Море иссушенных слёз

Маленький островок, затерянный в глубине Белого моря, едва заметный клочок земли, который не найти на карте и не отсыкать геолокацию, но даже там существует жизнь. Высоченный маяк пурпурно-серого цвета возвышался над морем, как повелитель этой части света. У его подножия прилепился малюсенький домик, скорее, полуразвалившаяся лачужка цвета прошлогодней травы. В ней обитал тот, кого с придыханием называли "хранителем острова", молодой человек лет тридцати, непонятно как очутившийся в этой глуши. На окраине островка притаилась рыбацкая деревушка, состоявшая из пары-тройки промысловиков и их семей, которые ради заработка согласились жить на отшибе цивилизации. Бледные, исхудавшие от тяжёлой работы по дому женщины, хиленькие, не пойми как явившиеся в этот мир, дети и их крепкие, насквозь пропахшие морем отцы. Смелые люди, отчаянные герои, которые ежедневно рисковали жизнью и перед уходом в море каждый раз прощались с семьей как в последний. Основным поводом для сплетен жителей, как раз и был загадочный хранитель. Прежний скончался от старости в сто лет, да и приехав, был уже не молодым парнишкой. А тут, в одно теплое летнее утро к берегу пристала лодочка, под тихий шелест вёсел из нее вышел практически ребёнок, которому и 25 то давали с трудом. На все вопросы любопытных отвечал односложно и скупо, а причиной приезда назвал "усталость от городской жизни и нужду в деньгах", но в первый же месяц, когда пришла пора расплатиться с работником, тот исчез, как только зашёл разговор о деньгах, и не появлялся почти сутки на берегу. Когда же его всё-таки нашли, то наотрез отказался брать скудный оброк, не желая объедать бедняков. Сама конструкция маяка представляла собой полую башню с винтовой лестницей , ведущей на самую крышу, где размещался фонарь с мощнейшей линзой, отражавшей и многократно увеличивавшей его лучи для находившихся на расстоянии. Маленькая комнатушка, скорее, уголок, отделявший лестничный пролёт от самой крыши служила убежищем для хранителя в самую ненастную погоду, когда штормовой ветер так и грозил стереть с лица земли его жалкую лачугу у подножия башни. Однажды парень едва не улетел вместе со всеми своими пожитками и вскоре окончательно перебрался в логово наверху. Пересидев непогоду, он с ужасом увидел, что от его домика осталась лишь пара кирпичей, да кучка брёвен, а все остальное добро привередливая буря утащила в океан. В первые дни после приезда нового смотрителя жители, особенно, старые рыбаки отнеслись с недоверием к мальцу: работа наблюдателя за маяком сложна, требует особых навыков постановки линзы и регулировки силы, направления и скорости луча. Где-то на большой земле кажется даже были курсы от экспертов морского дела, а тут неопытный парнишка - и лезет к такому серьёзному прибору. Молчаливо выслушав все недоверчивые хмыканья стариков, он махнул рукой и попросил следовать за ним на самый верх, к фонарю. Поднявшись на каменный выступ крыши, парень ловко разобрал механизм фонаря, скрутил лампочку и легко заменил её на более мощную. Затем аккуратно снял хрупкую линзу и протёр её специальным раствором, отчего она засияла как стёклышко под солнечными лучами. Со спокойным лицом он повернулся к шокированным рыбакам и на смущенные вопросы «откуда он всё это знает» коротко ответил, что работал в одном из московских театров оператором и мастером по свету, поэтому легко обращается с подобным прибором. Проводив гостей, парень улёгся на узенькую кушетку, выдохнул и наконец, сдернул капюшон с головы. Да, надо сказать о том, что выходя из каморки, он всегда надевал глухое худи, практически полностью скрывавшее его лицо в складках ткани, мешая различить хоть какие-то опознавательные черты. Поначалу, людей это пугало, а старушки считали его чуть ли не пришедшим из ада демоном, но со временем и они