Быть рядом

Головокружение усиливалось с каждым шагом, а каждый шаг отдавался пульсацией в висках. До дома рукой подать, нужно лишь разобраться с ключом… Он всë никак не хотел попадать в замочную скважину. Я закрыла глаза, задержала дыхание в попытке унять тошноту и ощупала предмет, который держу в руках. Это точно ключ, у моих ножей нет стольких зазубрин. Так же на ощупь найдя скважину, с шумным выдохом вставила ключ, нервно и оттого резко провернув его. Дверь поддалась, и я почти ввалилась в дом, съехав вниз по деревянной поверхности. Схватившись за виски, начала медленно массировать их круговыми движениями, хотя понимала, что это нисколько не поможет. Уголки губ поползли вверх, я зажмурилась, зарывшись пальцами в волосы. Смех в пустом доме ночью звучал настолько неуместно, что становилось ещë забавнее. По телу прошлась дрожь, будто я озябла, но моë тело постепенно охватывал жар. Стало настолько больно, что с безумным весельем смешались слëзы. Я сползла по двери на пол, прислонившись щекой к мраморной плитке с подогревом. Жаль, был бы он холодным, может быть, мне удалось бы уснуть хоть ненадолго. — И давно ты так?.. — мне пришлось напрячься, чтобы разобрать смысл фразы. Знакомый голос сначала успокоил, но осознав обстоятельства, при которых я его слышу, меня накрыла паника. Распахнув глаза, я уставилась на расплывчатый, знакомый мужской силуэт. От яркого света голову пронзили новые вспышки боли. — У меня был плохой день. — сказала я первое, что пришло на ум. Почему-то сейчас важнее всего мне было оправдать своë состояние. Не спросить, как и зачем он оказался в моëм доме. Не имело значения, как долго он уже здесь находится и что делал. Желание показать, что со мной всë в порядке взяло верх над всем остальным. Эта мысль показалась до того нелепой, что вызвала новый приступ смеха. — М, понимаю… — сказал он прежде, чем осторожно присесть передо мной на корточки. Обхватив плечи, усадил меня, мягко прислонив обратно к двери. Когда Арнианский вгляделся в зрачки, я злобно фыркнула, скорчив гримасу. — Серьëзно? — Я понятия не имею, где и с кем ты была, что делала… — он точно мог продолжить, и сделал бы это, если бы я не перебила его своим кашлем. — И, судя по всему, сегодня я тоже этого не узнаю. — Давай я прийду в себя, посплю, и завтра утром поговорим? — чудом мне удалось предложить компромисс, ни разу не сморщившись от боли. Я слабо верила, что он уйдëт, но попытаться стоит. Полчаса на разговор в более-менее адекватном состоянии у меня есть, потом буду отвечать на вопросы, обнимая унитаз и плача. — Я оценил твои способности к дипломатии, молодец, прекращай. — он подхватил меня на руки, глядя сурово, с беспокойством и нежностью одновременно. Да, разумеется, он в ярости, и имеет на это полное право. Непонятно, из каких глубин он вынул нежность и заботу. Если бы кто-то относился ко мне так, как я к нему последние две недели, этот кто-то перестал бы для меня существовать. — Риг, я серьëзно, уходи. — Нет, — ответил он, не думая ни секунды. — Я не хочу никого сейчас видеть. — Рони, я не стану требовать ответы, не стану упрекать или винить в чëм-то, не стану помогать против твоей воли. Я хочу быть рядом с тобой. Позволь мне это, пожалуйста, — о, луна, за что мне это счастье? Я не могу, не могу… Ты слишком умный, чтобы думать, что я заболела, выпила или употребила что-то. Ты слишком сильно обо мне заботишься, чтобы просто позвонить и спросить, как мои дела. Слишком сильно боишься потерять, чтобы не влезть в мои проблемы и не решить их все до единой. — Быть рядом? Арнианский, я хочу надраться