Освобождённые

      Бричка, запряженная парой изящных белых лошадей, медленно двигалась по пыльной дороге в сторону прекрасного поместья, расположенного среди цветущих садов и богатых плантаций. Кучер весело щелкал кнутом. Был самый разгар дня. Летнее солнце припекало, поначалу нежно, но с каждым разом сильнее и сильнее, воздух становился душным. Молодая дворянка, двадцатилетняя Дезире Рид, возвращалась домой от кузин, у которых гостила неделю.       На подъезде к плантациям она слегка сжала под рукой лиловое платье, и ее тонкие брови нахмурились. Дезире не любила ездить мимо плантаций. Несмотря на то, что она прожила двадцать лет рядом с чернокожими рабами, ее сердце почему-то всякий раз сжималось из сострадания к ним.       Хотя Дезире не знала иной жизни, это было частью ее, все же она не могла спокойно смотреть на то, как их блестящие от пота спины не разгибаются под палящим солнцем, а слышать звук удара плетью ей всякий раз было невыносимо. Ее жалости и желания облегчить жизнь рабов не одобрял деспотичный отец, ныне уже покойный, а ее попытки даже заговорить об этом он воспринимал с ужасной яростью.       Ее старший брат, управлявший поместьем после смерти отца, не был так жесток… Эдриан Рид с гордостью называл себя «милосердным хозяином» за то, что приказывал сечь рабов не чаще двух раз в неделю и не более, чем десятью ударами плетей, и не продавал по-отдельности членов одной семьи. В отличие от отца, Эдриан был мягче и податливее к словам Дезире — своей единственной, страстно обожаемой сестры — и изредка ей все же удавалось добиться смягчения наказания…       Бричка повернула к плантациям. Взору Дезире открылась давно знакомая картина: огромные зеленеющие поля, залитые солнцем, яркое голубое небо над ними, облака, похожие на пух. И крики одного из надсмотрщиков, и щелканье хлыста… Дезире отвернулась. Скорее бы добраться домой…       Неподалеку от плантаций, у хозяйственных построек, Дезире услышала вдруг свист плети. Когда бричка повернула, она увидела привязанного к деревянному столбу молодого раба. Лица его не было видно, но Дезире заметила, что он был стройнее и гибче других рабов, работавших на плантациях. Надсмотрщик нещадно наносил удары, и красивая спина раздетого по пояс раба покрывалась кровавыми рубцами. Он, несмотря на ужасающую боль, молчал.       — Остановись, Джек, — приказала кучеру Дезире.       Заметив госпожу, надсмотрщик отложил плеть и поклонился.       — Что случилось? За что ты наказываешь его, Фред? — спросила Дезире.       — Это приказ хозяина, госпожа. Двадцать ударов плетью, — ответил Фред.       — Что же он совершил?       — Мне неизвестно это, госпожа.       Затем, подойдя к рабу, Фред ткнул его сапогом в ногу и прошипел:       — Как ты смеешь отворачивается от госпожи?! Живо взгляни на нее, прояви уважение!       Он повернулся. Когда его взгляд коснулся Дезире, ей на мгновение стало страшно. Черные глаза раба смотрели прямо, непокорно, и в них читались презрение и ненависть. Его взгляд жег, пронзал, словно в ее нежное тело впивались одновременно десятки игл… Но в то же время его глаза — черные, миндалевидные — чем-то притягивали к себе… Дезире отвернулась.       — Фред, я отменяю приказ. Отпусти его, — проговорила она твердо, сжав до боли под рукой подол платья.       — Но, госпожа…       — Делай, что велю, — произнесла Дезире.       И быстро кивнула кучеру, смотревшему на нее в ожидании:       — Едем.       Бричка плавно двинулась вперед. Лишь когда плантации окончательно остались позади, Дезире выдохнула и выпрямила руку. Ладонь ее ужасно побелела.

