Труппа

      — Давай быстрее! Мы так копаться будем тысячу лет! — слышу пронзительный голос матери из кухни, но миг — и она уже пронеслась по коридору у меня перед носом. Милая, юркая тощая женщина с мощнейшим командным голосом.       В нашей маленькой скромной квартире каждый год в одно и то же время поднимался переполох: всё ценное и полезное вывозилось за город, в лес. Не могу вспомнить, чтобы у меня хоть когда-то была возможность провести каникулы не в старом лесничестве у чёрта на рогах. Но и не могу сказать, что мне это не нравится — в лесу всегда можно найти что-то новое, неожиданное и прекрасное, а потом с радостью и жаром рассказать об этом друзьям. Ну, хорошо, не друзьям — я считал, что у меня их нет — приятелям, знакомым — такой же группе диковатого вида мальчишек.       Когда меня в очередной раз чуть не сшиб с ног проносящийся мимо кот (его глаза особенно сильно напоминали сейчас старинные лампы накаливания), я понял — пора пошевеливаться. Вещи мои уже были собраны и даже лежали в машине, потому я принялся отлавливать осатаневшего кота. В целом, наша проворность была сопоставима.       — Спасибо, — улыбнулась мама, чмокнув меня в затылок, когда я захлопнул дверцу переноски. — Ты, Вить, приглядывай за Бенджи — бабушке с дедом будет тяжело за ним угнаться.       Я кивнул, и вскоре мы покинули квартиру.              Ехали, как и всегда, бесконечно долго: из-за укачивания я не мог развлечь себя в дороге и просто пялился в лобовое стекло часа три-четыре кряду. Почему я не надел хотя бы наушники? И отец, и мать считали, что это не совсем прилично. Я уж принялся дремать, когда увидел, что между деревьями в сгущавшемся сумраке что-то мелькнуло — тут же взбодрился и припал лицом к боковому окну.       Ничего… Ничего… И снова яркая вспышка, как от прожектора. «Да это же цирк!» — восхитился я. Откуда в глуши леса такой роскошный шатёр? Я мельком успел увидеть, как по площадке перед ним разгуливает большой раскрашенный в белые «яблочки» медведь, а за ним по пятам ходит мим.       — Ух ты! Смотрите!       — На что? — живо спросила мама, вертя головой.       — Цирк за окном только что был! С прожекторами и медведем!       — Показалось, — неожиданно вставил отец. Неожиданно потому, что его дневная норма — примерно пять слов в день. Сегодня это уже шестое.       — Но он был огромный! Я видел!       Мама покачала головой:       — Тогда бы и я увидела… Ты, наверное, задремал и начал видеть сон.       — Наверное… — я глянул в зеркало заднего вида и увидел отсветы прожекторов. На секунду мне даже показалось, что я слышу цирковую музыку. — Но даже сейчас я его вижу!       Как назло, мы свернули с главной дороги на узенькую грунтовую — скоро должны были приехать. Мама тихо сказала отцу:       — Дети такие дети…       Я знал, что ещё выберусь на разведку. Обязательно выберусь. Я глянул на Бенджи — кот почему-то весь распушился, дикими глазами уставившись в окно. Странно, может, что-то привиделось ему?              Я едва дождался, когда родители уехали — они считали, что я должен провести с ними это время, раз в ближайшие три месяца мы с ними не увидимся. Самые длинные два дня в моей жизни миновали, я хорошо позавтракал и знакомой дорогой отправился в лес. Как правило, Бенджи сопровождал меня в путешествиях, но сегодня он как-то слишком настырно лез под ноги.       — Ай, глупый кот! — я едва не упал от его очередного крутого пике. — Брысь! Иди сам гуляй!       Но Бенджи немигающим взором смотрел на меня, яростно размахивая хвостом. Наверное, он всё ещё был в стрессе от поездки…       Я шёл уже пару часов и, по идее, должен был давно увидеть цирк — я запомнил место, где увидел его, да и лес знал очень хорошо.       — Может, он уехал? — спросил я то ли самого себя, то ли кота. — Шёл бы ты домой, заблудишься ещё…       Но вот до слуха донеслась мелодия каллиопы, и моё сердце радостно ёкнуло. Преодолев кусты, я оказался прямо у шатра. Золотые мощные канаты удерживали его роскошный красно-синий купол, а под ногами стелился красного цвета ковёр, опоясывавший цирк по периметру.       