У мамы есть секрет

— Деку, ты проснулся! — Очако обняла его за талию со спины и положила голову ему на плечо. — Я уже начала волноваться.       Она была очень теплой и пахла домашней выпечкой, прямо как мама. Изуку, все еще не до конца отошедший от сна и немного замерзший, нисколько не смутился такому близкому контакту при всех одноклассниках, наоборот, откинулся на плечо девушки, кладя свою руку поверх ее, млея от ее тепла. Ребята зашушукались и захихикали, и только после этого до Мидории дошло, что очевидно на них все смотрят, от чего он тут же окончательно проснулся и залился краской. — Я так долго спал? — спросил он, когда Урарака, чмокнув в щеку, выпустила его из объятий и вернулась к кухонному столу, за которым были Сато и Оджиро. — Мне кажется, я вообще не поспал. Уснул — на часах был час дня, проснулся — на часах час пятнадцать… — парень потер глаз. — Да, час пятнадцать, только уже суббота, — Тодороки сунул ему в руки кружку с чем-то, от чего шел пар. Кофе?.. — Ты как себя чувствуешь? — Нормально… только как будто меня переехали катком, — он осторожно отпил из кружки. И правда кофе. С молоком и с сахаром, как он обычно пьет. — А вы, собственно, чем заняты? — он окинул взглядом собравшихся ребят.       Здесь были все девчонки, а еще, кроме Тодороки, Оджиро и Сато, были Аояма, Каминари и Бакуго. Почти все они были в фартуках. А где остальные?.. — Мы решили устроить маленькую субботнюю вечеринку в честь того, что нас допустили до экзамена на временную лицензию. Учитель Айзава разрешил, так что мы готовимся, — оповестила его Яойорозу, радостно улыбаясь. — Иида с ребятами ушли в магазин докупить продукты. — Еще мы пригласили ребят из В-класса, будем налаживать с ними отношения, — Джиро вытащила наушник, чтобы сказать это, а затем вставила его снова в ухо. — Ничего тупее они придумать не смогли, — проворчал Бакуго, перекидывая между рук небольшой рисовый комочек, формируя основу под суши. — Как там тетя Инко? — С ней все хорошо, спасибо, что беспокоишься, — Изуку улыбнулся. Он сделал еще пару глотков кофе. — А чем мне помочь? — Я сейчас буду резать фрукты для пунша, — Ашидо кинула ему фартук. — Давай со мной.       После его прихода стало еще более шумно: ребята включили музыку. Изуку первое время даже не задумывался ни о чем из того, о чем думал с момента, как нашел ту злополучную записку. Его тогда пробрал какой-то совершенно дикий ужас, которого он никогда раньше не испытывал. Это было хуже даже ставшего в каком то смысле привычным страха смерти, который возникал в нем во время сражений, но этот страх всегда был перекрыт хлещущим адреналином. А тут он оказался с этим кошмаром один на один и его сила… была еще более бесполезна, чем обычно. Он понятия не имел, куда забрали маму, в каком составе его встретит Лига, для чего им это нужно… У него и выбора-то, кроме как сообщить об этом Всемогущему, не было.       Кажется, Мидория давно настолько четко не осознавал того, что он пока что по-прежнему довольно беспомощен как герой. Даже во время спасения Каччана ситуация не казалась настолько плачевной. Он контролирует всего восемь процентов, но эти восемь процентов не могут даже Номо завалить. Сможет ли он вообще когда-то контролировать Один-за-всех так же, как Всемогущий? В лучшие годы он бы уложил любого из этих искусственных чудовищ в три удара… Айзава не просто так не пускал Деку в бой.       И дело было не в силе, не в том, что он чего-то пока еще не мог. Весь этот кошмар творился прямо здесь и сейчас. Да, может когда-то потом он станет силен как Всемогущий, но что ему делать сейчас? Как защитить маму от Лиги Злодеев?       