привыкли к чудачествам парня. Особенно парнишку любили дети, они вились стайками вокруг него все время, которое он проводил снаружи. Бледные,курносые пуговки обожали таинственного дядю, ежедневно одаривая его своими морскими сокровищами. Пожалуй, только их беззаветная преданность и искренность могли расцветить лицо парня улыбкой. Он от души смеялся над проказами, и счастьем для ребятишек было услышать тихий, непринуждённый смех из-под темной ткани. В один из редких солнечных дней, когда небо в кои-то веки расчистилось от седовласых туч, парень вышел из своего наблюдательного пункта, резво стуча ботинками по ступенькам. Едва он распахнул дверь наружу, как игривый ветерок чуть не снял с его головы будто прилипший к ней капюшон. Смотритель нервно дёрнулся, придержав драгоценный головной убор и еще глубже укутал лицо в его складках. Неожиданно из-под маленького утёса выскочила девочка, одна из его ближайших знакомых и участница групки главных поклонников загадочного приезжего. Детей, в отличие, от взрослых волновало не внешнее, а внутреннее. Им не хотелось сдёрнуть мрачный покров с его лица и посмотреть в глаза, хватало бархатистого голоса, которому они доверяли и к которому тянулись всей душой. Они, своими незамутнёнными жизненными тяготами взглядами видели нежную, открытую солчнечному теплу душу человека. Своими маленькими ладошками они словно сдирали ледяную корку, топили её свлими улыбками, объятиями и восхищениями. Это была именно та терапия, которой парню так не хватало на большой земле. Та ненавязчивая ласка и забота, окутавшая его с ног до головы. Робко семеня ножками, к нему подошла одна из самых старших девчонок, Ира. Ей было почти 14 и пожалуй, именно с ней мужчина любил беседовать больше всего. Её разумные, не по годам, рассуждения увлекали, заставляли поразмыслить, прежде чем давать ответ непоседливой девочке. В этот раз её щеки особенно пылали, таким редким в этих краях румянцем. Загадочно отведя своего старшего друга в сторону, она заговорщически прошептала ему на ухо, что сегодня отец привёз ей из города сенсорный телефон и вместо того, чтобы ходить к Наташке, у которой такой уже был, она сможет глянуть любимые передачи дома. Естественно, на эти посиделки по душам был приглашен смотритель. В его обязанности на этом острове входило не только следить за исправностью маяка, но и хранить все самые потаённые секреты детишек. Они безгранично доверяли ему и спокойно делились тем, что ни за какие коврижки не выдали бы маме с папой. Конечно же, приглашение было принято, гордая Ира повела друга домой, и, пока родители трудились на берегу, в ее комнате стояла звенящая тишина. Плюхнувшись на старый диван сначала сама, а потом усадив приезжего, она долго-долго пыталась найти доступную телефону сеть. В конце концов, поиски увенчались успехом и слабая полоска 3G загорелась вверху экрана. Позвонив предварительно другим подругам, она позвала и их разделить радость от нового подарка. Поэтому, пока Ира разбиралась с совеременной техникой, парень встречал гостей, которых ничуть не удивляло присутствие взрослого в доме. Недолгая возня из комнаты переросла в шебуршание и бой подушками, но когда он вошел обратно в комнату с чайником чая на кулинарной доске, вся компания подростков сгрудилась вокруг новенького мобильного и уставилась на какие-то лица в маленьком экране. Смотритель по-мальчишески легко запрыгнул на верхнюю спинку дивана и уселся над теми, придерживая ступнями самых маленьких, чтобы избежать падения заинтересованных зрителей на пол. Прибавив громкость по просьбе Светы, Ира перевнула экран так, чтобы их сосед сверху сумел посмотреть. Неожиданно из плохонького динамика раздался голос, заставивший мужчину, едва не выронить кружку кофе и смертельно побледнеть. Причиной восторгов девочек был один из архивных выпусков шоу «Импровизация» на ТНТ, который они пересматривали сотни раз, и сейчас сопровождали лишь оценочными суждениями по внешнему виду и чувству юмора артистов и приглашённых гостей. Побледнев, хозяин маяка, вздрогнул и приподнялся с дивана, чтобы ненароком не облить дрожащими руками девочек. Он встал и вышел в другую комнату, чтобы хоть немного успокоить разрывающееся в груди сердце. Внутри стало нестерпимо больно, больно до слёз и звёздочек перед глазами. Захотелось обнять их. Нет, не девчонок, а тех парней с экрана. Он подошёл к зеркалу в прихожей и с глубоким вздохом сбросил капюшон. В отражении его встретил мрачный мужчина, лет 25 с отросшими кудрями, как будто только из-под хим.завивки и выразительными чертами лица. Кудри практически полностью скрыли красноватый шрам, делая взгляд еще более осмысленным и взрослым. С трудом совладав с волнением, парень вернулся обратно к девочкам под радостные крики о том, какой же Шастун красавчик и как жаль, что его нет на телевидении сейчас. Обернувшись к старшему, Ира спросила, как ему выпуск, тот, едва изменившимся голосом сказал, что длинный с голубоглазым шутят особенно смешно. Довольная девочка кивнула и защебетала о том, что если б не разница в возрасте и городах, она бы давно вышла замуж за Шаста, уж очень симпатичным казался ей этот парнишка. Глуховатый смех, скорее, кашель донесся из-под капюшона и дети радостно заапладировали, что вновь смогли "улыбнуть" хмурого взрослого. Но вряд их лица были бы настолько радостными, если б они знали, что творится сейчас на душе парня, сидевшего рядом. « Полюбила бы ты его таким, Ирочка?» - подумал он, по щеке проскользнула скупая слеза, но подобные мысли быстро улетучились, сейчас самое неподходящее время, чтобы спалиться. Спалиться на такой ерунде. Как-то скомканно распрощавшись с ребятами, он выбежал из комнаты, раскрасневшись от волнения. Быстрыми шагами, почти летя над побережьем, он ворвался в башню и стал подниматься в поднебесную каморку, чтобы прилечь и подумать о произошедшем. Вспоминая вчерашние прыжки юнцов с пирса и сегодняшнюю передачу он снова улыбнулся, ведь когда-то и он сам был таким,любил, дружил, а потом... Потом отчисление из универа за прогулы, успехи в квн, переезд в Москву и стремительный взлёт по карьерной лестнице до одной их самых популярных звёзд российского шоу-бизнеса. Тысячи поклонниц, жаждущих одной его улыбки. Улыбки... Как часто он раздавал их тогда направо и налево, каждый, встречавшийся ему на пути удостаивался теплого рукопожатия, объятий и вздёрнутых уголков губ. Но 23 ноября изменило его жизнь на до и после. 23 ноября 2020 г. Ночная дорога из Архангельска и, кажется, нетрезвый Серёга за рулём. А потом только красный свет, удар головой, разбитое стекло и жуткий рёв сирены скорой помощи. Они попали в аварию, четверо импровизаторов, любимцев всей страны. Напились в одном из ночных клубов после концерта, а дальше в туманные головы пришла идея погонять на тачке по ночному городу. Всё могло закончиться благополучно, но не в этот раз. Серёжа погиб моментально, ему не удалось даже отклониться в момент столкновения и основной удар пришёлся на его несчастную голову. Дима, сидевший рядом, кажется, успел смягчить поцелуй головы с лобовым стеклом, но это не спасло его от многочисленных переломов, кровоизлияний и, спустя месяцы в коме, он тоже умер не приходя в сознание и, так и не узнав о судьбе своих товарищей по несчастью. Арсений с Антоном каким-то чудом оказались на задних сиденьях и вылетели из машины на повороте к удару. Вернее, Арс успел разбить стекло и выкатиться кубарем на обочину, а Антона развернуло противоестественной силой и просто выкинуло на середину дороги, параллельно резанув по лицу огромным куском стекла. Заорав от боли, он потерял сознание и очнулся только на больничной койке с сотней пикающих