Несчастливый брак Томаса

      Я не знаю, сколько прошло времени с момента моего плена. Я не ел, терпел побои, жил в ванной комнате, но иногда Нора бросала меня в подвал. Мой желудок был достаточно закалённым и мог продержаться без еды, но теперь у меня постоянно была кровь из носа и слабость. Несмотря ни на что Нора каждый день мстила мне самыми жестокими пытками, например, могла заставить сидеть на коврике из иголок, могла целый день держать меня связанным, но она мне больше не давала лекарство для обездвижения. Она понимала, что я очень боюсь и буду делать все, что она захочет.       Так, вот, я не знаю какой был день недели, месяц, вообще сейчас день или ночь, но тут к нам позвонили в дверь. В это время Нора раздобыла большого паука и посадила на связанного меня. Я с детства очень боялся пауков, тем более мне было больно, ведь глубокие раны на теле от ножа давали о себе знать. Услышав, как звонят в дверь, Нора тихо выругалась.       — Сиди тихо, я сейчас вернусь! — Нора ушла, оставив меня в углу, под раковиной, связанного, с пауком на животе. Тут я услышал голос… Дитера.       — Привет, Нора! А где Томас? Его три недели нет на работе, что-то случилось? — спросил Болен.       — Да, Томми сильно заболел. У него… Как там его… Ветрянка! К нему нельзя подходить, поэтому уходи!       — Бедолага! А можно я помою руки? Я их испачкал только что в машине — я услышал, как Дитер направляется в ванну помыть руки, но Нора пытается его остановить.       — У нас сломался кран! Он протекает!       — Да ничего, мне и так сойдёт — блондин открыл двери в ванну, и в следующий момент его лицо было полное ужаса.       — Томас! О боже, ты весь в ранах! И на тебе паук! Что здесь вообще происходит?! — Дитер был в шоке, но тут Нора со злостью схватила его за шею.       — Не ори, иначе будешь тоже так лежать вместе с ним! — прошипела моя жена, но Болен оказался сильнее и повалил мою жену на пол.       — Все понятно! Мой друг тебе доверял, любил тебя, оправдывал, а ты его так за детскую шутку! Я вызываю полицию!       — Нет! Ты не можешь! Положи трубку! — кричала супруга, пока Дитер говорил с полицией. Пока они ехали, Дитер сидел возле меня.       — Она тебя била? Обижала? Давала лекарства?       — Да, она давала лекарство для обездвижения, сейчас она мне его не даёт, но у меня ужасно болят все суставы… — жаловался я, но тут приехала полиция. Дитер им сказал, что было насилие, так как вместе с полицией приехала и скорая, которая осмотрев меня уехала, так как особых повреждений не было. Я поехал в полицию, где я сидел на лавочке, а Дитер писал на листике заявление. Нора сидела в приемном отделении, и я слышал, как она кричала.       — Вы подтверждаете все, что здесь написано? — мне протянули заявление на Нору, с которым я ознакомился и поставил подпись. Меня пригласили в приёмное, где Нора давилась слезами.       — Томми! Зайка, прости меня! Да, я виновата! Прости меня, Том, я правда больше так не буду! Пожалуйста! Нам с малышом очень, очень плохо, забери нас домой! — Нора плакала, обняв меня, и я окончательно растерялся. Ещё пять минут назад я радовался, что мои беды закончились и Нора будет за решеткой, но сейчас я был готов плакать вместе с ней. Я верил, что она поняла свою ошибку, что она будет любить меня и нашего мальчика.       — Мы поедем домой? — невинно спросила меня Нора.       — Конечно. Бери свои вещи, сейчас заберём заявление — я повел Нору в отделение, где забрал заявление. Никого это не удивило, кроме Дитера, который подавился водой и его глаза напоминали блюдца.       — Я не ослышался?! Ты только что простил своей жене изнасилование?! Она тебя била, резала ножом, делала самые ужасные вещи, и ты её простил?! Ты вообще в своем уме?!       — Да, я верю Норе, теперь все будет по другому — я обнял радостную Нору, которая чуть не прыгала от того, что она сумела убедить меня забрать заявление из полиции. Я верил ей, но не думал, что когда я вернусь домой, все начнется по новой, только без насилия, я просто вернусь на три недели назад… ***       Это был не самый приятный день. Я сидел в роддоме и ждал, пока Нора родит этого ребёнка. Пока скорая везла нас в больницу, Нора накричала на меня, оставила на мне царапины, даже укусила меня за руку, ведь я хотел её погладить по голове. Я думал, это её успокоит, но в итоге на моей ладони остались следы от зубов фрау Баллинг. Но тут вышла медсестра и подошла ко мне с сопящим свертком.       — Это ваш мальчик — я взял на руки крошечное существо с закрытыми глазами, которое вертело головой и иногда шевелило губами. Я с умилением смотрел на сына, пока меня не позвали в палату к рассерженной Норе. Как оказалось, она ещё не держала ребенка на руках и она обиделась, что ребенка дали мне первому.       — Кто вам дало право дать ему ребенка?! Я мать, я должна была первой взять ребенка на руки! Я, а не он!       — Но вам было так плохо, поэтому мы решили дать малыша вашему мужу! Мы не думали, что будет такая реакция! — оправдывалась медсестра.       — Как все прошло? — спросил я супругу, когда все устаканилось и она держала мальчика на руках.       — Ужасно! Мне было так больно! Ты не представляешь, да ты вообще не знаешь что такое боль! Мне не о чем с тобой говорить! — Нора обиженно отвернулась, и мне вдруг очень захотелось ей напомнить о лекарстве для обездвижения, о ноже, о ремне, о моем постоянном голоде, но у меня хватило сил и совести промолчать.       — Я назову его Ричард… Риччи… — Нора лелеяла малыша, у которого пока что были голубые глазки.       — Но… Я хотел Ахима… В честь брата…       — Я твоего мнения здесь не спрашивала! Я мать, я здесь решаю!       — Ладно, молчу…       Так и началась новая жизнь. Нора категорически запретила мне подходить к её ребенку, только она могла подходить к нему и ухаживать за ним. Но когда моя жена уходила, я становился возле кроватки и рассматривал Риччи, у него были большие уже карие глаза, темные волосы, но они были прямые, как у Норы. Малыш был очень спокойный, он редко плакал и любил рассматривать все вокруг. Когда мы оставались с Риччи одни, я брал его на руки и показывал шкафчики, что Нора там хранит, носил по квартире. Но потом приходила Нора и просто читала журналы, пока малыш не мог дождаться от неё хоть немного внимания… А я тоже сидел в подвале и жаждал немного внимания и любви.