ещё один знойный день на Гансмоуке

      Лето сто четырнадцатого звёздного года на планете Гансмоук выдалось удушливым и жарким. Не на удивление, нет; подобной жаре здесь вот уже три поколения как не удивлялись. Вэш расстегнул ворот плаща (да благословит бог учителя и Брэда, подаривших ему очередной боекомплект, термоустойчивый и вдобавок пуленепробиваемый), переместил затёкшие ноги на пол мотоциклетной коляски, стянул перчатку со здоровой руки и нескромно, от всей души зевнул в эту самую руку: после обеда в жару вздремнуть часик-другой всегда очень и очень хотелось. Ник должен был вернуться часа через два — пошёл улаживать какие-то личные дела, да ещё собирался заглянуть потом в местную церковь. Интересно, чем занимаются священнослужители в свободное время? Июньское солнце выглянуло из-за угла и стало назойливо ударять по глазам. Чёрт побери! Вэш мог поклясться, что ещё минуту назад за этим самым углом солнца не было. Неспроста на небе их двое: одно отвлекает, другое подкрадывается. Командная работа, отлично!.. В такие минуты он начинал считать — вполне искренне — что земное солнце вело бы себя гораздо милей. Оно не стало бы прятаться по закоулкам и коридорам. Именно прямолинейностью Солнечная система, былая родина, его и прельщала. Он был уверен, что солнце там отзывчивей и добрей — невзирая на то, что знал, что случилось полтора века назад с их бедной планетой. Время недавно перевалило за полдень, и это значило только одно: вот-вот сейчас начнётся самое пекло. В такие минуты лучше бы тебе не быть на дороге. Или в пустыне, на тысячи ярзов отстоящей от всех городов. С водой и охлаждением на Гансмоуке туго, так что беги, беги, спасайся кто может… Вэш человеком не был, и в такие моменты, пожалуй, подобному факту был даже рад — планты жару переносили много лучше, чем люди. Ну и плащу, конечно, спасибо, да-да… Надел солнцезащитные очки — и ладно. От скуки Вэш решил перебраться из коляски в сам мотоцикл, на сиденье водителя (авось пронесёт и вернувшийся Николас не заревнует к малышке). Да-а, а тут и впрямь поудобнее будет… Жаль всё-таки, что он водить не умеет, из-за чего и приходится вечно довольствоваться старой, видавшей виды железной коляской. Однако грех жаловаться и ворчать по такому абсолютно пустячному поводу. Закинул ноги на руль, придвинул очки к переносице, сладко зевнул, потянулся — и вот они, объятия любимого сна. Осталось только убрать за голову руки и… Мотоцикл Ника вдруг резко ударило струёй сухого городского песка. Песок проник всюду: в кабину, в крепления, в складки плаща, в лицо под очками, на панели приборов… — Эй! Эй! Поаккуратнее, вы! — крикнул Вэш, усиленно кашляя и возмущённо отплёвываясь. Он выскочил из байка, зажав очки в руке, с глазами, забавно выделявшимися теперь на фоне остального лица, с глазами, не тронутыми пустынной пылью. Вдалеке, в конце улицы, раздался дружный заливистый смех. Он разглядел хулиганов: двое мальчишек на великах. Эх, догнать бы их сейчас да научить уму-разуму… Показать, что делать хорошо, а что плохо. Рассказать всё то, чему их с братом учила давным-давно Рем… Вэш сглотнул ком, подступивший неожиданно к горлу, постоял в нерешительности ещё пару секунд и побрёл обратно к запылённому байку. Встрепенулся только когда подошёл: чёртчёртчёрт, надо вернуть всё как было! Он торопливо принялся очищать мотоцикл от песка, воровато оглядываясь по сторонам — не слышно, не видно ли где рядом Ника? По счастью, вообще никого поблизости не было. Фу-у-ух… Вэш отёр лоб рукой и тут же тихо ругнулся: рукав был весь в дорожной пыли, и пыль мгновенно смешалась с испариной. Ладно, пусть её. Приедут к ночи в другой город, и можно будет позволить себе освежающий душ… Он мечтал о душе ещё со вчерашнего вечера. Вэш снова устроился в очищенном байке, предаваясь грёзам о вкусной еде и мягкой постели. Ему не нужно было есть, да и спать, в общем-то, необходимости не было; с годами это просто стало привычкой. Он мог думать об