как в последний раз и крушить всë, что попадëтся под руку, — и ведь мне даже не пришлось врать. — Я не в порядке, да, но завтра буду. Уходи, — он и бровью не повëл. Тошнота усиливалась, его образ перед глазами становился всë более расплывчатым. — Оглох? Проваливай. И опусти меня на пол, — нельзя позволить себе упасть. Если он увидит, как меня шатает — точно не уйдëт. — На каком языке сказать: «Видеть тебя не хочу»… — рвотный позыв заставил замолчать, я медленно вдохнула и выдохнула, сглотнув. -… Чтобы до тебя дошло?! — выплюнув фразу ему в лицо, встретилась с его полуприкрытыми глазами. Он медленно и глубоко дышал, мышцы рук сильно напряглись, при этом никакого физического дискомфорта он мне не доставлял. «Пытается не поддаваться ярости…» — поняла я. Неприятные ощущения в животе заставили закусить губу, чтобы не издавать звуков. Надежда на то, что демон меня послушает и уйдëт наскоро оделась и приоткрыла дверь в ожидании разрешения покинуть меня. Но эта надежда настолько фальшива, что тошнота усиливалась не из-за моего состояния, а из-за отвращения к самой себе. — Нам повезло, — он медленно и аккуратно опустил меня на ноги, а я нахмурилась, гадая, чего от него ждать. — Повезло, потому что твою не слишком искусную ложь, я пока ещë в состоянии распознать, — установив зрительный контакт, несмотря на то, что перед глазами всë расплывалось, я пыталась почувствовать его энергию, предугадать его действия. — Вероника, — обратил он на себя моë внимание. — Я понимаю, что ни одна моя фраза, какой бы логичной или искренней она ни была, не повлияет на твоë решение, — решительность. Это плохо, очень плохо. Тело окатило волной мурашек с головы до ног, мной овладел страх. Мой плавный шаг назад расставил роли в этой ситуации. Я отступала, словно жертва, пойманная хищником, в укрытие. Позади меня ванная комната, нужно лишь успеть пробежать коридор. Закроюсь в ванной, буду сидеть до утра там. Ещë один аккуратный шаг в тень, который не остался незамеченным. — Прости. Всë произошло за долю секунды: проследив за моей ногой, демон встретился со мной взглядом, и, поняв намерение, рванулся за мной. Расстояние в два шага, которое я себе обеспечила, дало небольшую фору, и всë же моë состояние не добавляло шансы на победу. Я боялась, что не смогу устоять на ногах, как только он опустит меня на пол, но чувство страха и адреналин гнали моë тело вперëд лучше крыльев, которых, впрочем, никогда не было за моей спиной. Коридор никогда ещë не казался мне таким длинным, как в этот момент. Время замедлилось, а каждый его шаг отдавался гулким эхом и болью в голове. Наконец добравшись до двери ванной, я влетела в неë со всей оставшейся во мне силы, уперев руки в стеклянную поверхность. Подстава… Она оказалась заперта. Двигаясь по инерции, расставив руки по обе стороны, чтобы не задеть меня, в дверь влетел Ригвальд. Сильные руки тут же сцепились замком на моей талии. — Нет, нет, нет!.. Ригвальд, пожалуйста! Прошу тебя, не нужно! Уходи! — ни о каком контроле больше не могло быть и речи. Меня накрыла истерика, сдерживать которую не было смысла и сил. Я заплакала, больше не пытаясь скрыть своë состояние, стыд отошёл на второй план, осталось бессилие, тоска и желание… Хотелось наконец поделиться своими проблемами, довериться мужчине, который раз за разом доказывает, что ему можно доверять. Вырываясь из его хватки, била везде, куда дотянусь. Слабость в теле после попытки сбежать ударила по мне с двойной силой. Пульсирующее ощущение в висках усилилось, прибавилось головокружение, жжение в области глаз и лба, насморк. Каждый