***

      Бричка подъехала к большому дому с высокими колоннами и позолотами на белоснежных фасадах. На солнце они ослепительно переливались.       У входа в дом Дезире встретила старая служанка.       — Моя госпожа! — улыбнулась она и протянула широкие смуглые руки, чтобы обнять ее.       — Зола, — с улыбкой кивнула Дезире и обняла ее в ответ.       — Мы скучали и очень, очень ждали вас!       — И я скучала.       Взглянув на изящную светлую дверь, Дезире спросила:       — Эд в своем кабинете, Зола?       — Да, госпожа. Он очень ждет вас.       Дезире быстро поднялась по ступенькам. Пройдя через богато украшенную красную гостиную, просторный коридор с вычищенным до блеска паркетом, Дезире поднялась по массивной деревянной лестнице, заказанной у лучших мастеров южных штатов, и оказалась перед дверью в кабинет брата.       Когда она вошла в комнату, в нос ей ударил сладковатый, но тяжелый запах французских духов. Эдриан обожал все французское и даже рабочий кабинет и свою личную комнату приказал отделать на французский манер. Неизменной частью интерьера всегда был красный цвет. Он сопровождал Эдриана повсюду, и сейчас на нем тоже был надет любимый красный сюртук.       Дезире остановилась у порога. Эдриан стоял спиной к ней. Узкая полоска света падала сквозь тяжелые шторы, освещая его волнистые светлые волосы и широкую спину.       — Эд, здравствуй! — проговорила Дезире.       Эдриан обернулся, и на лице его мгновенно появилась широкая улыбка.       — Моя прекрасная сестра, — проговорил он и подошел к ней.       Дезире обняла брата за плечи. Он крепко прижал ее к себе и, прикоснувшись к голове щекой, шумно вдохнул запах ее золотистых кудрей.       — Неделю не видел тебя, а кажется, будто целую вечность, — проговорил Эдриан и, отстранившись, поцеловал Дезире в лоб.       Затем, проведя по щеке сестры мягкой ладонью, спросил:       — Как ты добралась? Как наши кузины?       — Хорошо. Благодарю, Эд.       — Я счастлив, что ты вернулась, Дези. — И Эдриан вновь крепко обнял ее.       Дезире мягко кивнула. Ее светлые глаза смотрели на брата с искренней радостью.       — Пойдем, милая, — Эдриан потянул Дезире за собой. — Я приказал приготовить на обед твои любимые блюда. На десерт будем есть белый торт.

***

      Обедали в столовой напротив красной гостиной. Дезире с удовольствием ела, однако Эдриан почти ни к чему не притронулся. Он все смотрел на нее, и в его голубых глазах с мелкими морщинками вокруг читались одновременно радость, восхищение и безграничная любовь… Словно Дези и вправду не было в родном доме целую вечность.       После основных блюд подали белый торт. Высокий, трехъярусный, украшенный нежными цветами и листьями из белоснежного крема, парой лебедей с тонкими шейками, обнимавшими друг друга крыльями — он был великолепен. Эдриан был очень доволен и в особенности потому, что торт был приготовлен по французскому рецепту.       Во время обеда к Эдриану вдруг подошел управляющий поместьем и с поклоном что-то прошептал ему на ухо. Эдриан нахмурился и небрежным взмахом руки велел управляющему идти.       — Дези, ты что, отменила мой приказ? — спросил он, когда управляющий ушел.       — Да, Эд. Мне… мне стало жаль его, — ответила Дезире и, вспомнив внезапно о глазах раба, потупилась.       — Жаль? — вскинул широкие брови Эдриан. — Но за проступки нужно наказывать, Дези.       — В чем же его вина? Почему ты приказал дать ему двадцать ударов плетьми?       — Этот раб украл на кухне два куска белого сахара, — небрежно пожал плечами Эдриан.       — И лишь за это ты решил покалечить его? Ведь после двадцати ударов не каждый приходит в себя…       — Его проступок нельзя было оставить без внимания. Наказание всегда должно быть суровым. Иначе как поддерживать здесь порядок?       — Но почему он это сделал? Разве тебе не захотелось узнать?       — Я узнал. Одна из рабынь заболела. Кто-то из остальных стал готовить лекарство, и для этого понадобился белый сахар. Он украл его.       — Эд, он сделал это не для себя. Прошу, не сердись. Не наказывай его… Хотя бы ради моего приезда.       Дезире встала из-за стола и подошла к брату. Улыбнувшись, она ласково провела ладонью по его голове. Эдриан перехватил ее руку и мягко прижал к губам.       — Что ж, милая… Ты знаешь, мое сердце всегда будет подчинено тому, что ты желаешь… Но впредь, — Эдриан резко потянул Дезире на себя и, наклонившись вперед, посмотрел ей в глаза: — никогда, никогда не оспаривай моих решений!       И он, легко улыбнувшись тонкими губами, сжал руку Дези так, что на ее глазах выступили слезы.

Продолжение следует…