этом, чтобы выкинуть из головы ненужные мысли; другие мечты, которые, в отличие от дум о еде и постели, осуществить оказалось бы совсем невозможно. Потому что когда-то давно Рем и Найвс… Вэш прервал поток мыслей, заслышав рядом трель велосипедного звонка. Мимо пронеслись ездоки — целая уйма; загорелые мальчишки с девчонками на великах всевозможных цветов и размеров. Вэш защитно нахохлился, прикрыв своё тело и часть байка плащом, но дети, хотя и проехали близко, не обдали волной песка, не захулиганили. Он подумал: а ведь сейчас самый пик, такая жара... Все по домам разбежались либо спрятались в тени. И всё же вот, нашлись сорвиголовы, отчаянная молодёжь, задорно гоняющая по душным улочкам в зной на велосипедах… Вэш улыбнулся, вспомнив, что в это время у школьников обычно были каникулы. Точно. Тогда всё вставало на свои места. От Рем он знал, что школьники — такая порода людей, которые, если из-за морозов отменят занятия, побегут в лютый холод зимы кататься на горке… Чего им жары бояться, в самом-то деле? Спать Вэш уже не решился — после этакой встряски сна не было ни в одном глазу. Он облокотился на руль и подпёр щёку протезом. Сталь делилась с ним холодом, ободряя лицо, и предсонный туман постепенно развеялся. Вэш знал, что в любом мало-мальски обеспеченном городе были школы. Учебный год на Гансмоуке длился, как правило, с начала октября до середины мая. Не слишком долго в сравнении со школьной жизнью Земли, но и знаний на этой планете людям требовалось меньше — по крайней мере, пока. Сюда пришли выживать, а не метафизикой заниматься. Да и дети всё равно не сидели без дела: заканчивался год в школе — они помогали родителям в мастерских и на фермах. Большинство даже сами вели дела, начиная с шестнадцати. Тут всё было немного не так, как говорила им Рем. За каждое знание и каждый жизненный год людям здесь приходилось очень много бороться. Ему захотелось вдруг, чтобы Рем была рядом. Захотелось отчаянно, до боли в ладонях. Понравился бы ей этот город, Орегона-Хилл, в котором было сразу две хорошие школы? Он представил её в роли учительницы. Он помнил: у неё это хорошо получалось. Она обучала их с Наем в тот первый год и не смеялась над ними, когда они допускали ошибки. Она знала много и много ещё могла рассказать. Они строили планы, но им не суждено было сбыться… — Эй, Тонгари! Рад, что ты ещё здесь. Если пришлось долго ждать — что поделать, дела… Бог уже меня простил, так что не извиняюсь. Вернувшийся Вульфвуд подошёл к мотоциклу и примостил сбоку свой вечный Каратель. Он не торопился выгонять друга, чтобы самому залезть внутрь, так что Вэш лишь рассеянно кивнул, отказавшись от предложенной сигареты, и погрузился в размышления снова. С приходом Николаса в голове закрутились новые образы. Вот улыбающийся до ушей Ник, сам Вэш и брат его Найвс наперегонки несутся по коридорам школы. На них школьная форма — чёрная, новенькая, хорошо выделяющаяся на фоне песка. Это их последний день в школе — завтра начнутся каникулы. Они достанут свои велики, отряхнут их от пыли, возьмут еды в дорогу и будут дни напролёт изучать бесплодную пустыню близ города. Как же классно, наверное, быть маленьким и свободным. Колесить по городу, по селу — где угодно… Груз вины ещё не давит на твои детские плечи, и ты пребываешь в блаженном неведении насчёт того, какое в будущем большое зло учинишь миллионам. Счастливое время, где есть только ты и друзья — и пожалуйста, бог, пусть так оно дальше и будет… Немного самых обычных каникул для него, Найвса и Ника. — Вот было бы здорово, правда? — прошептал Вэш, уткнувшись в алый горизонт невидящим взглядом. — М? Ты что-то сказал? — поинтересовался Вульфвуд, топча докуренную сигарету острым мыском. Вэш моргнул, и наваждение спáло. Он смахнул проступившую, незаметную почти что, слезу, надел защитный выцветший шлем и без лишних слов уступил место водителя Нику. — Я говорю: уехать бы уже поскорее. Вперёд, в пустыню... Нам предстоит ещё долгий путь.