сустав пронзало острыми вспышками боли. Вот и началось время отработки, — Пожалуйста, Ригвальд, пожалуйста… Я не хочу, не могу… Уйди! Уйди отсюда! Отпусти! Мужчина молча открыл дверь в ванную комнату, прижал бьющуюся в судорогах меня плотно к груди, я услышала шум воды. Затем он снова подхватил меня на руки, сел в ванную и посадил меня на себя. Тëплые брызги раздражали и успокаивали одновременно. Я перестала вырываться, прижалась к нему спиной так плотно, что чувствовала, как быстро вздымается и опускается его грудь. Демоны горячие, но сейчас по сравнению с моим телом он был холодным, остужая меня. Боль перекрыла все прочие чувства, я просто плакала и кричала, уже не пытаясь что-то говорить. Мне было важно чувствовать его рядом, знать, что он не ушëл. — Чш-ш… Я тут, тут, с тобой. Чш-ш-ш… — он гладил каждый сантиметр моего тела круговыми движениями, целуя лицо, шею и плечи. Одежда неприятно прилипла к телу, постепенно моë дыхание начало выравниваться и я перестала кричать. Моя голова лежала на его плече, его руки всë также обнимали мою талию, а я гладила его руки, перебирая пальцами каждый волосок. Когда истерика закончилась, я перестала плакать и главной задачей стало терпеть боль и следить за дыханием, тихо спросила: — Почему.? — мне показалось, что я выдавила из себя какие-то еле слышные звуки, но демон услышал и смог разобрать вопрос. — Потому, что тебе плохо, — его способность понимать меня раздражает и до одури нравится мне одновременно. — Нет… Кхм-хм… Почему ты остался? Я ведь просила уйти… — Я понял вопрос, — он поцеловал меня в лоб, массируя виски. — Ты привыкла скрывать своë самочувствие и эмоции, но если захотеть, изменения можно заметить. Я хочу их замечать, сегодня третий день, — то, с какой уверенностью он назвал верное количество дней, когда я принимала вещество, поразило. — Третий день тебе плохо, а ты улыбаешься и врëшь мне. Я чувствую необходимость быть рядом, мне этого хочется. Мне больно от осознания того, что ты не подпускаешь меня к себе именно тогда, когда я больше всего нужен. Да, ты просила уйти, но хотела ли ты, чтобы я ушëл.? Хочешь ли ты сейчас, чтобы я ушëл? — дыхание, которое я изо всех сил старалась выровнять, участилось, сердце забилось чаще, чувствуя мою тревогу и страх. Я молчала, сцепив зубы. Стоило ему осторожно потянуть руку в сторону, я схватилась за неë так, как тьма пытается поймать луч ускользающего солнца. Глаза вновь наполнились влагой, солëные струйки потекли по щекам. Я резко замотала головой. — Нет! Пожалуйста, не уходи, прошу… Пожалуйста… — шмыгая носом, я пыталась успокоиться, но остановить поток слëз и унять тревогу не удавалось. — Эй, эй, чш-ш… Ведьмочка, я никуда не уйду, ни за что. Прости, прости меня. Я хотел услышать правду, прости… Чш-ш… — он выбрался из-под меня и встал передо мной на колени, обхватив лицо и вытирая большими пальцами слëзы. Придвинулся, поцеловав сначала один глаз, затем другой, прижался своим лбом к моему. — Ты как? Можем перебраться в кровать, или лучше будет в ванной? — Можно в кровать, там есть тазик, но я всë равно буду бегать в туалет… — В туалете есть окна.? — немного помолчав, спросил Арнианский. — Окна?.. — я усмехнулась, поняв смысл вопроса. — Нет, там нет окон. Я больше не буду убегать, обещаю. — Я тебе верю. Выключив воду, он перенëс меня в спальню, где меня тут же стошнило. Если бы мне раньше сказали, что появится тот, кому позволю держать свои волосы над унитазом, я бы рассмеялась им в лицо, но вот он - мужчина, одной рукой держащий мне тазик, другой стягивая локоны в пучок, чтобы я их не запачкала.