13 чёрных и белых полос

Папка говорил: «Никогда любовь не будет стоить больше, чем короткий промежуток времени, который потратишь на то, чтобы ею заняться».

      У меня нет детей. При жизни Лео был женат, но ребёнка не успел зачать. Лео умер в 1920-м в возрасте 40-а лет. Выпотрошенный труп нашли в подвале заброшенного дома, выпотрошенный труп опознала жена. Лео всегда 40 лет. Вопросы об общем ребёнке не возникают. Нет члена — нет детей.

2007

      Лео не любит жару, в жару Человек наизнанку стесняется своей вони. Я люблю кладбища в лесу, по вечерам на кладбище свежо и многолюдно.       Лео с Бакстером выходят из папкиного трейлера:       — Со всеми поболтала?       — Всех рыбок покормили? — кладбище остаётся позади.       — Да, и кустики освежили, — Лео выкидывает в мусорку тухлые водоросли.       — Бакстер помогал? — глажу короткую призрачную шёрстку. — Сколько креветок съел?       — Ни одной, — гордо заявляет Лео. — Баксти хорошо себя вёл, следил за рыбками, пока я менял воду в аквариуме.       — А если проверю? — сверлю взглядом лжеца.       — Две, — Бакстер прячется за ногами Лео. — Деничка, его не отучить.       — Ладно. Я не дед, не отругаю, но призрачных креветок из его кучек сам будешь собирать.       — Понял, — соглашается Лео. — Мы пойдём прогуляемся перед ужином, — он целует меня в щёку и отдаляется с призрачным бультерьером.       — Я сегодня переночую в папкином трейлере? — спрашиваю в спину.       — Конечно, — отвечает Лео через плечо.       Он предпочитает медленные пешие прогулки, отдых на природе в палатке и канатку. Он вырос в горах, на свежем воздухе. Она — городской житель. Никаких палаток, никаких гор, никаких «поживём у моих родителей». Она видит отпуск в комфорте: бассейн, спа-отель с интернетом, ресторан с европейскими блюдами, фитнес-зал и лимонный освежитель в ванной. В отпуске она работает, в отпуске он не наслаждается отпуском.       — Съездим на источник в ущелье? — спрашивает он у крышки ноутбука. — У меня… нога ноет.       — Сходи в павильон под купол, искупайся в термальном источнике. Ленур, я не поеду ни в какое ущелье. У меня работа, у тебя нога. На, — она передаёт ему стеклянную бутылку, — попей, боль пройдёт. Лечи заболевание изнутри.       — Спасибо, — он забирает бутылку и уходит из номера. Расстроенный.       Они женаты четыре года. Слишком разные. Он обещал ей красивую любовь — он её дарит, только понятие красоты у Ленура и Анетты разное. Его семья приняла выбор сына — без скандала не обошлось, однако грузинское гостеприимство сгладило напряжение за свадебным столом. У Ленура три сестры и брат. У Ленура нет детей.       От Москвы до Боржоми десять часов на самолёте, от «Боржоми Палас» до реки Кура набережная, её плохое настроение, его поцелуи, «Тархун» и «Ситро» в бутылках, два инжира. Никогда не пробовала инжир. Никогда не гуляла с Лео за ручку.       — Как твоя нога?       — Гораздо лучше. Даже если бы она болела, я бы пригласил тебя погулять, — он тяжело встаёт с травы, берёт жену за запястья и притягивает к груди. Из-за разницы в росте проводит носом по губам. — Давай попробуем? Прошло достаточно времени.       — Ленур, нет, — она уворачивается от поцелуя. — Не на речке же!       — Это практически Каспийское море. Представь соль на моей коже и глубину моей любви.       За четыре года брака у Анетты выкидыш и замершая беременность. Она отказывается навещать свекровь и свёкра, потому что те настаивают на внуках, ставят свечи в церкви, капают на мозги ей и Ленуру.       Он кладёт хлопковую рубашку Анетте под спину, расстёгивает на себе шорты и…       — О-о, вот ты где! — на противоположном берегу рядом со мной два призрака. — По моим стопам пошла? Давно подглядываешь? Я много пропустил?       — Я очень рада тебя видеть, но ты щас вообще не вовремя!       Прошло пять лет с его смерти, он решил остаться «там» с мамой, с друзьями, не выходить на связь, не приходить в мир живых.       — А я сначала не понял, чё ты на реку пришла. Ты ж не любишь воду, — папка садится слева. — А тут вон как!       — Что ты тут делаешь? И зачем притащил Бакстера? — призрачный бультерьер бежит купаться в Куру.       — Ну а чё? Мамка твоя с Фату и Дармон играют в «Твистер», а я больше не могу бухать с Ведатом и твоим дядькой. А Баксти… — он смотрит на радостного пса, — да пускай порезвится. Мне не видно отсюда, он уже вошёл? — это папка не про Бакстера!       — Я не собираюсь наблюдать с тобой секс моего фаворита!       — А с кем ещё наблюдать? — папка тянет меня за руку, возвращает обратно на траву. — Лучше подсматривать за ними, чем за костлявыми пальчиками твоего Лео! К тому же я, как отец, обязан знать, какую пипирку фаворит будет пихать в мою девочку.       — Вот поэтому я не хочу смотреть с тобой!       — Не будь гадюкой, Дени. Ты знаешь, что сейчас он заделает ей ребёночка. Ты ведь не поэтому грустишь, я прав? Не дуйся на меня. Разве я когда-нибудь желал тебе зла? — он протягивает очищенные зубчики маринованного чесночка. — Вместо попкорна. Давай! Обещаю не смеяться над твоим «грузининцем».

