Вечность

- Погода портится… Это еще одна веская причина не ехать сегодня на банкет, - раздраженно говорил Норман, уже сидя в повозке. - А первая это твое нежелание туда отправляться, верно? - улыбался старший господин Катакура. - Да. Я не вижу смысла в этом приеме. Мы могли бы просто пригласить эту английскую делегацию и показать им все на фабрике. На которой сейчас, кстати, нет ни меня, ни вас, отец. - И это говорит ее наследник, - усмехнулась госпожа Катакура. - Вот именно, как наследник фабрики, я вполне могу решать что-либо. - Решать подобное самостоятельно ты сможешь, когда женишься, - ноты веселья пропали в голосе женщины. - А сейчас, Норман, будь так добр подчиняться действующей главе нашей фабрики - своему отцу.       Тучи постепенно сгущались, и усилившийся ветер поднимал дорожную пыль. Подобно погоде и без того скверное настроение юноши испортилось еще больше.       С того момента, как начались каникулы, жизнь Нормана превратилась в настоящий ад. Инцидент, произошедший на пьесе, взбудоражил всю семью Катакура, и отныне за парнем постоянно велось наблюдение. О поездке в Томиоку он даже не смел заикаться. Норман будто вернулся в детство: куда бы он ни пошел, с ним непременно был кто-то из слуг или учителей, а дорогая матушка снова вернула себе весь контроль над его жизнью. Проблема была только в том, что Норман больше не был тем маленьким ребенком, который примет подобное как дань, и теперь отчаянно боролся за свои границы. Но сил на борьбу против собственной матери с каждым днем становилось все меньше, и чувство справедливости стало еле слышным шепотом среди восставших голосов раздражения и апатии. И все ради чего? Чтобы вовремя оказаться рядом во время панических атак, которые случались теперь ежедневно? Чтобы проследить за тем, как наследник дома Катакура не наложит на себя руки?       Норман очень устал. От контроля. От бесконечных отваров, которые ни черта его не успокаивали. От неуловимого потока собственных мыслей.       Очередной сбор высокопоставленных лиц. Норману бы улыбнуться гостям для приличия, но в этот раз его усталость была выше всяких манер. Голубые глаза равнодушно оценили пестроту сегодняшних нарядов, медленно прошлись по фуршетному столу и… внезапно замерли: этот изумрудный блеск невозможно было не поймать. Всего одно мгновенье позволило теплу разлиться под его сердцем и согреть напряженные плечи, будто никогда не было на них отчаяния и страшной тоски и только Эмма, его жаркий, цветущий османтус, всегда была здесь, неподалеку. Девушка опустила взгляд и попыталась скрыться от Нормана в толпе, однако спастись не успела: их семьи направились к друг другу, и молодой господин заметил, как ее лицо в миг побледнело.       Юноша забыл обо всей своей усталости и злости и даже не услышал, как их родители обменялись приветствиями. Он не мог отвести от Эммы взгляд. Кремовое платье из шелка спадающими складками обнимало ее тело, а кружевная накидка лежала на полуобнаженных женских плечах. Норман был готов упиваться одним только ее видом и бесконечно убеждаться в том, как родной европейский фасон раскрывал всю красоту его возлюбленной. Чей-то кашель настойчиво возвращал парня в реальность, и, узнав в нем Рея, парень наконец поздоровался с Барруа.       За все то недолгое время, пока их семьи беседовали между собой, Эмма не проронила ни единого слова. От ее родителей вовсе чувствовались некий холод и отдаленность, и Норман начал догадываться, по какой причине они могут быть. Неловкость между ними вскоре прервалась объявлением о прибытии делегации, и все устремили взоры на парадный вход, откуда начали появляться иностранные гости.       Первыми их встречать вышли многоуважаемые японские фамилии, среди которых были и Катакура. Молодого господина европейская толпа ничем не зацепила: ни политической целью, ни внешним видом. Хотя одна пара мужчин все же привлекла его внимание, когда те сразу направились в сторону Барруа и до этого растерянное лицо Эммы засияло радостью. Поклоны, рукопожатия, поцелуи в щеки на французский манер… Нормана передернуло. Эти мужчины в униформах явно были старыми знакомыми Барруа, и с тех пор они не давали парню покоя.       Единственным, что немного успокаивало Нормана в тот вечер, был алкоголь. Ни одна травяная настойка не справлялась с его напряжением так хорошо, как это делало европейское вино. В этот раз гости были разговорчивее обычного, - подметил для себя парень, - все то и дело что-то да обсуждали между собой, однако никого из них к себе он не подпускал. И за его спиной несомненно был шепот – фигура с большой фамилией, что впервые вела себя так на людях, вызывала вопросы публики. Норману поначалу было плевать на эти разговоры, пока в какой-то момент среди них не начала слишком часто проскальзывать фамилия Барруа, и блондин прислушался: - Слышала, падчерица Изабеллы недавно совершила дебют? Ей заинтересовался мой племянник. Я так возмутилась! Говорю, такую диковину только в качестве зверька держать, гостей развлекать, не боле! - А до меня дошел слух, что ее приглашают в императорский дворец, дабы кто-то из министров тоже взглянул на нее. Девочка-то, между прочим, привлекательная.       