Мама… Когда его мама стала настолько сильной? Было очевидно, что сила ее причуды велика — настолько, что она смогла сбить с ног Номо, пусть при этом и получив травмы. К тому же, нельзя было сказать, что она сражалась с ними на равных, но и тот факт, что у нее явно есть опыт ведения боя игнорировать было невозможно. Изуку не знал, как лучше подойти к этому вопросу, поэтому решил немного подождать и подумать прежде, чем выяснять у нее подробности. В конце концов, она три дня была в плену у Все-за-одного. Хоть она и сказала, что ей не причинили никакого особого вреда, это все равно большой стресс, и вообще, это же мама, она точно будет все преуменьшать, чтобы он не волновался за нее…       Мама всегда была обычной женщиной. Безусловно самой лучшей мамой, всегда и во всем его поддерживавшей, заботившейся о нем в одиночку, дарившей ему столько любви и тепла, но… она была такой обычной. У нее всегда была какая-то очень простая работа, не требующая особых навыков или образования, в последние годы она вообще была просто домохозяйкой, занималась своими домохозяйными делами и даже с подругами редко куда-то выходила. Впрочем, это, наверное, было связано с тем, что все они стали редко куда-то выходить, предпочитая собираться у кого-то из их компании дома… Изуку хорошо помнил эти вечера, ему всегда перепадали вкусные гостинцы, и даже Каччан в гостях вел себя максимально прилично.       Мама читала какие-то совершенно скучные любовные романы, любила вязать и смотрела ужастики и всякие детективы. Видимо, мелодрам ей хватало и в книгах. Кажется, все ее подруги были точно такими же. Даже Мицуки Бакуго, несмотря на свой взрывной, пусть и явно более мягкий, чем у сына, характер, имела примерно те же увлечения. Ничего подозрительного. Но Изуку все равно задумался.       У него впервые появились мысли о том, что он не так уж много знает о своей маме. Изуку никогда не знал своих ближайших родственников — их просто не было. Но ведь мама не взялась из неоткуда, у нее, как и у всех, должны были быть родители, а если она сирота, то почему не рассказывала об этом? Это ведь не какая-то ужасная тайна. Им всегда так хорошо и комфортно жилось вместе, что он не задавался этими вопросами, потому что казалось, что так и должно быть.       Есть мама, которая его любит и заботится о нем, вкусно готовит и вяжет теплые красивые свитера. Есть он, который старается быть хорошим сыном и радовать ее своими успехами. Есть тетя Мицуки, которая часто приходит в гости вместе со своим сыном Каччаном, и она питает к Изуку искренние теплые чувства, как и Инко к Каччану. Еще есть тетя Мей, но она переехала в другой город и они стали редко видеться. Есть недосягаемый эталон героя — Всемогущий, о котором он знает все, хотя и не знаком с ним лично.       Фактически это был весь его мир до поступления в UA, а оказалось, что он об этом мире не так уж много знает… — Эй, ты себе пальцы не отрежь, хорошо? — его коснулась невидимая рука Торо, когда он ссыпал порезанные половинки апельсина в тару для напитка. — А то витаешь где-то. — Ты какой-то совсем уж загруженный, — подтвердил Оджиро слова своей девушки. — Не проснулся еще что ли? — Может еще кофе? — Тсую раскладывала кусочки рыбы на заготовки из риса, что продолжал лепить Каччан. — Все в порядке? — снова Урарака обнимала его за талию со спины. Ее мордашка была в муке, а руки в тесте, она ласково улыбалась ему. — Да, просто задумался немного. Я в порядке, ребят, ничего страшного, — Изуку невольно и сам улыбнулся.       Ему все еще было страшно неловко проявлять вот так при всех свои чувства к ней, но Урарака видимо уже совсем не стеснялась, поэтому и ему было проще. — Фу, прекратите это немедленно, — пробубнил недовольно Бакуго, глядя на них. — Бесите. — Не переживай, Кацуки, тебя тоже обязательно будут так обнимать, — Яойорозу обняла его за шею руками, так же вставая сзади. — Уйди, женщина! — завопил Каччан, когда Момо попыталась прижать его ближе к своей груди, а она в свою очередь засмеялась в кулачок, отстраняясь от него. — Интересно, где там ребята с продуктами… — задумчиво пробубнил себе под нос Тодороки, чистя морковку.       Мидория улыбнулся и взял еще один апельсин из чашки с помытыми фруктами. Теперь его мир полон интересных, удивительных людей, и это было здорово. Это было лучшим, что пока что случалось в его жизни. Ну, кроме того, что он познакомился со Всемогущим и принял его силу.       И все же… что будет дальше? Он бы соврал, если бы ответил, что ему не страшно от одной мысли о грядущем будущем.

