Каникулы от каникул

И Сан знал о каникулах примерно столько же, сколько и об игре в волейбол, но старался насладиться происходящим. Неловко отбивая мяч, пачкаясь в пыли и робко улыбаясь первым успехам, он заново учился получать от этой жизни удовольствие. То крылось в таких мелочах как хорошая компания, неплохая еда и время, свободное от битвы за собственную жизнь. Не идеал, конечно, но уже что-то большее, чем бесконечный депрессивный эпизод, из которого хотелось шагнуть разве что в окно, но лучше, конечно, в зеркало. Сан И рассказывал ему о каникулах и том, как это бывает. Он добродушно улыбался, прикасаясь рукой по ту сторону стеклянной глади, словно это имело смысл, и шептал о далёких и потерянных моментах из прошлого, но желанных. Сан И пытался напомнить ему о чём-то, что было очень давно, но заметив вместо ярких искр радостных воспоминаний лишь тень сожаления, покачал головой: если постоянно оглядываться назад, то можно упасть и разбиться, как зеркало, от столкновения со своими воспоминаниями. Почему бы не сделать новые, если там, позади, всё давно подошло к концу? Сан И желал ему счастья искренне, и сам этот факт заставлял И Сана невольно улыбнуться, зависнув со своим зеркальцем в руках. В такие моменты мир вокруг исчезал, а за спиной появлялись крылья. Пускай из осколков былого, неважно — они сияли и не ранили спину. Его разбитые на множество фрагментов воспоминания всё ещё были с ним, искажённые, неузнаваемые, но родные. Мелкие радости И Сана, впрочем, другим грешникам не казались радостями вовсе. Даже Грегор приходил в лёгкий ужас от вкусовых предпочтений И Сана и его сентиментальных отношений с откровенно испорченной едой. Да, им иногда удавалось приготовить что-то съедобное на этой помойке, но оно явно не дотягивало до качества даже самой дешёвой забегаловки. Впрочем, Грегор предпочёл не вмешиваться, только дружески похлопывал по плечу иногда, заставляя выронить из рук откровенно несъедобную пищу, а потом незаметно отпинывал её ногой куда подальше. Раньше И Сан расстроился бы по этому поводу, но теперь он провожал еду взглядом и только вздыхал, напоминая себе, что это у него такие каникулы, а в них нужно отдыхать, пробовать новое и не цепляться за прошлое. О шахматах И Сан знал куда больше, чем о волейболе и каникулах. Он мог просто задумчиво переставлять фигуры по полю и разглядывать их, но с удовольствием участвовал в импровизированном турнире с Дон Кихот и Эмилем. Ему бы, конечно, играть с мисс Фауст или Отис, но те не слишком любили подобные развлечения, и мягкий, уступчивый И Сан к ним с этим не лез. С Дон и Эмилем бывало весело — он рассказывал и показывал, как ходят фигуры, какие существуют комбинации, и терпеливо объяснял, почему на коне нельзя проскакать через всю доску. Они учились все вместе не только игре, но и общаться. Эмиль возмущался, когда И Сан начинал подсказывать Дон Кихот ходы прямо во время партии, Дон тихо и сосредоточенно двигала фигуры по правилам, а И Сан с ними разговаривал. Эмиль сказал как-то, что он играл в шахматы с семьёй, когда у него были каникулы, и грустно улыбнулся — то, что он имел сейчас, не было похоже на те счастливые моменты из детства, но было по-своему ценным. У каждого за спиной было что-то своё, и каждый в него возвращался время от времени. Но, пожалуй, И Сан знал о каникулах больше, чем Данте. Тот не помнил ничего о своём прошлом, даже смутных осколков не осталось. Мисс Фауст, правда, невероятно заумно объяснила ему, что каникулы бывают только у школьников, студентов, некоторых аппаратов власти и крыльев, а в их компании — только отпуск, ждать которого придётся долго. Родион отмахнулась и заверила Данте, что он как менеджер может провозглашать каникулы в любой момент времени, и Фауст пришлось признать, что технически это возможно, так как каникулы — время, в которое весь коллектив не занят основной деятельностью, а иногда и такое случается. Так каникулами стало их нахождение в море (между сигналами тревоги, конечно). Вот тут И Сан и понял, что каникулы ему не по душе. Если он плохо помнил те, что были в его прошлом именно поэтому, то оставалось лишь порадоваться. Его ужасно тошнило от качки на корабле, солоновато-зловонный запах моря перестал казаться чем-то естественным и приятным, и любая пища вызывала отвращение, а