приборов. Аккуратно ощупав свое тело, он пошевелил сначала одной рукой, потом ногой, а затем и все четыре конечности послушно задвигались туда-сюда, а значит, он жив, ведь мёртвые вряд ли бывают настолько активными. Попытка дёрнуть головой также обернулась успехом, но спустя несколько секунд боль таки стрельнула куда-то в затылок и пришлось спешно лечь обратно. Дверь в палату распахнулась и тихими шагами вошёл высокий врач с приятным лицом. Он осторожно присел на край кровати и заговорил, как показалось лежащему Антону, откуда-то сверху. - Антон Андреевич, как вы себя чуствуете? - П-п-плохо - В вашем состоянии это совершенно нормально. Думаю, вы заметили, что у вас немного затруднена видимость. Увы, вы довольно неудачно порезали лицо о кусок окна, поэтому правый глаз едва ли сможет что-то увидеть, он рассечен. Операционное вмешательство мы провели, но за благополучный исход ручаться не могу, случай крайне тяжёлый. Придётся носить повязку, по возможности пользоваться косметическими средствами для маскировки шрама. Но вопрос стоял в сохранении вашей жизни, поэтому в приоритете было то, чтобы вы могли различать хоть что-то одним глазом. - Спасибо вам, доктор, спасибо огромное. А ребята... Они живы? Я плохо помню произошедшее, но хочется знать, что с ними. - Сергей погиб на месте, Дмитрий умер в тяжёлой медикаментозной коме, дважды была клиническая смерть и сердце не выдержало. - А Арсений? - Арсений обошёлся без единой царапины, цел и невредим. Но увидев вас без сознания решил, что все трое его друзей погибли и утопился на ближайшем беломорском побережье. Его тело не так давно привозили на опознание родственникам. - Уто... что? - Увы, я вам сочувствую. Вам звонил Станислав, кажется, ваш продюссер, но вы были не в состоянии говорить, поэтому он обещал перезвонить позже. Из глаз Антона, замотанных бинтами и пластырями лились слёзы вперемешку с кусочками запёкшейся крови. Он искренне не мог поверить, что за секунду из его жизни исчезли те трое, которых он любил, ценил, которым доверял и доверялся сам. В ту минуту ему показалось, что продолжать существование просто не имеет смысла, он потянулся к катетору, торчавшему из вены и резко дёрнул, чтобы прекратить поступление в кровь жизненно важных веществ. Но врач остановил его. Сейчас, спустя четыре года он был безумно благодарен тому врачу из маленькой клиники посёлка в архангельской области. Уж что-что, а жить всё-таки дороже всего на свете. И это он осознал к своим 33. После новостей о гибели друзей он быстро выписался из клиники,увидев в яндексе новость о смерти старого и поиске нового смотрителя маяка в бушующем море, купил невзрачную серую машину, небольшую лодку для передвижений и уехал работать в открытое море, где из связи только кричащие чайки. Телефон вместе с опознавательными вещами отправился на дно морское, а фанаты и криминалисты записали Антона без вести пропавшим в результате ДТП. В глубине души он понимал, что не прав. Его любят сотни тысяч людей, они примут его внешний вид любым, хотя человеческая злость порой не знает никаких границ. В Москве его ждала девушка, мама и продюссер, ставший вторым отцом, но вряд ли кто-то из них хочет иметь такого урода в качестве родственника. Поэтому, так будет лучше для всех. Тихая жизнь в бурном море успокаивала его, местные оказались вполне дружелюбными людьми, а не теми орангутангами, какими их представляли жители отдалённых модных городов. Порой он ловил на себе косые взгляды по причине необычного вида и вечно закрытой одежды, но со временем и с ними свыкся. Спустя четыре года шрам почти зажил, но красноватый след на коже и замутнённый глаз всё еще давали о себе знать переодической болью. Одиночество изменило его, он стал совершеннно другим, закрытым и молчаливым, полной противоположностью себя прежнего. На закате, когда небо и море