***

— …да не понимаю я, о чем ты, отец! — вспыхнул Тойя, подаваясь вперед, но ремни, которыми он был плотно пристегнут к стулу, не давали ему ничего сделать. — Я не понимаю! Я ушел тренироваться и… и… Я не понимаю. Я просто… просто тренировался… — парень опустил голову.       Старатель смотрел на него сквозь стекло. Этот человек действительно Тойя Тодороки, его старший сын, уже несколько лет считавшийся мертвым. ДНК-тест провели дважды, чтобы наверняка убедиться в результатах и исключить ошибку. Однако, Энджи по-прежнему не мог убедить себя в том, что Даби и Тойя один и тот же человек. Они не сталкивались в бою до того момента. И, похоже, Инко что-то знала… она кричала ему, чтобы он его не ударил. Она узнала в этом злодее Тойю? — Я не помню последние несколько лет. Даже если все действительно так, как мне говорят, то я все равно их не помню. Я не помню, как и почему решил стать Даби и что делал, когда стал им, не знаю ничего о Лиге Злодеев, кто бы они не были. Я… понятия не имею, что творилось. Я ничего не помню, отец! Я здесь, потому что совершал преступления, я это понял, но я ничего не помню… — его глаза наполнились слезами и он резко отвернулся, закусывая обугленную нижнюю губу. — Тойя. Я… пока еще не могу ничего точно сказать. Решение по твоему поводу обсуждается. Но сейчас ты должен быть здесь. Это… наиболее безопасно для тебя и для всех остальных. Врачи ведь объяснили тебе ситуацию. — Да. Да, — по его щекам потекли слезы. — Проваливай! Уходи! — закричал он. — Это все из-за тебя! Я не помню, что происходило, но, черт подери, я уверен, что все из-за тебя! — он стал мотать головой из стороны в сторону, но это было больше похоже на то, что он пытается спрятать от него свое лицо. — Старатель, пожалуйста, покиньте допросную, — раздался в динамиках голос Цукикагэ.       Он вышел в помещение с оборудованием, где его ждали Всемогущий, детектив и доктор. Все трое смотрели до тошнотворного сочувственно, поэтому Тодороки чисто машинально состроил гримасу абсолютного безразличия. Им не нужно знать, что творится у него в душе сейчас. — И что же мы будем делать дальше? Если он действительно ничего не помнит — он бесполезен, — детектив задумчиво почесал за ухом. — Мы можем попробовать помочь ему вспомнить. Устроим несколько консультаций с психотерапевтом, — доктор Цукикаге скрестила руки на груди, глядя сквозь экран на то, как Тойю, предварительно накачав на месте успокоительным, увозили из допросной. — Нужен только грамотный специалист. — Доктор Танака могла бы этим заняться, — вдруг сказал Всемогущий. — Точно, — Цукикаге буквально просияла. — Отличная кандидатура. Она профессионал! А вы… с ней знакомы? — Ну, было дело, — Всемогущий неоднозначно пожал плечами. — Но я уверен, что она справится с подобным пациентом. — Значит решено, — заключил детектив.       После еще нескольких минут обсуждения вопроса о том, что же делать дальше, они разошлись. — Слушай, а что ты вообще здесь забыл?       Энджи был настолько поглощен произошедшим с Тойей, что и не сразу понял, что как-то странно, что Всемогущий уже в курсе и присутствует здесь. — Вообще-то я узнавал, что там предприняли насчет Все-за-одного. Официального приказа о его казни не было, но что-то с ним сделать должны были до момента окончательного решения… — И сделали? — Ага. Он на тяжелых препаратах, — мужчина хмыкнул. — Практически овощ. Вряд ли он в таком состоянии сможет создавать двойников. — Откуда у тебя знакомый психотерапевт? — спросил Тодороки, когда они вошли в лифт. — Оттуда же, откуда и у всех людей, переживавших эпизоды клинической депрессии, — он пожал своими худыми плечами, нажимая на кнопку одного из самых верхних этажей тюремного комплекса.       