Вечность

      Зал для общих собраний в академии превратился в настоящий театр: повсюду были установлены декорации и ткани, висели фонари самых разных цветов, которые добавляли сцене особый шарм. Учителя, ученики и родители маленьких актеров уже занимали свои места, и никто из них даже не догадывался, какая суета творилась в закулисье. - Вау! Столько народу! – Конни подглядывала за гостями из-за шторы. - И все они пришли посмотреть на вас, - улыбалась Барруа, выискивая лица родителей. Где-то сзади Норман добавил «На всех нас», но рыжеволосая сделала вид, что ничего не услышала. - Эмма, - Фил робко потянул девушку за край платья, – мне очень страшно. - Фил, дорогой, - развернулась она, - тебе нечего бояться. Взгляни на себя! Взгляни на меня, на Конни, на остальных. Посмотри, где мы все стоим, что мы готовили целый месяц. Каждый день. Заслуживает ли этот труд сейчас сомнений? Я тоже ужасно волнуюсь, но за кого я действительно не переживаю, так это за тебя. Ты со всем справишься, и ты это знаешь. А со знанием… - … проходит и страх, - воодушевленно продолжил мальчик и бросился в объятия Эммы.       Учительница объявила о начале представления, и все начали разбегаться по своим местам. В зале потух свет, послышались охи зрителей и вместе с голосом повествователя помещение окунулось в атмосферу фантастической истории. - Давным-давно, когда горы были размером с деревья, а деревья размером с горы, люди и демоны охотились друг на друга. Человек был источником здоровья и разума для голодного демона, поэтому люди их боялись и истребляли. Однажды, устав от долгой борьбы, обе стороны заключили между собой обещание: народ отдал бесам часть своих людей, а взамен демоны не трогали больше людские земли. Шли столетия, и оба мира жили в спокойствии, пока одна группа детей не узнала о страшном секрете своего дома…       Играла музыка, и на сцену поочередно выходили дети. Эмма с Норманом прятались за длинной ширмой, игравшей роль декорации и закулисья, и готовились к собственному выходу. Эта пьеса была единственным местом, где мисс Барруа разрешала себе находиться рядом с блондином; весь месяц репетиций разговаривали они между собой только с помощью реплик или на рабочие темы, в остальных же случаях, со странным ощущением на душе, она не позволяла ни себе, ни ему выходить за установленные рамки. Да, работать так было не просто, почти что невыносимо, каждый день быть рядом с человеком, разжегшим девичье сердце и тут же его разбившим. И молодого господина, видимо, все устраивало. «Еще бы, - думала девушка, - какая ему разница, где притворяться».       Но Нормана не устраивало, практически, все. После того разговора ему начало казаться, что за ним повсюду наблюдают; в каждом лице, в каждом обращенном к себе взгляде парень видел подозрения и, возвращаясь домой, с опаской ожидал очередного отчета. И паранойя только усилилась, когда матушка похвалила его за то, что он наконец-то поставил девчонку на место, и «та теперь сидит смирно, даже несмотря на ваш актерский дуэт». Единственное, что придавало Норману сил в этом бесконечном кругу страха, это времяпровождение с Эммой, пусть и на дистанции, пусть и на холодных тонах. Он все еще мог быть рядом с возлюбленной, и это, как ему казалось, его действительно устраивало. - Ваш выход! - прошептала учительница, и господин Катакура, выдыхая напряжение, вышел на сцену.       Чуть погодя за ним появилась Эмма, и, наблюдая за восторженными зрителями, пара ярко отыграла свою часть действа.       «Музика» вернулась в закулисье и не смогла сдержать смеха от прошедшего волнения. Она была так рада проделанной работе, что уже хотела сказать что-то подбадривающее Норману, но стоило девушке увидеть его серьезное лицо, всякое желание разговора в миг испарилось. Ее сердце снова заныло от боли, и Барруа повернулась в сторону площадки, чтобы парень не увидел ее эмоций. Рыжеволосая вздрогнула, когда мужские руки внезапно обвили ее плечи сзади. «Что он себе позволяет?!», - испугалась она и уже готовилась оттолкнуть юношу, но Норман лишь крепче прижал ее к себе. - Эмма, - горячие поцелуи неуклюже ложись на шею девушки, - я… я не могу без тебя…       Услышанное застало Барруа врасплох. В голове крутилась тысяча вопросов, а тело предательски поддавалось желанным прикосновениям, и она не смогла произнести ни слова.       Норман больше не мог сдерживаться. Волнение перед пьесой, нескончаемый страх и осознание того, что он, скорее всего, больше никогда не увидит возлюбленную, сдавили ему грудь, и парень, словно в бреду, потянулся к Эмме. - Прости меня, умоляю… Мне пришлось… Эмма, ты… я… н-не могу…       Ее запах, ее маленькое и аккуратное тело, дрожавшее в его руках, еще больше вскружили парню голову, который лишился всякого контроля над собой. Страх того, что его слабость нарушила запрет, резко ударил в горло, и паника вновь завладела его сознанием.       