луна светит через выбитые стёкла частного дома прямо на вытекшие мозги трёх заказанных. Модди оглядывается в поисках тряпки и вытирает в итоге руки о чьи-то лохмотья, чтобы взять телефон. Чистым запястьем стирает затекающую кровь в глаза. Отвечает на звонок — "Готовь ритуальные одежды" и за этим ласковый шёпот молитв Альцеста. Трубку берёт Алфёдов. Он смеётся и попеременно глотает сопли, запинается десяток раз, прежде чем говорит, что он опять слышал голоса. Модди успокаивает его, уверяет, что они со всем разберутся. "Не в первый ведь раз, Ал" усмехается и скидывает с себя рабочую одежду. На заднем фоне Альцест просит, чтобы по пути отписался Виверне. Алфёдов повторяет за ним. Сбрасывает, и слышно в конце ошарашенный голос: "ты вытащил его из чёртового гр—" Модди кидает зажжённую спичку в бак, отходит, даёт бомжам погреться. Чешет щетину, отписывает коротко Виверне о деле. О ребёнке — "завтра к нам. срочно". И теперь бежать домой. Не только от копов, но и к новому дополнению. Дверь открывает Алфёдов и сразу тянет за штанину внутрь. Ботинки снимает по пути, чудом не падает, влетает в косяк ванной и садится под боком Альцеста. Ал пытается протиснуться к ним, встаёт на цыпочки. Тычет в бок и тараторит, как он? Как он? Модди берёт его на руки, прижимает к себе. Шепчет на ухо, чтобы ребёнок едва отогревшийся не услышал. "Чьи голоса?". Альцест хмурится, но продолжает мягкой тряпкой стирать грязь со спины ребёнка. — Твой. Папин. Тёти Ви. И ещё очень много чужих, — он смотрит неотрывно за белой макушкой. — Кто-то громко обсуждал его. И меня, и папу. И ещё соседа. Альцест отшвыривает тряпку и поливает аккуратно из шланга отмытого ребёнка. Заматывает в большое полотенце, поднимает из ванной, дёргает головой, чтобы расступились. Модди держит Алфёдова на бедре одной рукой и подхватывает раскрытую аптечку. — Они говорили, что он должен сидеть в тюрьме. В голове от слов что-то тикает. — Они говорили, что он один из тех, кто всё разрушил. Ребёнок закрывает глаза ладонями, сворачивается в защитной позе. — Мой голос смеялся, — Алфёдов запинается и смотрит в глаза Модди, шепчет сипло от слёз, — что он всего лишь гнилая игрушка. Просто... Бессмысленная ошибка. Виверна приходит с рассветом. С улыбкой мягкой гладит спящего на диване Алфёдова. Напоминает об анализах и уходит вслед за Альцестом в комнату к Джасту. Модди безропотно остаётся один. Смотрит на бегающие во сне глаза Ала, думает о голосах. "Тебя — признать королём? Иди к чёрту!" "Коалиция в деле" "Тебе всегда рады в психушке" За Модди давно уже след мёртвых расцвёл ромашками. И хотя копы уже третий год его ищут, никто не проболтался. А голоса знают. Их жизнь для них — давняя колея. Их диалоги отражаются о стены, пересказывают, без имён, старые истории. Они пришли через несколько месяцев как Алфёдов перестал шугаться касаний. У него от злых перешёптываний голова болит. Они рассказывают о знакомых их же голосами. Модди слышит эти отголоски и целые разговоры. Альцест отмалчивается. Упорно прячет всё острое в доме и нервно смеётся, когда в стране проходят выборы. Тыкнул пальцем в них и улыбнулся широко Модди, а потом потерял все краски с лица. Сбежал к Кактусу и Клайду. Неделю отводил взгляд ото всех знакомых и постоянно стремился обнять Алфёдова. Виверна садится за стол резко, стул под ней треснул. Модди подставляет кружку с пакетом ромашки, а Альцесту бутылку воды и таблетки. Они вдвоём молчат как-то злобно. Ему протягивают бирку — опять чьи-то эксперименты. Стакан удачно лопается над мойкой. Виверна пьёт только залитый в кружку кипяток и шипит как дальние предки. "Там есть ещё один". Виверна остаётся в квартире на месяц, следит за стабильно плохим состоянием Джаста. Успокаивает поочерёдно Альцеста и Алфёдова. Притаскивает с работы будто списанные препараты, кучу бумажек подписанных департаментом. Улыбается на всё хищно, царапает ногтями свои коленки и шепчет над микроскопом, что всех их сожжёт. Напутственно целует Модди в макушку и обещает, что церковь поможет как со средствами, так и со вбросом этого общественности. Его семья не попадёт под подозрения. "Успей забрать ящерку". Пугод пускает его в казино, достаёт из-под полы кабинета ящик с таблетками и ритуальным одеянием. Зовёт двух знакомых церкви в приватную игральную комнату и отводит Зака к дальним автоматам. Модди прячется с подростком в тени обрушенной крыши, под вой полицейских сирен достаёт телефон. "Ты где? ", "ему хуже", "голоса громче", "Джаст назвал нас по именам", "Джаст спрашивает, почему мы все другие". Секби трясётся от холода под тёплой шубой Модди. Его не волнует, что пришлось перерезать горла толпе народа. Сипит, что ноги не держат. Модди треплет его по волосам, закидывает на спину и бежит к автозаку пригнанному Ники. Люди в форме стекаются к воспламенившемуся крылу когда-то больницы, кричат, чтобы спасали детей. Секби держится крепко за шею, едва не душит. Пустым голосом говорит, я ждал. "Голоса звали". В машине, пока Ники выезжает с подделанными бумагами и скрывается в десятке поворотов, подросток дышит на покрытые прозрачной чешуйкой руки. Смеётся тихонько, "аве Альцест". Виверна отогревает его. Обещает познакомить с кем-то таким же травмированным, но живущим с нею. Секби пялится стеклянными глазами сквозь неё, ковыляет с кухни к Алфёдову. Обнимает его и шепчет что-то на ухо. Модди зовёт Пугода к ним. Может быть, этот Новый год стоит отметить расширенным вариантом.