Меня греет твоя любовь.

      — Доброе утро, любимая. — тихо произнёс Юкка, смотря на Тарью.       Девушка вытянулась, словно кошка, греющаяся на солнце. Она улыбнулась и открыла глаза, а потом повернулась на бок, чтобы снова посмотреть на тот добрый и заботливый взгляд вокалиста.       — Утро будет всегда добрым, если ты будешь рядом со мной.       — Я от тебя никуда не денусь, обещаю. — Пелконен притянул к себе Турунен. — Люблю тебя.       — Я тоже очень сильно тебя люблю. — она нежно поцеловала Юкку в кончик носа, отчего он немного сморщил его.       — Сегодня день рождения Аапо, сходишь со мной? Там будут все гатерумовцы, посидим, поговорим, попьем чай с тортиком, круто же.       — Ну не знаю… Я боюсь, что там лишней буду, мало ли, какие вы мужские темы будете обсуждать. Я лучше дома посижу, уберусь, стирку загружу, еды сделаю. Мне есть, чем заняться.       — Ну Тарья, ты в этой бытовухе увянешь скоро, развеиваться тоже нужно, тем более, ты там не одна будешь. Все будут при дамах, кроме Ника, но это неважно. Я не дам тебе почувствовать себя лишней, сделаю всё, чтобы тебе было комфортно, честно.       — Я не пойду. Я никого там не знаю, тем более, я чай и дома попить могу.       — Не знаешь там никого? Так познакомишься! Будет весело! Мы все одной финской крови, кроме Ника, он американец, но это неважно.       — Дай мне время подумать, может, ты и прав, я слишком погружена в быт и музыку.       — Договорились.       — Что ты хочешь на завтрак?       — Что приготовишь, то и буду, — Пелконен улыбнулся, — Я люблю абсолютно всю твою еду.

***

      — Юкка, иди сюда! Завтрак готов!        Полусонный вокалист вышел из комнаты с уже привычными заплетенными седыми волосами и резиночками на руке и сел за стол.       — Держи, приятного аппетита. — Тарья поставила напротив мужчины тарелку с вилкой.       — А ты?        — А что я? Не буду кушать я…        — Будешь, надо, потому что. Иди сюда. — Юкка прищурился, будто затевал что-то нехорошее.        Немного отодвинувшись от стола, Пелконен обхватил запястье Турунен и резко притянул к себе, усадив на колени.       — Так нечестно! — воскликнула финка, пытающаяся вывернуться из рук Юкки.       — Ты никуда не уйдешь, пока не поешь. Давай, открывай ротик, — Пелконен отрезал от сырника маленький кусочек, обмакнул в варенье и приставил к губам девушки.       — М-м! — произнесла Тарья с отрицательной интонацией.       — Давай по-другому. Кусочек за девок. Умничка. Кусочек за ананасы. Кусочек за меня. Кусочек за вино. Молодчина, два сырника съела.       — Я больше на твои уловки не поведусь! — они повернули головы и снова посмотрели друг на друга.       — Сказала сама Тарья Турунен уже в десятый раз. — Юкка искренне улыбнулся. — Можешь идти.       — Спасибо. — Девушка поцеловала вокалиста в колючую щёчку. — Я пойду собираться, схожу с тобой, чтобы скучно не было, а ты доедай! На сковородке ещё.       Турунен ушла в комнату, а Пелконен тем временем уплетал оставшийся завтрак и листал социальные сети.       — Я всё.       Повернувшийся в сторону девушки Юкка был мигом ошеломлён. Телефон выпал из руки, а он так и завис с открытым ртом и недолетевшей до него вилкой с сырником.       — Тарья… Ты… Прекрасно выглядишь. У меня нет слов, ты совершенство.       — Спасибо, но я ещё не накрашена.       — Тебе и не нужно… Ты и так у меня самая красивая.       — Нужно, обязательно.       Девушка подошла к большому шкафу-купе рядом с входной дверью, достала оттуда блеск для губ и начала прихорашиваться, но совсем незаметно к ней подошёл её мужчина, который выглядел как обычно: байка, натянутый на голову капюшон, джинсы.       — Юкка, ты мне мешаешь. — пытаясь не засмеяться, сказала Тарья.       — Прости, принцесса, ничего не могу с собой поделать, — тот невинно пожал плечами и поцеловал её. — У тебя очень вкусная помада.       — Если бы это была помада, она бы вкусной не была. Это блеск.       Рука Пелконена обвила талию девушки, а голову он поместил на её плечо. Пока Турунен пыталась снова накрасить губы, Юкка любовался своей девушкой в зеркале.       — Это сироп какой-то, а не блеск, сладкий очень.       — Юкка-а, — смех уже просто не получалось сдерживать, — Ты мне о-очень мешаешь!       — Ну и что? Вообще, что ты за человек? На губах у тебя земляничный блеск, во рту вишневая конфета, а сама ты пахнешь шоколадным печеньем. О, кстати, о конфетах… — вдохновился он, — Не поделишься?       — Не поделюсь, — лукаво улыбнулась Турунен, и, надев новые туфли, она открыла дверь, — Идём.       Юкка закрыл квартиру, но не успел он отойти, как вдруг Тарья произнесла «ай» с большой болью.       — Что случилось?       — Да я туфли новые надела, а сейчас решила немного разносить, два этажа всё-таки идти, но они мне жесть как натирают. — Турунен села на ступеньку и начала массировать ахиллово сухожилие, потому что чувствовала, что там может появится мозоль.       — Давай домой вернёмся, и ты переобуешься.       — Нет! Мои кроссовки не подойдут к этому платью.       — Может, ты тогда останешься?       — Но я хочу побыть с тобой.       — Я придумал решение. — немного нагнувшись, Пелконен быстро подхватил девушку на руки, а она скрепила свои руки за шеей вокалиста. — Теперь ты будешь со мной и ничего себе не натрёшь, да?       — Да!