Тодороки недоумевающе посмотрел на Всемогущего. — Что? — мужчина глянул на него своими ярко-голубыми глазами. — Не думал, что с тобой такое может быть. — Ты только что напомнил мне об одной очень грустной вещи… Почему обычные люди видят во мне не такого же обычного человека, а какого-то Бога, я знаю. А вот почему ты об этом забыл мне не понятно, если честно. — Обычные люди не могут накачать четверть тонны мышц и при этом развивать скорость чуть помедленнее скорости звука. И не могут нести на себе ответственность за целый мир. — Ну, к сожалению, моя психика осталась стандартной человеческой психикой даже при всех этих условиях. Я просто человек, Старатель. У меня даже есть слезные железы и я могу заплакать. Не смотри на меня так. Это одна из твоих главных ошибок. Ты забываешь, что герой это тоже человек, а не машина для уничтожения зла. А люди плачут. Чаще всего от боли, и это, кстати, природный механизм защиты. Еще плачут от счастья, но этого мне, к сожалению испытать не удалось.       Заплакать… Нет, все-таки сложно представить, что Всемогущий мог бы плакать, даже теперь, когда он больше не может принимать свою геройскую форму и выглядит просто как самый обыкновенный мужик своего возраста.       Слабость и слезы всегда шли для Тодороки рука об руку. Разозлиться, кричать, ломать вещи, ввязаться в драку и получить по морде — вот, что он обычно делал, когда хотелось заплакать. Но и то когда был молод, хотя уже тогда слезы перестали быть для него чем-то естественным. Если задуматься, за последние двадцать лет он вообще ни разу не заплакал.       Мужчина как-то машинально коснулся глаза, проведя пальцами по нижнему веку. Люди плачут и это нормально. А если человек не может заплакать даже от самой большой боли? Даже сейчас, когда он узнал, что Тойя жив, но стал монстром Даби… ему ведь очень больно. Или он просто заставил себя думать, что ему больно, потому что так должно быть?       Он вообще еще что-то чувствует?       У него есть осознание, что на него свалилась огромная ответственность после того, как он стал номером один. Но чувствует ли он, что-то кроме горечи от того, что в итоге получил это место фактически путем смерти Всемогущего как героя? Да и это его лишь немного разозлило, а потом перестало беспокоить. Есть понимание, что он отвратительно обошелся с Рей. Она доверилась ему, в каком-то смысле, наверное, даже полюбила, но он в ответ обращался с ней как со своей собственностью и инкубатором. Он испытывает вину, потому что герой номер один должен быть человеком или потому что правда считает, что виноват?       Его дети… Тойя. Они не заслужили всего того, что с ними происходило. Вот к чему все привело, а он был настолько слеп, что не понял этого. Не признал в лице этого человека собственного сына, хотя все остальные буквально говорили, что он копия его в молодости. Мужчина запустил руку в волосы, до боли натягивая их, стискивая зубы. — Знаешь, я тоже в какой-то момент забыл, что я человек, а не всесильный непобедимый титан, — Всемогущий остановился, глядя на него через плечо. — Фактически, пока Все-за-одного не сделал мне экстренную ревизию брюшной полости посреди поля боя, я об это и не помнил. Может быть, если бы я вспомнил раньше или хотя бы послушал еще тогда Ночноглаза, то сейчас все было бы совсем иначе. Но я решил этого не делать, посчитал себя самым правым. Во истину, нет человека опаснее, чем тот, который уверен в своей правоте… Непонятно, правильным ли было мое решение — продолжать играть со своей судьбой и судьбами других людей, но я знаю, что у меня были другие варианты, которые я мог рассмотреть, если бы заставил себя взглянуть на ситуацию шире. — Богов не судят, Всемогущий, — хмыкнул Старатель, проходя вперед.