Бенджи словно обезумел: он выглядывал из куста и шипел. Но какого мальчишку остановит кот, когда перед ним такая невидаль — цирк посреди леса? Я двинулся по ковровой дорожке и несразу заметил, что за мной, точно за медведем, идёт мим.       — Привет! — обрадовался я.       Мим живо замахал рукой, вытащил из-под шляпы визитницу и протянул мне карточку:       — Мантикор… — прочёл я вслух. — Как сказочное существо?       Мим поднял вверх руки, скрючив пальцы, и беззвучно издал грозный рык.       — Вот здорово! А как купить билет?       Мантикор сначала почесал подбородок, затем — затылок, а после поднял вверх палец — я явственно услышал мультяшный «дзынь»! Не теряя времени, мим зашагал к противоположной стороне шатра и поманил меня пальцем.       Он одёрнул тяжёлый полог, и я с восторгом огляделся: меня привели за кулисы! Звери (а их было много: медведи, носороги, орлы, вараны, тигры, львы, обезьяны…) разгуливали вне клеток и, кажется, это было привычным для всех делом. Пара обезьян сидели у бочки, разыгрывая партию в покер и попивая, судя по запаху, пиво.       — Класс! — я задрал голову к потолку и увидел змеиное гнездо — парочка змеек приветственно махнули хвостом. — А можно мне? — я обратился к обезьянам.       С пивом всё стало ещё круче и веселее. Я даже не заметил, как прошёл день: Мантикор подводил меня к каждому зверю для знакомства. Почему-то других людей я не заметил — может, они были заняты. Уже стемнело, и я поплёлся домой. Бенджи нигде не было.              Я приходил к цирку каждый день, даже старался пораньше проснуться, чтобы провести с обитателями как можно больше времени. Мантикор каждый раз выглядел по-разному: то в красно-фиолетовом фраке представал, то вдруг в дамском платье, то напяливал на себя ростовую куклу. Всё другое перестало иметь значение, был только цирк и я.       Я играл с обезьянами в карты, пил пиво, учился укрощать львов…       — Я как будто и не ухожу отсюда, — сказал я, обернувшись к цирку в один из вечеров. — Ничего, кроме него, не помню…       — Не стоит тебе сюда ходить… — раздался снизу мурлыкающий голос. У моих ног крутился Бенджи, весь в колтунах и грязи.       — Ой, в какой же ты гряз… Погоди, ты говоришь?!       — Я не должен, — кот сел на пень, внимательно и с испугом глядя на меня. — Точнее, ты не должен меня понимать.       Я нахмурился, озадаченно глядя на кота.       — Правильно делаешь, что хмуришься. Это не к добру, всё это, — Бенджи махнул хвостом в сторону шатра. — Где хозяева цирка? Где хоть одно представление? В конце концов, давно ли ты видел бабушку с дедом?       Последнее меня насмешило:       — Что за глупости — сегодня утром. А представлений нет… Наверное, они только репетируют. Афиш всё равно нигде нет.       — А ты помнишь, что ты их видел с утра, или ты только знаешь, что должен был их видеть?       Я открыл было рот, но задумался. А ведь правда, что я ел на завтрак? И какое поручение мне дала ба или дед — они никогда не отпускали меня гулять, не попросив прежде что-нибудь сделать.       — Ну… Это не такое яркое событие, чтобы помнить, — я пожал плечами.       — Слушай, мальчик, — понизил голос кот. — Ты уже взрослый, неглупый парень. Обезьяны пьют пиво… Играют в карты… Змеи, катающиеся на велосипеде, носорог со скрипкой… Тебе не кажется, что это всё слишком… странно? Будто вымышленное кем-то?       — Не страннее говорящего кота, — я вдруг разозлился и сжал кулаки. — Ты хочешь закончить моё самое яркое приключение в жизни?       — Если не закончить, то оно останется и последним, — тон Бенджи начинал меня пугать, я замахал руками, закричал:       — Всё, надоел ты мне! И посмотри, какой грязный, ободранный! Куда только бабушка смотрит…       Кот внезапно отвёл взгляд, как если бы хотел что-то от меня скрыть.       — У дома пока не отключили электричество… Позвонил бы родителям, они бы забрали тебя…       — Брысь!       Кот обиженно мяукнул, спрыгнул и скрылся в лесу.              