***

      — Нет, Ник, прости, но я этого не понимаю. Так вторгаться в заводскую схему, это же опасно! Сто двадцать ватт — это не шутки, в лучшем случае ты выбьешь пробки дома или спалишь лампы, в худшем…       — Током бахнет? Пффф! Плавали, знаем. Правда, всего раз. Не туда вывел землю, как чайник лоханулся. Но, как видишь, всё ещё живой. Здоровый, вот, сижу здесь радостный, с тобой разговариваю.       — Господи, прости, ну вот и стоит оно того? Меня эти твои модификации когда-нибудь в гроб вгонят!       — Не всем повезло сидеть попой на жирненьких контрактах, Маркус. EVH тебе прислали под Ван Халена, а я люблю придумывать всё сам, хотя в случае с 6505+ я просто повторил эксперимент At The Gates. Правда, у меня в цепи другой преамп и в начинке более качественные компоненты, так что хрен скажешь, что это было оно, но вышло круто, согласись! Мы ведь с тобой за старую школу, и ни один цифровой эмулятор не даст тебе того самого аналогового звука, верно?       — Это о чём они вообще? — спросил Атте, сунув в рот очередную ложку салата.       — Понятия не имею… — ответил Аапо, — Ох уж эти гитаристы…       — Да, конечно, бесспорно, Николас. Господи, ты сраный гений. Профессор ракетных наук, умный, как Вилле, привлекательный, как рэковый эквалайзер.       — Спасибо, спасибо. Привлекательнее только ты, который не лажает на концертах.       — Ой, ну так неинтересно, без импровизации не вайб.       — Хоть я и не понимаю, о чём вы говорите, — Юкка встал со своего места с поднятой жестянкой пива, — Но раз за именинника уже пили, я предлагаю нам выпить за группу!       — Давайте. — в один голос сказали все.       — А я хочу с ESP начать общаться, в своё время там крутые гитары были. — Микко поставил стакан на стол и попытался было тоже вклиниться в разговор, но лишь приковал к себе ледяные осуждающие взгляды.       — Ой, никогда не поверю, — сказал Аапо, — Я себя сколько в этой группе помню, здесь все на Джексонах, а этому вона, ESP подавай. Это к Яни вообще, ESP-то. Я вот синтезатор новый хочу в подарок, мужики. KORG Karma, пять октав.       — А ну-ка не надо здесь KORG'ов! — неожиданно встряла Тарья, — Посмотрел бы лучше на Roland, Casio, у них отличные модели, а не эта деревенщина. Кто на них вообще ещё играет, на Коргах этих? Тьфу.        — Ой, сейчас девушка меня учить будет, какие клавиши выбирать. Разбежались!       — А вот сейчас я не поняла. Я в клавишах, между прочим, получше некоторых разбираюсь! Наслышана я, KARMA — это тот же самый гнусавый Triton по оверпрайсу, только кучу функций бесполезных добавили!        Головы всех участников застолья мотались то в сторону Аапо, то в сторону Тарьи. По их взглядам было ясно, что они уже готовы были вскочить и попереубивать друг друга, но никто не смел вмешиваться: всем было до безумия интересно, что же случится дальше.       — Да что ты говоришь! Стоял у меня и Тритон в былые годы, так он с моей настройкой звучал так, что никакая мармазетка безрукая на меня без спросу свой рот не открыла бы!        — Это я мармазетка?! Ах так? Тогда ты бородатый бабуин! Ты вообще слышал, какие вещи я играю на концертах? Innocence, к примеру! Это моя композиция!       — Ой-ой. А ты хотя бы видела мои партии?       — И что входит в твои партии? Пару аккордов на весь концерт? Это самое сложное, что я когда-либо слышала, браво, Маэстро.       — Вот только на партии не гоните. Вообще-то их я пишу… — тихо сказал Маркус.       — Не с тобой разговариваю. — огрызнулась Турунен. — Ты поёшь?       — Могу продемонстрировать.       — Ребята, давайте жить дружно, ну что вы за баталии устроили? — несмело подал голос Юкка.       — А давай! Мне даже интересно стало.       — На слабо берешь? Ну хорошо.        В момент, когда клавишник запел, в комнате скривились все, включая его жену, а Ник так и вовсе зажал свои чувствительные уши.       — И это всё? Тогда послушай это!       Вот тут-то и началось самое страшное, потому что Тарья врубила свой режим оперной дивы и без всяческих разминок и распевок слёту взяла ре четвёртой октавы. На этот раз спрятаться под стол и поберечь свой слух вынуждены были все...       — Божечки, она сейчас нас всех убьёт своей звуковой волной. — бедный Ник прижался к груди Маркуса, чем спровоцировал неодобрительный взгляд его супруги.       — Она ничего не сделает. — Ванхала приобнял своего гитариста.       — Кто? Твоя жена или Тарья?       — Обе. Звук треснутого стекла. Свет пропал.       — Ну что, алкофиннушка, понял мою мощь?       — Конченная, ты мне своим воплем лампочку разбила! Ты вообще соображаешь, что творишь?       — Как видишь, я хотя бы петь умею.       — Ты не поешь, ты воешь! Даже волки в самом тёмном карельском лесу не воют с голодухи так, как ты!       — А мы так и будем в темноте сидеть? — с некой опаской поинтересовался Атте.       — Нет, мы уже уходим, да, Юкка?       — Э-ээ… Ну да…

***

Крыша дома. Звёздное небо.       — Знаешь, мне теперь немного неловко, что так вышло. — Турунен удобно расположилась на плече вокалиста.       — Да ладно, тебе просто тоже захотелось показать себя. Мы все иногда встреваем в передряги, верно?       — Ты прав. Я сильно взъелась на одно лишь упоминание KORG'ов. Ты же знаешь, у меня с ними не очень хорошие ассоциации...       — Вот больше и не вспоминай о них, — Пелконен усмехнулся, — Понимаю, много чего плохого тебе сделал этот Ха, Хо, Ху... Хуйло-пайнен, но Тарья, прошло уже двадцать лет... Может, пора его отпустить?       — Ты хотя бы не обижаешься, что я праздник сорвала?       — Нет. Даже хорошо, что мы не успели как обычно нажраться, неизвестно ещё, каких бы делов там потом сами натворили. А так мы с тобой вместе здесь, почти трезвые. Мне нравится. Кстати, тебе не холодно?       — Немного прохладно.       — На. — Юкка снял с себя байку и протянул Тарье.       — А ты?       — А мне не холодно. Меня греет твоя любовь, принцесска. Я рядом с тобой.