═══════════════

❞ индᴩи — ϶ᴛо ᴄᴀʍый ᴋᴩуᴨный ᴧᴇʍуᴩ, ʙ обᴧиᴋᴇ ᴇᴄᴛь чᴛо-ᴛо ʍᴀᴄᴄиʙноᴇ — ʍᴇдʙᴇжьᴇ. ᴩᴀᴄцʙᴇᴛᴋᴀ чёᴩно-бᴇᴧᴀя. дᴧинᴀ ᴛᴇᴧᴀ до 90-ᴀ ᴄᴀнᴛиʍᴇᴛᴩоʙ, ʙᴇᴄ доᴄᴛиᴦᴀᴇᴛ 10-и ᴋиᴧоᴦᴩᴀʍʍоʙ. ᴀ хʙоᴄᴛиᴋ ᴄоʙᴄᴇʍ ʍᴀᴧᴇньᴋий, ᴨо ᴄᴩᴀʙнᴇнию ᴄ дᴩуᴦиʍи ᴧᴇʍуᴩᴀʍи, ᴄоʙᴄᴇʍ ничᴇᴦо — ʙᴄᴇᴦо ᴧиɯь 5 ᴄᴀнᴛиʍᴇᴛᴩоʙ. он ᴀᴋᴛиʙᴇн днёʍ, ᴀ ᴄᴨиᴛ ночью, ᴨиᴛᴀᴇᴛᴄя ᴄᴇʍᴇнᴀʍи ᴩᴀᴄᴛᴇний, ᴨᴧодᴀʍи и ᴧиᴄᴛьяʍи. ʙ нᴀчᴀᴧᴇ дня он оᴨоʙᴇщᴀᴇᴛ ʍиᴩ и ᴄоᴩодичᴇй о ᴄᴇбᴇ. ᴇᴦо ᴨᴇᴄни — оᴄобыᴇ дᴧинныᴇ ᴋᴩиᴋи, ᴄᴧыɯны ᴀж зᴀ чᴇᴛыᴩᴇ ᴋиᴧоʍᴇᴛᴩᴀ. уʙы, ʙид нᴀходиᴛᴄя ᴨод уᴦᴩозой иᴄчᴇзноʙᴇния. ❝

