Крылья лета

Сотни солнечных лучей водопадами били на землю, яркими брызгами оставаясь на зеленой траве. Насыщенно-голубое небо было свободно от облаков, а после ночной грозы воздух оставался свеж и прохладен. Бело-пушистые шары одуванчиков рассыпались по газонам, переползали на клумбы и стремились ввысь сквозь трещины в асфальте. Так начинался первый день последних летних каникул. Еще полуденное солнце не успело раскалить металл цепей качелей, а они уже взлетали вверх. Выше — к небу. Ближе к этой светло-чистой голубизне. И никто не знал, что в ней, так далеко и так давно, что это не было видимо глазу человека, шла битва. *** Много столетий тому назад в одну из темных и безлунных ночей разразилась гроза. Людям не было известно, на что Зевс гневался в этот раз. Скупые на жертвы богачи прятались от карающих молний. Несправедливо вершившие суд цари стояли в храмах, надеясь вымолить себе прощение. Но никому из них, погрязших в собственных грехах, не было известно, что в те же минуты умирал давно забытый старый мастер, навечно заточенный в собственном творении. — Я построил лабиринт из человеческих страхов и кошмаров, но сам я тоже человек. Я слаб и смертен, и мне уже не превзойти самого себя, — думал он, с сожалением глядя на свое детище. — Тогда дай мне шанс спросить у тех, кто вечно смотрит за нами, отчего же люди не могут сделать этот шаг вверх, — спрашивал его сын, с отчаянной надеждой глядя отцу в глаза. — Я знаю, о чем ты думаешь, Икар. Будь мы способны улететь отсюда, точно вольные птицы, разве стал бы я так отчаиваться? Тот промолчал. Молча взирал на это и Олимп. Так или иначе — судьба каждого уже была определена. Даже если это не было по нраву верховному божеству. В ту грозную ночь Дедал умер. Но случайно оброненная фраза мастера осталась жива. Его сын начал планировать дерзкий побег из места, способного стать могилой любому. Раннее солнечное утро озарило остров своим нежно-розовым светом. В один из дней, когда красная утренняя звезда вставала на юге, но полуденная жара еще не успела утомить душу и тело, Икар решился покинуть свою темницу. Взобравшись на одну из высоких стен лабиринта, он огляделся. Бесконечный узор коридоров и тупиков тянулся почти до горизонта. Только вдалеке на востоке виднелась светло-голубая полоса моря. Зефир затрепетал в длинных перьях, когда Икар раскрыл свое творение. Два огромных крыла крепко прижались к его спине, обхватив все тело своими креплениями. Он в последний раз взглянул на стены, когда-то возведенные его отцом, и начал свой путь к свободе. Шаг, второй, третий, и Икар сорвался на бег, набирая скорость для взлета. Стрела охраны, заметившей побег, чиркнула по камню прямо перед его ногами, но в этот же момент он оттолкнулся от земли, поймав порыв ветра. Тот поднял его над серым камнем и понес ставшее необычайно легким тело вверх и вперед. Но чем выше он взлетал, тем ближе была колесница Гелиоса, тем жарче становился воздух. Икар таял точно зажженная свеча — медленно начал плавиться воск, скреплявший крыло. Вокруг становилось все жарче, и — крылья вспыхнули от близости божественного сияния. Падая вниз точно комета, постепенно теряя перья, Икар стремительно приближался к темной морской воде. Снизу — глубина и холод моря, сверху — ослепительное и горячее солнце. — Где же место человеку, которого не принимают земля и люди, если не в центре между стихиями, в сердце воздушных потоков? И в тот миг, когда стремительно приближавшаяся ледяная вода была так близка, Икар вновь взглянул вверх, на солнечный свет. Тот беспощадно ослепил его, заставил зажмурить глаза. Резкая, острая боль пронзила его спину. Выстраивались новые кости, собирались вместе мышцы и связки. Из тонкой, только что рожденной кожи прорезались перья. Крылья росли на его спине, и он не мог не чувствовать ими воздух. Тысячи настоящих перьев почувствовали потоки ветра, ощутили его скорость и силу. Почти коснувшись волны, он, пока еще неумело, взмахнул ими, и вновь поднялся выше — к самым облакам. Радость свободного полета опьяняла Икара, сердце его билось чаще. — Я думала дать тебе крылья вместо рук, — раздался где-то рядом насмешливый голос божества. — Чтобы ты понял, что твоя дерзкая работа погубила бы тебя, не стань она моим даром. Чтобы ты больше не сумел ничего сотворить, и лишь горевал, смотря на то, к чему приводит безрассудство. Ненадолго замолчав, богиня продолжила: — Запомни, юноша, в этой истории все обернулось так лишь потому что Фатум встал на твою сторону. Никто не в силах понять его, но видимо, он решил, что тебе достаточно падать и разбиваться вдребезги. И моя роль, как и роль других богов, не была велика. Твоя душа летала и без нашей помощи. Теперь все остается в твоих руках. И тень, на краткий миг нависшая над судьбой, отступила. *** Наступил тихий вечер. Площадка постепенно пустела, все меньше и меньше людей оставалось на ней. Но качели, скрипя, продолжали парить над землей. Что виделось человеку, сидевшему на них весь день, какие истории рождались в его голове, знал только теплый зефир сумерек. И в этот час почти никто не заметил, как закатное солнце огненно блеснуло на крыле ласточки. Как полупрозрачный след самолета акварельным облаком растекся по небесной выси. Как одиноко дрогнул от дыхания невесомого ветра листок березы. Как первый комар мягко опустился на теплую руку. Оранжево-золотым закатом озарились кирпичи домов. Медью окрасились тонкие контуры проводов, бегущих между ними. Первый день лета подходил к концу. Впереди был еще девяносто один. Хватит ли их, чтобы запомнить все это время навсегда? Солнце погасло, и тонкий блик месяца скользнул над крышами высоких домов. Где-то далеко, чуть напуганная светом ночных окон, из сумерек выползала темнота. Она тихо накрывала город, наползала на улицы, сгущалась во кронах деревьев. Но где-то далеко, на другом конце галактики ярко горела звезда. Рядом с ней сияла еще одна. Чуть дальше — новая. И невидимая сейчас звезда по имени Солнце продолжала светить в этой темной, бескрайней Вселенной. Все будет хорошо. Все будет хорошо, пока есть этот яркий дневной свет, это теплое дыхание вечернего ветра, этот бодрящий холод ночной росы. Пока в космосе светят звезды, одна из которых — Солнце и пока вокруг них летят бесчисленные планеты. Пока на этих планетах есть вёсны, осени и лета, и пока в этом огромном мире живут маленькие люди, способные заметить отблеск далекого света на крыле высокой птицы и в этот миг вспомнить обо всём смелом, возвышенном и добром, что встречалось им в жизни. Крылья — лету. Крылья для полета. Крылья для свободы и счастья. Лететь над миром, лететь ближе к свету и не бояться его — это ли не счастье нашей яркой юности?