***

      Инко проснулась из-за того, что по металлическому карнизу загремели крепления штор. — Всем спящим красавицам пора просыпаться! — заявила Мицуки. — Уже обед! Мы не успели заказать завтрак! — Я сама его приготовлю, — Мидория потерла глаза. — В конце концов, я теперь свободна от гипса, можно приступать к домашним делам. — Будто до этого гипс тебя сильно сдерживал, — фыркнула Бакуго. — Давно ты так активно не пользовалась своей причудой. Все равно пора вставать, — она плюхнулась на диван рядом с подругой. — Ты у меня уже четвертый день… муж тебя не потеряет? — Инко отбросила тонкий плед, под которым уснула в гостиной накануне вечером. — Прости, что пришлось заставить тебя волноваться, — женщина положила голову на плечо подруги. — Но я теперь полностью в порядке. — Я за тебя все равно все еще волнуюсь, — Мицуки потрепала ее по плечу. — За мной приглядывают, — напомнила Мидория. — Да и даже выходить из дома запретили. Что со мной случится? — Напомню, что он похитил тебя прямо из твоей кухни. — Ну, теперь в случае чего, ему воспрепятствует горячий пернатый герой и его подчиненные.       Мицуки хихикнула, прикрывая ладошкой покрывшиеся румянцем щеки. Ястреб уже через день оправился от своих травм, после чего именно его обязали охранять ее, так что в прошедшие три дня он стабильно появлялся у нее утром и вечером, чтобы проверить, как обстоят дела. В остальное время за ее домом следили люди из его агентства. Мальчишкой он был весьма забавным, флиртовал с ними без тени смущения так, будто они его ровесницы. Конечно, было понятно, что он лишь веселый молодой человек, который рад, что ему перепала вкусная домашняя стряпня, но все равно приятно.       Инко тоже посмеялась, но подруга заметила в этом действии наигранность. — Ты боишься? — спросила Мицуки, беря ее за руку. — Я боюсь за Изуку. Он… просто ребенок и не заслужил всего этого. Я… когда он поступил в Академию, я понимала, что это значит, но мне хотелось верить, что моего ребенка это не коснется. Это так глупо, учитывая, что я сама была героем, — она закрыла лицо руками. — Я понимаю тебя. Мой оболтус ведь тоже еще в детстве решил, что он станет легендой круче Всемогущего, — Бакуго погладила ее по спине. — Мы можем только поддержать их в принятом решении и быть с ними рядом до конца, — она тяжело вздохнула. — Я тоже переживаю за наших мальчиков.       Мидория вытерла слезы. Ими, как известно, горю не поможешь. Она пока не придумала, что будет делать дальше, но позволять упадническим настроениям взять над собой верх нельзя в любом случае. — Мне стали снится сны о прошлом, — она откинулась на спинку дивана. — Энджи, Айзава, Хизаши… они все там. Все те люди, которых я оставила. Мне… мне так хочется поговорить с ними. В то же время я понимаю, что у меня нет на это права. Я… могла сделать все, что угодно… Но я решила просто сбежать. — Но ты сделала то, что посчитала нужным. Ты спасла себя и сына, дала себе возможность его вырастить. То, что он встретил Всемогущего — это лишь роковое совпадение, милая. Представь, что если бы этого не произошло, никто бы так ничего и не узнал. К тому же, я уверена, что Изуку справится. Он сильный мальчик. Такой же сильный как ты. — Мицуки… Я не заслужила такую подругу, как ты!       