не только та, что должна казаться мерзкой по мнению остальных грешников. Тени под глазами залегли глубже, бледность въелась в кожу, держать равновесие казалось непосильной задачей. Раны, переломы и даже смерть можно было отмотать назад, но что делать вот с этим? И Сан мучился, то безвольно повиснув на бортике палубы, то свернувшись калачиком в своей комнате для отдыха. Тяжело было даже смотреть на Сан И — тот хоть и видел его в худших состояниях, сейчас ничем не мог помочь своему несчастному отражению и чуть заламывал брови. В редкие минуты, когда И Сан всё же доставал зеркало, Сан И сочувственно качал головой, советуя техники дыхания, диету и сон. Он говорил, что к качке можно привыкнуть, а если двигаться, то вскоре станет легче. И Сан, скрепя сердце, возвращался в их новую кают-кампанию, пытался расхаживать из угла в угол, но в итоге падал на сидение и в лучшем случае держал содержимое желудка при себе. Битвы, странные платформы, причудливые острова — И Сану хотелось куда угодно, где не так сильно штормит. Краем уха он слушал, как переговариваются грешники, как обеспокоенно звучит Данте, но только устало прикрывал глаза в ответ. Он говорил, что всё в порядке, и наконец-то задумывался, что это не совсем так. Нет, он определённо не был в порядке сейчас, и ему нужен был отдых от этого состояния. Даже в комнате ощущение качки не оставляло его в покое, хотя там, казалось, пространство и время искажались, позволяя погрузиться в стазис. И Сана продолжало тошнить. Что хорошо одному, то не по плечам другому и, может, с каникулами это тоже работало. У них с Данте было разное понимание приемлемых условий, но И Сан не выказывал никаких признаков недовольства — в конце концов кому-то из грешников, наверно, было не менее дискомфортно сопровождать его по воспоминаниям. Сильно позже, впрочем, после экскурсии по богатому внутреннему миру морских обитателей и чужих сознаний, И Сану стало чуть легче. До момента, когда пришло время возвращаться на их автобус-корабль. Снова эти каникулы, ох… На этот раз он просто сидел в обнимку с ведром и ждал, пока они достигнут берега. Радость победы, собственные воспоминания, житейские мелочи — всё меркло перед лицом морской болезни. Не быть И Сану морским волком, конечно. Эмиль сам осторожно уложил голову И Сана себе на плечо, невесомо поправив прилипшую к взмокшему лбу тёмную чёлку. Дон Кихот предложила своё мороженое, но заметив, как резко взбледнул И Сан, отвернулась с сочувственным вздохом, позволяя мужчине перевести дух. Грегор подал ему стакан воды с парой листиков мяты, заверив, что это почти как с лимоном, только И Сану должно понравиться больше. Он был благодарен им всем и, слабо улыбаясь, мелкими глотками цедил свою мятную воду, размышляя о том, что, наверно, выглядит сейчас не лучше той выброшенной зелёной картофелины, но с ним всё равно возятся, потому что желают ему добра. Такое приятное ощущение… И даже укачивать стало чуть меньше. И если это действительно было каникулами, то И Сан почти готов был признать, что отдыхать не любит и не умеет. Ему было слишком много, и это не то, чего бы он хотел. Его каникулы были другими — наполненными разговорами с Сан И, игрой в шахматы, робкими улыбками и чем-нибудь щедро сдобренным мятным сиропом. И не важно, что он давно вырос, что у него теперь только отпуск, что существует множество других альтернативных «но», вмешивающихся в его существование. Наверно, в каком-то из зеркальных миров И Сан, или же Сан И, играет в волейбол на самой обыкновенной спортивной площадке, там лето, продают разнообразное мороженое, не нужно беспокоиться ни о чём. И Сан не стал бы меняться местами ни с кем из своих идентичностей — здесь он был на своём месте в окружении других грешников, мирно задремавших к энному часу поездки. Можно представить, что они едут на экскурсию в школьном автобусе. Можно представить, что они едут на практику, будучи студентами университета. Идеальных каникул не существует. Другие грешники, может, сказали бы, что это ужасно, но И Сан учился довольствоваться этим. Достав зеркало, он улыбнулся Сан И, заверив, что качка осталась в прошлом, как и многое другое. У него теперь каникулы от каникул, он хочет кофе с мятными сиропом, поиграть в настольную игру, когда кто-нибудь проснётся, и чтобы все были счастливы.