═══════════════

      Я знаю, как он двигается. Знаю, как выглядит со стороны и какой темп предпочитает. Ленур никогда не стонет, Ленур тихо целуется, дышит через нос. Ленуру нравится утренняя мастурбация — оттягивание оргазма. Член слишком чувствительный, от двух касаний кончает. Ленуру нравится быть сверху и припирать лицом к стене. Медленно-медленно-медленно-вытащить-медленно-вытащить-быстро-быстро. Я знаю его ритм, примеряла на себя. Ленуру не нравятся царапины и синяки на коже. Ленуру нравится секс в одежде, бритые половые губы и небритый лобок. Анальный секс никогда не предлагает первым, по молодости брезговал целовать женщин после минета.       — Баксти, — папка хрустит чесночком и предлагает зубчик псу. — О, какой молодец, мой любимчик.       Ленур теряется, когда женщина становится наездницей и отказывается от куни. На работе сдержанный, в постели раскалённый. Таким его воспитали. Тристан Гомелаури учил: «Если она не кончит, значит ты не справился, сынок. Если ты не кончил с ней, жди следующего раза. Женщины — это козинаки, но грузины предпочитают гозинаки. Мёд слаще сахара, Ленур».       — А ты видела его пипирку? — папка отвлекается от секса. — Тонкий? Маленький? С лишними складками? С яркой головкой? А яйца провисают? Какое меньше: правое или левое?       Я снимаю с его головы шляпу и закрываю ей лицо, толкаю болтуна на траву.       Ленур и Анетта слишком разные. Разные полюса притягиваются, а люди отталкиваются. Она — хорошая женщина, неповторимая, но не пара Ленуру. Анетта старше, выше, состоятельней, практичней, самодостаточней. Её всегда окружали поклонники, она поддалась водителю белой «Волги», что дарил ей цветы каждую неделю.       Девочки выбирают женихов, отталкиваясь от отцов. Мой папка умеет готовить, играть на музыкальных инструментах, танцевать вальс, не предавать друзей и любить мою маму. Похожи? Похожи. Разные. Папка терпел все мои выходки, Ленур и дня со мной не проживёт.       Мы слишком разные с Ленуром. У меня вспыльчивый характер салемского колдуна, ноты в голове и частая уборка трейлера, мои друзья — мёртвые, мой парень — мёртвый. Я не знаю, что такое документы и поход ко врачу. Мои руки холодные.       Мне нравятся пузырьки «Тархуна» и долгие прогулки вечерами. Я бы с удовольствием сходила в ущелье на источник, чтобы Ленура не тревожила старая травма. Я бы заботилась и берегла мужа. И я бы обрадовалась кусочку Каспийского моря под луной. Солёная кожа горячая, глубокая любовь слаще мёда.       — Он тебе нравится? — тихо спрашивает папка.       — Да, — я смахиваю слезу и жую передними зубами чесночок.       — А Лео? Он тебе тоже нравится, — трётся плечом.       — Да… — отворачиваюсь.       — Эх, ты, — папка обнимает меня, прижимает к сердцу, кладёт подбородок на макушку. — Дурочка моя. 48 лет, а моя маленькая дурочка.       — Да вообще ебанутая! — плачу навзрыд. — Живу с мертвяком, а подсматриваю за «грузининцем»! Бут хотя бы песни в голове слушает, а я, блин, кормлю призрачных рыбок и выслушиваю жалобы удачливых суицидников!       — Настоящая салемская ведьма! — смеётся папка и гладит ладонями по спине. — Много моих рыб подохло?       — Да все давно сдохли, уже и новые подохли!       — Ну и славно! Замечательно! «Грузининец» не догадывается, какое счастье ему привалит! Ха! Идеальная женщина! Ведьма! И на концертине сыграет, и креветок проебёт! Не печалься, Дени, — папка размыкает объятия и вытирает мои слёзы. — В мире полно морей: солёных и глубоких, как Каспийское, тихих, как океан, и чёрных, как чёрная паприка. Грузия хвастается лечебными источниками, они лишь облегчают боль в голени «грузининца». Ты наполнишь его сосуды жизнью и подаришь поцелуи слаще мёда.       — Но я мертва… — всхлипываю.       — Мёртвые не лишены чувств, малышка. Признайся Лео, что влюблена в фаворита. Он порадуется за тебя, вот увидишь.       Папка поцеловал меня на прощание и исчез, оставив с Бакстером на берегу. Внутри Анетты зародилась жизнь по имени Сусанна.