Что дальше?
В который раз задаю себе этот вопрос, сидя одна на стуле. На бежевом стуле в цвет кухонного фасада. За столом, который идеально по цвету вписывается в столешницу всё той же кухни. Я сижу одна на этой самой кухне, которая за этот долгий вечер уже просто осточертела.
Что дальше?
Взгляд непрерывно устремлён в окно, за стёклами которого протекает такая оживлённая жизнь мегаполиса. Мегаполис… Странное название для такого непримечательно, грязного и неприглядного города, как наш. Почему-то всегда казалось, что мегаполис — это что-то совершенное, но, по всей видимости, ошиблась. От мегаполиса, который всегда представал передо мной в мыслях, только огни ночного и такого шумного города.
Что дальше?
Усмехаюсь, когда в этом же окне вижу пару, идущую к подъезду. Парня и девушку. Идут вроде как счастливые. Держатся за руки. У парня ещё и пакет. С третьего этажа прекрасно слышу, как стучит стекло о стекло. Усмехаюсь. Приятный вечер? И только они вдвоём. Ничего лишнего. И никого. Что ждёт их дальше? Приятный вечер. Откровения в лёгком пьянённом состоянии. Затем, может ласки и что-то более чувственное и откровенное.
Сглатываю. Зажмуриваюсь и пытаюсь дышать спокойно. Открываю глаза.
Перевожу взгляд на белую стену, где висят часы. Чёрные стрелки которых указывают на полночь.
Сглатываю. Моргаю и чувствую слёзы, которые незамедлительно начинают падать на паркетный пол, кстати, хорошо сочетающийся со стенами и грёбаной дверью этой грёбаной кухни.
Снова сглатываю. Дыхание всё-таки сбивается. Я не хочу этого!
Пытаюсь успокоиться и снова сажусь на бежевый стул, стоящий около стола, который идеально вписывается в фасад грёбаной кухни.
Что дальше?
Кажется, спать пора. Поднимаюсь и снова устремляю взгляд на стену, где всё ещё висят белые часы в тон белым стенам.
Два часа от полночи. И тут же мои мысли прерывает один, а затем второй щелчок входной двери. Тут же бегу в ванную комнату. Включив воду на полную мощность, опускаю руки под сильную струю воды. Затем омываю лицо, пытаясь избавиться от следов моего несдержанного и тоскливого времяпровождения.
Хотя кого я обманываю? На меня никто не посмотрит, чтобы понять, что что-то было не так. Спустя пару минут всё-таки выхожу. В квартире никого на первый взгляд.
Тихо пробираюсь на балкон через гостиную. Слышу звук отправленного сообщения. Сразу следом звук блокировки.
Я на балконе, а причина моих несветлых мыслей, словно почувствовав моё присутствие, поворачивается и выдыхает сигаретный дым прямо на меня. Начинаю кашлять и с ужасом пытаться втянуть такой необходимый в данную минуту воздух.
Он ведь знает… Точно знает, что я не переношу сигаретный дым. Но всё равно продолжает делать это. Знает, что мне становится плохо. В такие моменты я словно забываю, как дышать.
В лёгких нехватка воздуха. Глаза снова начинают слезиться, а он просто наблюдает за мной, мило улыбаясь.
Что дальше?
Придя в себя, почти восстановив необходимое мне дыхание, вновь смотрю на него. Слышу звук входящего сообщения. Он не шевелится. Не обращает на лежащий на подоконнике телефон внимания. Или делает вид, что не слышит звук уведомления.
Я знаю, что в этом сообщении. Снова очередные слова восхищения их грёбаного восхитительно траха. А также приглашение для следующего раза. И я знаю, что следующий раз не заставит себя ждать. Может завтра, может через неделю. Главное не сейчас. Прошу, пожалуйста, только не сейчас!
Слежу за твоим взглядом, который время от времени от меня устремляется на телефон, всё ещё лежащий на грёбаном подоконнике.
Усмехаюсь… Он ещё и думает, выбирает, что сделать. Остаться или всё-таки отправиться вновь к ней. Не сдержав звук отчаянного и в то же время болезненного вздоха, такой не свойственный мне смех вырывается из глубин моего сознания. А потом я просто начинаю смеяться пуще прежнего, заходясь в неестественной для самой себя истерике.
Смеюсь, а из глаз снова падают слёзы. Смеюсь до боли внизу живота. Смеюсь, даже когда горло начинает болеть от спазмов, вызываемых рыданием. Вздрагиваю, вою. А из глаз снова слёзы.
Мне бы отправиться в кухню и взглянуть на часы, чёрные стрелки которых точно укажут мне, сколько я рыдала, когда он снова ушёл. И словно обозначив своё присутствие перед этим, он толкнул меня, как незнакомого прохожего, стоящего на его пути к цели. Такой, видимо, желанной цели…
Что дальше?
Оседаю на пол, рядом со стоящим бежевым стулом. Нет ни желания, ни сил садиться на него. На паркете тоже хорошо. Тепло, даже мягко. Я снова устремляю свой взгляд в окно, за стёклами которого с этого ракурса видна лишь пожелтевшая листва, которая день или через день должна начать опадать.