Игры в цирке становились интереснее с каждым днём: на меня надевали собачью упряжку, и я катал обезьян и Мантикора по арене. Трибуны всё ещё не были установлены, но ничего, до конца лета ещё много времени.              Я научился подавать руку, выть песни под каллиопу, легко притворялся мёртвым… Со временем трюки всё больше усложнялись: я прыгал с бочки на бочку, нырял в огненное кольцо. И, что далось мне труднее всего: учуяв запах печенья, я не истекал слюной, а послушно вставал на задние лапы.              Однажды я заметил календарь на одной из деревянных опор сцены — странно, почему я не видел его раньше? Выглядел точно так, как и бабушкин. Чьей-то нетвёрдой рукой были зачёркнуты дни, и я с ужасом и разочарованием заметил, что сейчас была уже вторая половина августа. Со дня на день приедут родители! Что ж, любые каникулы подходят к концу, даже самые увлекательные. Стоит вернуться пораньше домой и собрать вещи.       Я трусцой направился к выходу, и меня окликнул Жора — наш носорог:       — Куда это ты?       — Мне скоро уезжать, надо собрать вещи… Но я приду ещё завтра! Пока родители не придут, буду проводить с вами каждый день.       Я обернулся и случайно ткнулся носом в ногу Мантикора. Высокий мим наклонился ко мне, скорчив скорбную гримасу.       — Я ненадолго, Мантикор!       Мне показалось, что я услышал тихий смешок, когда мим отошёл в сторону. Я помчался домой (удивительно, сколько в лесу разнообразных запахов: в паре километров кто-то жарит шашлык, на северо-западе, кажется, валяется разлагающийся лось… При нём же и стая волков…) и, запнувшись обо что-то пушистое, нелепо повалился на землю. Я зарычал, поднявшись. Передо мной стоял худой кот со свалявшейся шерстью, в котором я с трудом узнал Бенджи:       — Смотри, куда прёшь! — огрызнулся я и услышал, как совсем рядом гавкнула собака.       — Ты нашёл календарь, так? — спросил кот.       — Да… Так ты, получается, вор? Стащил у бабки?       Бенджи снова отвёл взгляд и после минутного молчания ответил:       — Ты теперь хорошо чувствуешь запахи… Я думаю, ты знаешь, где бабушка с дедом…       Не успел я втянуть воздух, как рядом по дорожке прогрохотала машина с номерами моих родителей.       — Чёрт! Бежать-бежать!       Я понёсся к дому.              Наш участок заливал свет от машины с мигалками. «Странно, свет должен быть красным и синим», — подумал я, глядя на чёрно-белые отблески. Вокруг дома шныряли люди в форме, небольшая толпа сгрудилась у двух фигур — худенькой милой женщины и невысокого коренастого мужчины. Они плакали. Интересно, почему? И кто они… Кажется, я их знаю, но кто же, кто же…       Из дома по очереди вынесли два тела на носилках. Я поморщился — разило трупным ядом. Какое-то время я наблюдал за людьми (интересно, о чём они говорят? Кто ж разберёт человечий язык), а после задумался: а что я здесь делаю? Мой дом — в километре отсюда. Мой дом — роскошный шатёр и запах попкорна, рёв каллиопы, удары хлыста и улыбка Мантикора. Мой дом…       Женщина, садившаяся в машину, вдруг вскрикнула и подхватила на руки тощего кота. Кажется, она обрадовалась. Кот глянул на меня, крикнув:       — Последний шанс! Торопись, торопись..!       Его занесли в машину, дверь хлопнула, и больше я его не слышал. Автомобиль тронулся, и я побежал следом. «Машина, машина, машина! — бурлили мысли — Машина от меня убегает!» Я радостно лаял, виляя хвостом, но догнать её был не в силах.       — Что ж, а теперь только цирк, цирк, цирк! — воскликнул Мантикор, прискакавший ко мне на своих длинных резиновых ногах. Он схватил меня за шкирку когтистой рукой без костей и сунул в мешок.              — Валентин Кириенко, пропавший в лесном массиве №9, так и не был найден вместе с Юлией Белых, Константином Петровым и Георгием Роговым. Спасательная группа, направленная месяц назад, отозвана в райцентр. С прискорбием сообщаем, что поисковая операция остановлена, — раздавался надтреснутый голос из старого-старого телевизора. — С вами был репортёр Станислав Мантикор, берегите себя. — Трансляция оборвалась.