Внутри Нормана что-то рухнуло. Вот откуда такой ажиотаж сплетен и разговоров: его возлюбленную разглядывают со всех сторон словно товар, как какую-то «диковинку» … Как он не знал о ее дебюте?       Дальше банкет прошел словно в тумане. Кто-то из знакомых периодически подходил к юному господину Катакура, тот лениво обменивался с ним парочкой слов и уходил, не переставая наблюдать за Эммой и ее сопровождением. Те европейцы весь вечер что-то бурно обсуждали с Барруа, но особенно сильно из них Нормана напрягал молодой человек, без устали крутившийся вокруг девушки. Он брал ее за руку, постоянно шептал что-то на ухо, и та заливалась смехом, не щадя сердце блондина. Как бы он не старался, поймать взгляд возлюбленной на себе ему больше не удавалось, и фужеры в его руке отчаянно сменялись один за другим.       После того, как ненавистный гость пригласил Эмму на танец, Норман вовсе застыл на месте. И, как оказалось, не он один был восхищен – весь зал остановился, чтобы взглянуть на танцующую дебютантку. Он смотрел на нее, не отрывая глаз, смотрел на то, как ее руки лежали в ладонях другого мужчины, и злился. Однако вскоре он понял, что то была не злость вовсе – только горькая ревность и собственная беспомощность. Все его тело было словно приковано к полу, и вместо того, чтобы украсть свою возлюбленную подальше ото всех этих глаз и злых языков, подставив вместо нее свою спину, ему оставалось просто наблюдать за тем, как Эмма кружилась в танце с другим и улыбалась. Улыбалась искренне. А что сделал он, чтобы она также смеялась? Воспоминания предательски твердили Норману, что своим влечением он принес ей только боль и неудобства. Могло ли Эмме быть также хорошо и с ним? Может ли он сам называться достойным ее счастья? - Тебе на сегодня хватит, - сзади неожиданно раздался голос Рея, когда блондин потянулся к еще одной дозе алкоголя. - Думаю, мне лучше знать, что с меня хватит, а что – нет, - сухо отозвался Норман и залпом опустошил бокал.       Помимо вина делить свою компанию парень разрешал только Рею, поскольку он был единственным, кто не задавал лишних вопросов. Да ему это было и незачем. Однако вскоре к нему начали присоединяться другие знакомые и молчаливая идиллия быстро закончила свое существование. - Рей, старина, почему вы не танцуете? Музыка просто изумительна! – послышалось со стороны, и Норман увидел, как тот самый европеец приближался к ним.       «Старина?», - возмутился тот. Брюнет обязался представить лучшему другу иностранного гостя. - Мистер Дейли, разрешите познакомить вас с моим близким товарищем, сыном многоуважаемого дома Катакура, Норманом Катакура.       Юноши пожали друг другу руки. Только в этот момент блондин осознал, насколько был пьян, поэтому теперь всеми силами старался это скрыть. - Много наслышан о вас, мистер Каратутра! – воодушевленно сказал парень.       Норман стиснул зубы: - А вот я о вас – нет, мистер… как еще раз вас зовут? - Оливер Дейли. Я офицер английского пехотного полка. Мы вместе с отцом прибыли в вашу страну в качестве охраны послов и...       Юноша еще что-то рассказал, его подхватили другие собеседники, но Норман больше их не слушал. Он наконец-то смог разглядеть «соперника» вблизи: кажется, они были с ним одного возраста, и для своего Оливер имел превосходную физическую форму и светлые, явно непослушные волосы с ярко-красной прядью у лица. - Слышал, Дон Хамада недавно женился, - улыбался Винсент. – Передайте мои искренние поздравления! - Обязательно, - кивнул Рей. – Моя сестра как раз собирается навестить его супругу на днях, поэтому я попрошу передать ее ваши поздравления. - Свадьба — это всегда хорошо. А вы уже женаты, мистер Ито? – спросил Оливер. - Если бы был, то не появлялся бы на публику без своей супруги, - бодро ответил брюнет. - А вы? - То ли к счастью, то ли к сожалению, тоже нет. Но я очень рад, что в наше время есть свобода выбора партнера, и я могу в любой момент закончить свою холостую жизнь.       «Этот мальчишка либо слишком наивен, либо…», - пронеслось у Нормана в голове. Ему захотелось как можно сильнее пройтись кулаком по лицу этого чужеземца, чтобы выпустить весь накопившийся пар. - На сколько вы планируете у нас задержаться, мистер Дейли? - спросил господин Катакура. - Мы планировали возвращаться в Англию через неделю-две. Однако я думаю задержаться из-за кое-кого… - щеки парня явно покраснели. - Неужели вам кто-то приглянулся? - Рей уместил общую заинтересованность в один вопрос. – Вам очень повезло, у нас самые изящные женщины. - Они действительно необычны, мистер Ито. Однако, боюсь, свой колорит мне к сердцу ближе. Я бы никогда не подумал, что способен скучать, но, когда я увидел ее, я понял, что мое сердце тосковало. Я надеюсь провести больше времени с Эммой…       Рей еле унял собственное удивление и сделал задумчивый вид, чтобы хоть как-то отвлечь иноземного гостя от яростного лица своего товарища. Для Нормана это стало последней каплей, и он, сам того не заметив, быстро произнес: - О, вы говорите про девушку, на которой я собираюсь жениться?