Слова юноши становились все более неразборчивыми, а тело - тяжелым, и девушка поняла - с Норманом что-то не так. Она с трудом поймала терявшего равновесие парня и усадила того на пол. Однако стало только хуже: с каждым ее вопросом дыхание Нормана только учащалось и тот все глубже зарывался лицом в колени. Эмма точно знала, что у него какой-то приступ, но все ее попытки успокоить парня оказывались безуспешными, а любые идеи перемешивались со страхом и громкой сценической музыкой. И хотя Барруа долго не решалась оставлять Нормана одного, не внимая на собственную дрожь, девушка выбежала из-за кулис в коридор и принялась искать кого-нибудь из взрослых, кого-то, кто всегда точно знал, что нужно делать. - Рей! – почти плача, вскрикнула рыжеволосая. - Эмма? Что случилось? - Норману очень плохо, скорее пойдем со мной!       Услышав это, брюнет буквально влетел в закулисье и тут же обхватил трясущегося друга. - Норман, дружище, спокойно… Это я, все хорошо, - кажется, услышав голос Рея, плечи блондина немного опустились. – Посмотри на меня. Я с тобой, я здесь.       Господин Ито почти полностью накрыл парня собой. Эмма так и не смогла разобрать, что же говорил брат Норману, но после его долгого монолога блондин наконец поднял голову. - Эмма, - обратился Рей к девушке, - тебе лучше уйти. - Я ни за что не оставлю его в таком состоянии. Лучше скажи, чем я могу помочь? - Спорить с тобой бесполезно, - на выдохе произнес парень, поднимая Нормана. - Возьми его с той стороны… Отнесем его в лечебную комнату.       Блондин попытался что-то сказать, но Рей его остановил. Втроем они дошли до нужного кабинета, и брат с сестрой уложили парня, который понемногу начал приходить в чувства. - Ты останься с ним, а я найду госпожу Катакура, - сказал брюнет и уже собирался уходить, как вдруг его предплечье схватил Норман. - Пожалуйста… останься ты, - проговорил тот, обеспокоенно взглянув на Эмму.       Девушке ничего не оставалось, кроме как подчиниться, поэтому, игнорируя ноющее сердце, она быстро вышла из комнаты.       Между юношами воцарилось долгое молчание. - Знаешь, - начал блондин, - в детстве я верил, что у матушки повсюду есть глаза: она всегда знала, где я был и с кем разговаривал. - Мать всегда будет беспокоится о своем дитя, - дополнял спокойно Рей. - Да, но порой она перегибала с «беспокойством». С возрастом я, конечно, догадался, что обо всем ей докладывали слуги и воспитатели. И мне стало интересно: кто доносил ей обо мне в этот раз? – взгляд Нормана устремился на друга. – Кто сообщил ей о нашем дуэте с Эммой, хотя я до последнего скрывал это? Кто всегда наблюдал за мной и вовремя оказывался рядом, чтобы помочь? Я очень благодарен тебе за это, Рей, но все же ответь мне на один вопрос. Зачем?       Брюнет как был непоколебимым, непоколебимым и остался: - Ради твоего блага. И блага Эммы, разумеется. - Но какая в этом выгода для тебя? - Все очень просто: этот союз принесет моей семье еще больший почет, и я, как ее наследник, хочу этому поспособствовать. - Вот оно что, - ухмыльнулся блондин. – Никогда бы не подумал, что ты решишь обогатиться за мой счет. За счет сводной сестры! – Его голос налился агрессией. - Ты буквально… примкнул к тому, что приносит мне адскую боль! - Прежде, чем ты продолжишь делать неправильные выводы, я скажу, что никогда не претендовал на твои богатства. Однако любой здравомыслящий человек, увидевший возможность заиметь прекрасные связи, воспользуется ею. Я, в отличие от тебя, сразу увидел, скольким сомнениям подвергается ваш с Эммой брак, и, по сути, убью трех, нет, даже четырех зайцев одним выстрелом. Не сложно представить, какой крест поставила бы госпожа Катакура на нашей семье, откажись я выполнить ее просьбу. И я не просто докладываю информацию, я тонко преподношу то, что способно повлиять и переубедить ее. Соответственно, я делаю все, чтобы ты, мой друг, и Эмма, моя сестра, были счастливы. И я ничего не скрываю: заполучив тебя в качестве зятя, я действительно создам хорошие условия для своей семьи.       Норман молчал. Он провалился в беспорядочный поток мыслей и чувств, среди которого самым уверенным звучал голос Рея. Это было в его духе: абсолютная честность и смелый расчет, которым невозможно было противиться. Гнев сменялся удивлением, удивление – отрицанием, но в завершении этого круга эмоций все равно осталось неразборчивое послевкусие обиды и благодарности. - В этой ситуации только ты смог сохранить трезвость расчета, - сказал он. - Будем считать, извинения приняты, - улыбнулся брюнет и похлопал друга по плечу. – Я рад, что ты меня понял. И все же, как ты догадался, что доносчиком был я?       В коридоре послышались знакомые голоса. Блондин рассмеялся: - Ты точно знал, где искать мою матушку, и даже отправил за ней Эмму. Только вот она сказала мне, что не придет сегодня на выступление.