Кажется, когда я вновь слышу звуки двух щелчков в дверном замке, я уже лежу на полу. Но тут так хорошо, что я не смею двигаться с нагретого места.
Позже я лишь чувствую, как родные, но в то же время чужие руки осторожно подхватывают меня и уносят в спальню. Я всё ещё не подаю признаков сознания. Не хочу. Просто полежу и побуду немного счастливой.
И это мне удаётся в достаточной мере, когда я начинаю чувствовать на себе нежные прикосновения. Поцелуи, обрамляющие моё лицо, спускающиеся на ключицу и дальше вниз по руке. Я утопаю в мурашках, которые незамедлительно проявляются, стоит ему лишь коснуться своими губами моего тела.
Я чувствую, что это доставляет ему удовольствие. Такая отдача… С первых дней знакомства… С первого прикосновения… Я была его…
Что дальше?
Я просыпаюсь, чувствуя у себя на животе его руку. Мне безгранично хорошо. Счастливо улыбаюсь. Фокусирую взгляд на окне, за стёклами которого уже взошло солнце, которое осветит мне этот день. Я пытаюсь перевернуться. Не с первого раза, но у меня получается. Смотрю на него. Такой красивый, беззаботный и умилительно нежный. Не сдержавшись, провожу своей рукой по его щеке, и глаза тут же распахиваются. Он резко отстраняется, сразу же поднимаясь с кровати.
Я ещё пару минут позволяю себе полежать, мысленно настраивая себя на новый день.
Встаю, умываюсь, следую за ним в кухню. Ставлю турку на огонь, засыпав кофе и налив воду. Приготовив тесто для панкейков, начинаю их жарку. Приготовив всё, выставляю еду на стол. Сажусь на красивый бежевый стул, который он с точностью подобрал в тон кухонному фасаду.
Он проходит к столу неспешно, словно не желая находиться сейчас здесь. Я тяжело сглатываю, но, тем не менее, не подаю вида, что меня это как-то задевает.
Позавтракав, он уходит. А я снова остаюсь одна. Сидя на этом самом стуле.
Тяжело вздохнув, смотрю на часы, висящие на стене. Полдень. Опираясь на стол, поднимаюсь и иду в ванную. Открыв дверцу с зеркалом, за которым находится аптечка, достаю свои таблетки. Приняв всё необходимое, всё ещё тяжело дыша, закрываю дверцу. Стою, оперевшись на раковину. Перевожу взгляд на зеркало, смотря себе прямо в глаза. Пытаюсь понять причину всех моих неудач и душевной тревожности.
Непроизвольно руки ложатся на живот. Округлый и жёсткий. Ещё пара часов и малыш проснётся. Одёргиваю руки, крича на себя так надрывно и слишком громко. Знаю, что это ни в коем случае не поможет, но так хотя бы исчерпаются силы.
Что дальше?
Мозг всё ещё неспокоен. Как и моя душа.
Наплевав на всё и, вероятнее всего, ещё вчера решив всё для себя, иду в гостиную. На письменном столе, за которым я работала дома, чаще обычного проверяя тетради учеников, учащихся в начальной школе, я нахожу лист. Тетрадный лист в клетку, словно указывающий мне на перечёркнутость моей грёбаной нынешней жизни. Из пенала достаю свою любимую ручку. Тонкий стержень, синяя паста и мои слова, адресованные ему. Ах, да, ещё пара капель моих не сдержавшихся слёз на этот самый лист! Они не портят общий вид написанного. Наоборот, добавляют чего-то… Не знаю… живого?.. Небезразличного…
Взяв лист и бегло просмотрев написанное, оставляю его на кровати, а сама, открыв шкаф, выкидываю вещи, которые кажутся мне наиболее практичными и удобными. Снова захожу в гостиную. Из выдвижного ящика, находящегося под столом, достаю папку с личными документами. Снова отправляюсь в спальню, по пути захватывая дорожную сумку из прихожей. Укладывают собранные вещи. Сверху ложатся документы. Застёгиваю сумку и снова возвращаюсь в гостиную. Оглядываюсь на стены, окружающие меня. На стены, которые стали мне родными за семь лет проживания тут.
Сглатываю. Тяжело вздыхаю. Подхожу к полке, висящей над телевизором. Несколько минут вглядываюсь в счастливые лица двух когда-то влюблённых людей. Искренне улыбаюсь их счастью, переживаемому в тот самый момент. Тяну руку к фоторамке, опрокидывая её лицом в полку. Так будет лучше.
Что дальше?
Стоя на пороге нашей квартиры, я смахиваю последнюю и единственную слезу, успевшую скатиться в этот, казалось бы, трогательный момент. Переступаю порог квартиры, ставя ногу в общий коридор многоквартирного дома. Захлопнув дверь и оставив там ключи, я следую по лестнице вниз, которая приведёт меня на первый этаж. А потом выведет из этого Ада.
~~~*~~~
Чёрные стрелки белых настенных часов, висящих на такой же белой стене, так гармонично вписывающихся в интерьер кухни, показывали немного за полночь.