Инко расплакалась, обнимая женщину. — Любовь не надо заслуживать, ты же знаешь. Ну тише-тише, все хорошо, моя драгоценная. В конце концов все будет хорошо. Если не хорошо, значит это еще не конец концов.       Мидории потребовалось еще несколько минут, чтобы окончательно успокоиться. Она умывалась в ванной, пока Бакуго на кухне включила чайник и загрохотала дверцами шкафчиков, собираясь готовить завтрак.       Ей все равно рано или поздно придется принять какое-то решение. О результатах совещаний, если они вообще были — эти самые результаты, — ей так и не сообщили. Ястреб пожимал плечами, мол, ему тоже никто ничего пока не рассказывал. Изуку ничего не говорили. Это начинало напрягать. О Все-за-одного вестей слышно не было, Лига Злодеев продолжали скрываться… с другой стороны, а что они должны предпринять? Она под охраной, Изуку в школе тоже под достойной защитой. Ее тело восстановилось полностью. Фактически, все более чем в порядке, разве нет?       Инко посмотрела на свои руки, за тем на отражение в зеркале. Ее тело стало таким слабым, но ее причуда все еще сильна. Видимо, это все-таки последствия тех экспериментов… Она стала использовать в быту ее сразу на максимальном количестве предметов, забывшись. Теперь ведь нет нужды скрываться даже от самой себя. Даже от Изуку. А ведь Изуку точно будет задавать вопросы… Об этом Мидория и не думала еще.       Как объяснить ему эту силу? Сможет ли он ее понять? Или пока лучше придерживаться старой тактики и просто делать вид, что ничего не было?       Но это чувство от использования причуды в полную силу… невероятное чувство.       Когда она вышла из ванной, то увидела в прихожей Мицуки. Женщина спешно собиралась. — Милая, прости, мне позвонил муж. Надо срочно приехать. Побудешь немного одна? — Конечно. Ты и так у меня уже давно, сколько можно слушать мое нытье, — улыбнулась Инко. — Я буду с тобой столько, сколько нужно. Как только спасу своего беспомощного супруга от потопа, — Мицуки взяла ее за руки. — Только не грусти тут без меня, хорошо? — она буквально запрыгнула в свои лакированные туфли-лодочки.       В момент, когда Бакуго открыла входную дверь, они обе с удивлением обнаружили за ней Всемогущего. Мужчина стоял с букетом цветов, занеся руку, чтобы нажать на кнопку звонка. — Отлично! — Мицуки хлопнула в ладоши. — Всемогущий, присмотрите за ней, пока меня не будет, пожалуйста! — Э-э-э, хорошо, — мужчина недоумевающе захлопал глазами, отходя в сторону и выпуская Бакуго из квартиры. Та вылетела просто пулей. — Похоже, что-то серьезное… — взволнованно сказала Мидория, провожая подругу взглядом. — Здравствуйте, Тошинори! Проходите! — Здравствуйте, — он протянул ей цветы. — Рад видеть вас в добром здравии. — Подсолнухи… какая прелесть, — Инко почувствовала, как губы непроизвольно растягиваются в улыбке. — Обожаю подсолнухи, как вы узнали? — Ну, у меня свои связи, — он привычном жестом потер шею. — Изуку сдал меня со всеми потрохами, да? — она засмеялась, чувствуя, как щеки загораются от смущения. — Я не хотел оплошать с выбором букета, — честно признался Всемогущий.