сливались воедино, когда грань горизонта становилась практически невидимой человеческому глазу и даже чайки, онемев от красоты рассаживались на прибрежных камнях, глядя в бескрайнюю даль морского пространства, он приходил на свой любимый утёс и мысленно разговаривал с друзьями. Серёжа, Арсений и Дима стояли как живые перед его лицом, замутненными от слез глазами, такие же яркие, весёлые,как и при жизни. Видимые ему одному и слышимые лишь ему беседы с ними длились долго, до самого захода солнца. Со стороны он выглядел безусловно странно, болтая с воздухом, но кого это волновало в такой глуши. Особенно он скучал по Арсу, недаром фанаты приписывали им особенную связь, их дружба действительно перетекала из любви в привязанность, из недовольства в восторог и за 6 лет превратилась в крепкую дружбу, которая была нужна обоим как воздух и небо над головой. То, что голубоглазый выжил в аварии и первым делом спросил о самочувствии Антона одновременно грело и разрывало сердце второго на тысячи мелких частей. Однажды и сам Арс такжке сидел на скалах, может и где-то недалеко отсюда, а потом бросился в прохладные воды Белого моря, такого же ледяно-голубого, как и его глаза, чтобы не жить без тех, кто ему дорог. Мозг друга навсегда останется загадкой для Антона, но жить без его шуток порой бывало очень тяжело, как бы он ни старался запирать сердце на тысячи замков, чтобы быть жёстче, но воспоминания о близких били его под дых, разрушая все выстроенные преграды. Море... Оно стало частью его самого, оно плескалось где-то внутри, дарило покой и свободу, отвлекало от тяжёлых мыслей и коварно манило его в свою глубь, завлекая нового утопленника, но Антон твёрдо решил жить. Жить ради себя, своих воспоминаний о друзьях, ради помощи другим. Голубизна вод напоминала ему вновь и вновь глаза друга, будто он сам смотрел на Антона и любовался своим другом, тот смог справиться и Антон не сомневался, что даже оттуда Арс гордится им. В ушах все ещё звенел смех друзей, их фирменные фразы, их любовь, их ЖИЗНЬ... Мысли совсем одолели его, и он едва смог выйти из странного оцепенения, придя в себя на лежанке от стука капель дождя по окнам. Наспех натянув дождевик и плотный жилет под него, Антон выскочил на крышу, безуспешно зажигая свечку фонаря, чтобы мгла, нахлынувшая с небес хоть немного отступила и дала возможность включить лампу. Спустя несколько секунд, показавшихся ему вечностью, он сумел подключить лампочку, снял чехол с линзы и направил луч в самую непроглядную темноту. Сноп света прорезал сгустившиеся тучи, и только потом Антон узнал, что несчастные рыбаки, попавшие в эту бурю, едва не врезались судёнышком в острый утёс, их спас волшебный луч маяка, который в последнюю секунду заставил их повернуть в сторону от губительных скал. Маленькая фигурка в капюшоне стояла там, на высоте многоэтажного дома и с полными слёз глазами улыбалась спасённым людям. Он успел, он смог уберечь от опасности ни в чем неповинных людей. Возвышаясь над бушующим морем и, с хладнокровным, на первый взгляд лицом принимая солёные брызги,долетавшие даже так высоко, он сбросил с головы капюшон, пожалуй, впервые осознанно являя миру свое изуродованное лицо, которое сильно осунулось и похудело за эти годы, стало ещё тоньше, светлее и прозрачнее. Несмотря на страшный, белёсым пятном фосфорицирующий глаз без зрачка и помятую щёку, он сохранил свое обаяние и привлекательность. Но главное, он сохранил себя для других. Прислушиваясь к испуганным крикам чаек, он вспомнил слова Арса, сказанные то ли в шутку, то ли всерьёз в одной из передач : «Если бы я был твоим морем, то никогда бы не был спокоен». Кажется, он вычитал их в какой-то заумной книге. - Да, Арс. Ты прав. Мое море никогда не будет спокойным, оно кипит, бурлит и продолжает быть несломленным даже в дни тяжелейших испытаний🖤