Замочная скважина двери щёлкнула дважды, впустив в пустую квартиру теперь уже единственного хозяина.
Вначале, никак не отреагировав на тишину, которая была не свойственна этой квартире в полночь, особенно когда домой возвращался он. Мужчина сразу прошёл на балкон. Отправив незадачливое сообщение, не отличающееся от других, он, как обычно, оставил телефон на подоконнике. А сам прикурил сигарету, глядя при этом в окно, за стёклами которого кипела ночная жизнь мегаполиса.
Время шло, но тишина, так необходимая ему сейчас, только нервировала.
Она уже должна была выйти. Должна была встретить его. Но никого на пороге балкона так и не появилось.
Что дальше?
Незамедлительно потушив уже третью недокуренную сигарету, он срывается в ванную. Никого. В кухню — никого. Последняя надежда на спальню, в которой от усталости она может уснуть непробудным сном. Но, резко включив основной свет во всей комнате, который осветил и без того светлое пространство, он не обнаружил её. На аккуратно заправленной кровати, на которой только сегодня утром он так крепко, но нежно обнимал её сквозь сон, лежал лист. Тетрадный лист, сложенный вдвое.
Сглотнув и шумно вдохнув, он раскрывает его. Тут же проходясь беглым взглядом по строчкам. Потом снова и снова пытаясь понять написанное или же принять… это…
Что дальше?
Он всё ещё тяжело дышит. Сглатывает тяжёлый ком, стоящий в горле, но это не помогает ему избавиться от него. Он слышит краем уха, как приходят оповещения на его телефон, лежащий на подоконнике. Но это не важно.
Сейчас нет ничего важней неё!
Что дальше?
Опустошённый взгляд устремляется в окно, за стёклами которого начали опадать пожелтевшие листья. А ветер только помогает веткам избавиться от такого тяжёлого и ненужного груза.
Он ложится на её сторону кровати, не смея стирать дорожки слёз, которые в данный момент украшают его, как ей казалось, бесчувственное лицо. А руки, подрагивающие от неожиданного осознания, лишь крепко сжимают тетрадный лист, когда-то сложенный вдвое…
«Милый**
Это не исповедь и не объяснение моего сегодняшнего поступка. Просто я устала и больше так не могу.
Я больше не могу каждый грёбаный раз ждать тебя, пока ты развлечёшься на стороне и вернёшься домой. А потом, может, и вовсе снова уйдёшь.
Мне больно.
Я чувствую боль, когда ожидаю тебя до ночи, пока ты соизволишь вернуться от очередной одноразовой девушки. Мне больно и неприятно слышать и чувствовать аромат других женщин на тебе, когда ты когда-то клялся принадлежать только мне.
Их сообщения, а порой и звонки… Это первое, с чем я смирилась… когда-то.
Но с меня хватит… Достаточно!
Я всё это время была уверена, что виновна в произошедшем… Ведь так думал и ты.
Но недавнее обследование, на которое ты так и не решил нужным появиться, всё разрешило, хотя и повергло меня в шок.
Сейчас я улыбаюсь, если тебе вдруг интересно.
И я даже смеюсь.
Так как твоё обследование, показавшее, что ты бесплоден, недействительно. Оно ошибочно, как бы трагично это ни звучало.
А возвращаясь к причине нашего разлада, а именно моего изнасилования, в результате которого мне озвучили оплодотворение… Всё проще некуда!
На момент насилия плод уже был во мне. Это был наш долгожданный сын. Который до последнего пинал ножкой мой живот, видимо, протестуя против уготовленной ему судьбы.
Я не буду винить тебя в том, что ты решил наказать меня таким изощрённым способом.
Изнасилованная девушка терпела причитающиеся ей измены в виде каждодневной пытки на протяжении шести месяцев.
Я не скажу тебе за это спасибо, ведь все мои страдания выливались в наш маленький на тот момент плод любви.
Сейчас же это напоминание… Как порой бывает жестоко не соответствовать принятым нормам устоявшегося мира.
Я не стала бракованной, поверь же! Я лишь стала чуть слабее. Я лишь стала бояться мужчин, которые, как оказалось, могут беспрепятственно и безнаказанно взять кого угодно и где.
А я ещё я перестала верить в справедливость. Ведь из всевозможных виновных для тебя была только я, которая и поплатилась за искреннюю и преданную любовь к одному человеку.
Я ухожу, забрав с собой всё то горе, с которым столкнулась только я. Ведь ты так и не услышал меня. Как бы приняв с чужим ребёнком, но бессовестно мстя постоянно за это новыми изменами.
Больше не ищи встреч с одноразовыми и такими пустыми девушками. Это ни к чему, ведь ты достоин лучшего.
Надеюсь, когда-нибудь ты встретишь своё счастье.
Пока я расстаюсь со своим, надеясь, что не буду жалеть в будущем.
Ночью, когда ты прочтёшь это, меня уже не будет в городе, а возможно, не будет и в этой стране.
Нас не нужно искать.
Нас больше нет.
Ни твоей меня, ни нашего когда-то долгожданного сына.»
Что же дальше?
Надеюсь, он знает…
